Библиотека мировой литературы для детей, т. 30, кн. 4

— Социалистический! — подсказали лектору.

— Правильно! — обрадовался он. — В эпоху первобытного родового строя, в те незапамятные времена…

— Пропали мы! — шепнула мне Хатия. — Когда он доберется до наших дней?!

— Тише вы! — зашикали на нас.

— …человек, как вам известно, ходил голый…

— Совершенно голый? — усомнился кто-то.

Лектор смущенно улыбнулся.

— Прикрывался фиговым листом, — ответил задавшему вопрос сосед.

— Представьте себе, совершенно… В чем, так сказать, мать родила! — продолжал лектор.

— Дети Галактиона по сей день ходят в чем мать их родила! — сказал дядя Герасим.

Лектор выдержал небольшую паузу, затем вновь продолжал прерванную речь:

— Глубокие процессы интеллектуального совершенствования человека вкупе с географической средой обусловили появление одежды.

— Что-то не совсем понятно! — заявил Асало Гудавадзе.

— Что тут непонятного, темнота! Человеку стало холодно, и он надел одежды! — объяснил Беглар.

— А что, к примеру, появилось раньше — штаны или халат? — спросил Асало.

— По-моему, рубашка и подштанники!

— Почему, например?

— Потому что подштанники и рубашки надеваются под штанами и халатом! Не мог ведь человек поступить наоборот? Соображать надо!

— Это, конечно, так, но мало разве людей и сейчас ходит без подштанников?

— Нет у них чести, потому и ходят! — отрезал Беглар.

— Это еще вопрос, чего у них нет — чести или подштанников!

— Люди, дайте же человеку говорить! — прикрикнул Кирилл Джабуа на Беглара и Асало. — Неужто вы не понимаете: в военное время и при нехватке мчади такие лекции для нас крайне необходимы, иначе мы совсем отобьемся от рук!

— А вот, к примеру, я с утра до ночи крою матом Гитлера… Как это расценивается наукой: как невежество или как? — не отставал Асало от лектора.

— Ругаться громко вообще неприлично, тем более — в присутствии женщин! Прав я, женщины? — обратился Беглар к присутствующим женщинам.

— Чтоб тебе провалиться! — отмахнулась Машико.

— А можно ругаться про себя? — задал вопрос Макар.

— Да хватит вам, в конце концов! Стыдно!

— Непонятно: что стыдно, что невежливо?.. — развел руками Асало.

— Что вы не поняли, друзья? — забеспокоился лектор. — Произошла этическая и моральная революция… В рафинированном аспекте агностицизма…

— Дружок, можешь ли ты ясно сказать, что тебе от нас нужно? — прервал лектора Герасим.

Лектор так и обмер. Он извлек из внутреннего кармана огромный платок и умоляюще взглянул на Кишварди. Председатель поставил перед лектором стакан с водой и обратился к аудитории:

— Так нельзя, товарищи! Что вы к нему прицепились? Он ведь тоже человек!

Лектор отпил воды и, оправившись немного от смущения, начал:

— Товарищи, выражаясь простым языком…

Он детально рассказал нам, как появилось на свете понятие вежливости, как в каменной пещере отец согнал развалившегося на каменном стуле сына, дал ему подзатыльника и сам занял его место, как после этого дети приучились уступать место старшим и стали, таким образом, вежливыми, как в дальнейшем менялись общественные формации, понятия о вежливости… Наконец лектор коснулся элементарных норм этики.

— Знание норм морали и этики необходимо человеку в его каждодневной жизни. Что такое этика? — поставил лектор вопрос.

— Простите, а что такое мораль? — раздался встречный вопрос.

— Существуют люди моральные и аморальные.

— Это как?.. Такими могут быть мужчины и женщины или только мужчины?

— Нет, почему же, встречаются и женщины…

— А скажите, эта мораль, или как там ее… Человек рождается вместе с ней или приобретает ее потом?

— Сейчас я вам отвечу: мораль, как таковая, не является врожденным качеством человека.

— А вежливость?

— Также и вежливость.

— А этика?

— Этика тоже!

— Получается, что несчастный человек рождается лишенным этики, морали, вежливости? — пожалел человека Макар.

— Приблизительно так, — улыбнулся лектор.

— А где же ему учиться этой самой морали и вежливости?

