Эмиль и трое близнецов

- Интересно получается, - изумился капитан. - Если у него везде такой огромный успех, чего же он забрался в такую дыру, как наш Корлсбюттель?

Все стали ждать, пока снова поднимется занавес. А когда занавес наконец поднялся и знаменитый артист показался на сцене, Эмиль сказал громко, чуть ли не на весь зал:

- Во дает!

Потому что знаменитым артистом, которого повсюду встречают чуть ли не овациями, оказался не кто иной, как сам конферансье. Он только успел надеть на голову цилиндр, сунуть в глаз монокль и взять в руку тросточку.

- А вот и я, - доверительно сообщил он публике. - Начнем с серьезного жанра. Я спою вам печальную песню "Такова жизнь"...

Когда певец замолк и поклонился, бабушка сказала:

- Если этот тип хоть раз пел в большом кабаре, то можете меня называть герцогиней Лихтенфельдской.

Затем знаменитый артист спел две веселые песенки, но они оказались не менее печальными. А потом он объявил антракт на десять минут.

После антракта снова выступала исполнительница акробатических танцев. Потом манипулятор показывал невероятные карточные фокусы. И, наконец, гвоздь Программы - "Три-Байрона-три!".

То, что делал мистер Байрон со своими близнецами, было просто уму непостижимо. Зрители сидели не шелохнувшись. А когда мистер Байрон лег спиной на скамейку и поднял вверх руки, у всех дух захватило, потому что Джекки Байрон, тот, что побольше, сделал на правой руке отца стойку на голове, а Макки - на левой. Сперва они еще страховались, держа отца за руку, а потом разом вытянули руки по швам. Они стояли вверх ногами, уперев головы в ладони мистера Байрона, как перевернутые оловянные солдатики. И вдруг-гоп! - ловко спрыгнули на пол и улыбнулись как ни в чем не бывало.

Затем мистер Байрон, по-прежнему лежа на скамейке, подтянул колени к животу и поднял вверх ноги. Макки лег на спину поперек отцовских ступней, и мистер Байрон стал тогда двигать ногами, как велосипедист, а Макки завертелся, как веретено. Вдруг он взлетел в воздух, перекувырнулся и снова точно пришел на отцовские ступни, потом опять взлетел вверх, сделал сальто и упал... Нет, не упал, а встал ногами на ступни мистера Байрона и ловко удержал равновесие. Клотильда сказала дрожащим голосом:

- Я не могу больше на это смотреть!

Но Густав, Эмиль и Профессор глаз не могли оторвать от сцены.

Потом Джекки Байрон, тот, что побольше, лег на скамью, поднял обе руки, и вдруг-ап! - этот большой, грузный атлет сделал стойку на кистях, уперевшись в ладони своего сына.

- Не понимаю, как у Джекки не ломаются руки, - шепнул Эмиль.

Густав кивнул.

- Да, это противоречит всем законам физики!

Когда три Байрона закончили свой номер, началась настоящая овация. Занавес поднимали двенадцать раз.

Густав схватил английский словарь и вскочил с места, исполненный решимости.

- Пошли! - крикнул он и побежал.

Профессор и Эмиль, едва поспевая, ринулись за ним.

Они ждали близнецов в коридоре за сценой.

- Hallo, boys! {Привет, мальчики (англ.).} - крикнул Профессор. Близнецы обернулись.

- A moment, please... {Минутку, пожалуйста (англ.).} - попросил Густав. Макки - тот, что поменьше, - бросился бежать со всех ног и исчез в какой-то задней комнате. Джекки стоял и смотрел на ребят.

- You are wonderful, - сказал Эмиль. - Very nice, indeed. My compliments, Byron {Вы великолепны! Просто прекрасно! Я вас поздравляю, Байрон (англ.).}.

Джекки подошел к ребятам поближе. Он был мокрый от пота, и вид у него был очень усталый.

Густав листал словарь.

- Hallo, dear, - проговорил он, запинаясь. - We have seen you. It's the greatest impression in all my life, by Jove! Do you understand? {Послушай, дорогой. Мы видели. Это самое большое впечатление за всю мою жизнь. Клянусь! Вы поняли? (англ.)}.

Джекки долго глядел на мальчишек. Потом он тихо сказал:

- Не валяйте дурака! Я ни слова не понимаю по-английски. Привет, господа!

У всех троих вытянулись лица. Густав захлопнул словарь.

- У меня сейчас будет удар. Я думал, ты англичанин.

- Да что ты! Это просто наш псевдоним, чтобы выступать. Иностранные имена нравятся публике. А теперь отгадайте, как меня зовут на самом деле.

- Ты уж лучше сам скажи, а то гадать можно долго, - сказал Профессор.

- Вы будете смеяться! Да ладно! Меня зовут ПАулъхен ПашУльке.

- Паульхен Пашульке! - изумленно повторил Густав. - Имя, как у гнома. Меня зовут просто Густав. Но все это мура! Мы хотели тебе сказать, что мы в восторге. Старик, это просто высший класс!

Джекки обрадовался похвале.

- Очень приятно, - сказал он. - Вы завтра придете на пляж?

Они кивнули.

- Значит, до завтра! - крикнул он и исчез в той комнате, в которой уже скрылся его брат.

Трое друзей постояли еще в коридоре, поглядели друг на друга и в конце концов рассмеялись.

Густав с презрением засунул словарь в карман, обнял Эмиля и Профессора и сказал:

- Поделом нам! И зачем только люди учат иностранные языки!

Глава восьмая

ПОЯВЛЯЕТСЯ ТРЕТИЙ БЛИЗНЕЦ

На следующий день дождь лил как из ведра. Ребята не выходили из дому, писали письма и открытки с видами, играли в шахматы и глядели все время в окно. Им казалось, что они как лягушки в банке. К счастью, в гости пришел Вторник. Он взял отцовский зонтик и стоял теперь в саду, словно гриб.

Едва он вошел в дом, мальчишки стали ему наперебой рассказывать про трех Байронов и их акробатические трюки. Рассказали ему и о том, что Пони-Шапочку вчера назвали "фройляйн".

- Да, да, - сказал Вторник, - мы стареем.

И так как Пони была на кухне, где Клотильда учила ее готовить, они ворвались туда с криком:

- Фройляйн, ваш партнер стоит у дверей!

Пони не удержалась и посмотрела в окно. Мальчишки расхохотались и побежали назад на террасу. Профессор от нечего делать взял со стола отцовскую книгу и стал ее перелистывать.

- Послушайте! - сказал он вдруг и громко прочел: - "Нормальные, здоровые дети приходят в мир не с пустыми руками. Природа дает каждому все, что ему повседневно необходимо. Развивать эти дары - наш долг, и часто все это лучше развивается само по себе". - Профессор захлопнул книгу и поглядел на друзей. - Вот видите, что сказал великий Гете.

- Что мы видим? - спросил Густав. - Все мы нормальные, здоровые дети. Ну, а дальше что?

Профессор ткнул указательным пальцем в книгу:

- Гете хочет сказать, что мы от природы обладаем уже всем, что необходимо для жизни. И все, что в нас заложено, считает Гете, может развиваться само по себе. Никто не должен нас опекать... - Профессор посмотрел на вошедшего отца. - Ты знаешь, что я не тебя имею в виду, сказал он, - но многие родители совершенно неверно обращаются с детьми.

- Чертовски трудно воспитывать детей, - сказал советник, - чтобы заниматься ими не слишком много и не слишком мало. И с каждым ведь все по-разному получается. У одного легко развиваются его природные качества, у другого их надо вытаскивать клещами, иначе они не выползут на свет божий. Советник сел. - Вы все это поймете потом, когда сами станете отцами.

- Насчет "саморазвития" - это мне по душе, - заявил Густав.

- Уважаемые господа, - сказал советник с улыбкой, - не хотите ли вы несколько дней развиваться самостоятельно, без всякой опеки? Пожалуйста, я вам это устрою. Я проходил сегодня мимо бюро путешествий и прочел объявление, что послезавтра отправляется пароход в Копенгаген. Поездка эта рассчитана на несколько дней. А я давно уже не был в Дании. Короче, я предлагаю всем взрослым и Пони-Шапочке тоже отправиться послезавтра на этом пароходе в Данию, в Копенгаген.

- А мы? - спросил Профессор.

- Вы, мальчики, останетесь одни в Корлсбюттеле. Обедать можете в столовой. Деньги я вам дам, если вы не усмотрите в этом покушения на самостоятельность вашего развития.

- Мы уж не так мелочны, - сказал Густав. - Деньги мы возьмем.