— Учиться у самой жизни… Жизненный опыт — лучший наш учитель!

— А как быть старикам? — спросил Асало.

— Для вас и проводится лекция, темнота! — ответил ему Беглар.

— Я так и не понял — что такое мораль? — проворчал Макар.

— Мораль — это атрибут, входящий скорее в сферу честности, чести…

— A-а, значит, это о человеке бесчестном, о невеже?

— Приблизительно так…

— А если, к примеру, у детей и мать и отец оба невежи или же, наоборот, дети сами звери и головорезы, чего путного ждать от такой семьи?

— Сейчас я вам отвечу: знания того правила, что нож должен лежать справа от тарелки, а вилка — слева, конечно, не сопутствуют ребенку с момента его рождения, однако постепенно, в результате интенсивной воспитательной и педагогической работы, ребенок усваивает эту элементарную истину.

— Извините, можно задать вопрос? — поднял руку Макар.

— Пожалуйста!

— Вот вы говорите насчет ножа и вилки, то есть где они должны лежать — слева, справа и все такое. А я сегодня вообще ел руками. Как же теперь быть со мной?

— А руки ты помыл? — крикнул кто-то.

— Помыл!

— Мылом?

— Еще чего? Не на свадьбу ведь шел!

— Значит, ты невежа. Садись!

Макар сел.

— А чихать громко можно? — поступил очередной вопрос.

— Если вы чихнете в обществе, следует извиниться! — ответил лектор.

— А почему чихнувшему говорят «будь здоров»?

— Ну, ему, кроме того, говорят еще «чтоб ты сдох»! — напомнили задавшему вопрос.

— Скажите, пожалуйста, икать громко — это вежливо или нет? — не унимался Макар.

Лектор, поняв, что над ним просто-напросто издеваются, взглядом попросил помощи у председателя.

— Товарищи! — сверкнул глазами Кишварди. — Где ваша вежливость? Человек читает лекцию о вежливости, дайте же ему говорить!

— Не надо лекции! Лучше мы будем задавать вопросы! — предложил Герасим.

Кишварди взглянул на лектора. Тот утвердительно кивнул головой.

— Хорошо, задавайте вопросы! — разрешил председатель.

— У меня вопрос! — опять поднял руку Асало Гудавадзе. — Скажем так: вежливо ли заставлять человека слушать рассказ о вещах, которые его не интересуют?

— Нет, конечно! — ответил лектор и осекся. Он понял все. И поняв, крикнул: — Товарищи, да что вы, в самом деле! Не сам же я к вам приехал! Мне поручено!.. А вы… Я… — Он смешался, замолчал и потянулся к графину с водой.

— Да ты не волнуйся, сынок! — сказал ему Герасим. — Учить нас вежливости — это дело десятое… Вчера ветром побило и повалило всю нашу кукурузу. У нас нет купороса, нечем опрыскать виноградники. Вот ты научи нас, как быть? Посоветуй, помоги нам! А чихать громко или не чихать, извиняться при этом или нет, это мы решим сами, без вашей помощи, твоей и твоего начальника…

Лектор стоял как пораженный громом.

— Ты, сынок, приехал из города. Так расскажи нам про дела на фронте. Когда же кончится эта проклятая война? До каких пор мы будем преследовать Гитлера? — спросил теперь Теофанэ Цуладзе.

— Вот-вот! Скажи что-нибудь радостное для сердца!

— О новостях расскажи! — раздались возгласы.

Лектор растерялся окончательно.

— Что же я вам расскажу? Вам все известно лучше меня…

— Ты скажи свое, мы — свое… А читать седовласым старикам лекцию о ножах и вилках… неудобно даже, сынок!

— Так вы же не дали договорить! — постарался оправдаться лектор.

— До пустых ли нам сейчас разговоров, сынок? — улыбнулся Беглар. — Ты скажи нам доброе, утешительное, дельное слово, мы и послушаем тебя с удовольствием!

— Ну, дела на фронте, товарищи, идут хорошо! Не в этом году, так весной сорок пятого война кончится… Судьба Германии решена!

— Кто первыми вступят в Берлин — наши или союзники?

— Наши! Теперь уже нас не остановить!

— Говорят, какую-то бомбу новую Гитлер выдумал…

— Вранье! Такого, как у нас, оружия сейчас нет ни у кого!