Я не верю в монстров

Коллин быстро зажала рот рукой, потом медленно убрала руку.

— Это был секрет, — сказала она. — Мелинда просила, чтобы никто не узнал.

— Я никогда никому не пересказываю того, что слышу в этой комнате, — заверила её Карла.

— Это хорошо, — сказала Коллин. — А то Мелинда меня убьёт.

— А ты уже пригласила Джеффа на день рожденья?

— Пока ещё нет, но приглашу. Я знаю, что я ему нравлюсь, потому что когда я говорю ему «привет», он всегда отвечает «привет», и тогда мне делается страшно. Потому что я не знаю, что сказать дальше. Жалко, что вы не сможете мне помочь. Почему родители такое про вас наговорили? Они ведь вас даже не знают.

— Они хотят как лучше для тебя, — сказала Карла. — Многие считают, что психологу не место в школе. — Она опять пожала плечами. — Наверно, твои родители боятся, как бы я не заморочила тебе голову всякими дурацкими идеями.

Глава 21

— Привет, Брэдли, — сказала Карла. — Как я тебе рада! Спасибо, что пришёл меня повидать. — Она протянула ему руку.

— Я сам себе дал в глаз, — сказал он, проходя мимо неё. Он не хотел, чтоб она подумала, что его ударил кто-то другой. — Меня никто не может побить, только я сам.

— Больно? — спросила она.

— Нет, — ответил он, усевшись за круглый стол. — Мне никто не может сделать больно, даже я сам.

Она села напротив. На ней была светло-голубая рубашка, вся в жёлтых мышах. Рубашка была цвета её глаз. Мыши — цвета её волос.

— Я хотел кого-нибудь побить, — объяснил он, разглядывая её рубашку. — Но, если бы я побил кого-то другого, мне бы влетело, так что я ударил сам себя.

— А почему ты хотел кого-то побить?

— Потому что я его ненавижу.

— Кого?

— Всех.

— Потому ты и ударил себя? Ты себя ненавидишь?

Он не ответил. Он решил, что это очередная ловушка.

— Ты себе нравишься? — спросила она.

Этот вопрос тоже показался ему подозрительным.

— Может, ты говоришь, что тебе никто не нравится, потому что на самом деле ты сам себе не нравишься.

— Я себе нравлюсь, — сказал он. — Вот кто мне не нравится, так это вы!

— А расскажи, что тебе нравится в себе самом?

Он сердито посмотрел на неё.

— Мне ты нравишься, — сказала она. — Я столько хорошего в тебе вижу! Но я хочу, чтобы ты мне рассказал, что тебе самому в себе нравится.

— Я не могу больше говорить, — сказал он.

— Почему?

— Я болен. Доктор сказал, мне нельзя разговаривать. Чем больше я говорю, тем сильнее заболеваю.

— Похоже, это опасно.

— Ещё бы! Я и так уже чересчур много говорю, и всё из-за вас. Меня, наверно, сейчас вырвет.

Карла кивнула.

— Ни слова больше, — сказала она. — Лучше посидим и помолчим. Когда просто молча сидишь рядом, можно многое узнать друг о друге. — Она показала, как запирает рот на замок, а потом глотает ключ.

— Да вы с приветом, — сказал Брэдли.

— Мне это многие говорят, — признала она и прижала палец к губам.

Они сидели молча. Брэдли ёрзал на стуле. Глаза его всё время бегали по комнате. Он заложил руки за голову и откинулся назад, потом вытянул руки вперёд и скрестил на груди, потом выпрямил и опустил.

Ему не нравилось молча сидеть рядом. Он боялся, как бы она не узнала о нём слишком много.

— Я, наверно, могу немножко поговорить, — сказал он.

— Нет, я не хочу, чтобы ты заболел, — сказала Карла. — Ты мне очень дорог.

— Доктор сказал, немножко разговаривать можно. Но только чуть-чуть.

— Ладно. Поговорим о школе?

— Нет! Доктор сказал, если я буду говорить о школе, то умру!

Карла нахмурилась.

— Это серьёзная проблема, — сказала она. — Понимаешь, я ведь должна помогать тебе хорошо учиться, у меня такая работа. Но как же я тебе помогу, если мы не можем даже поговорить о школе?

Брэдли приложил палец к подбородку и задумался.

— Знаю! — сказал он. — Вы скажите всем, что старались мне помочь, но я вам не дал. Скажите, что я слишком мерзкий и злобный, вот. Скажите, что я сказал, что я на вас плюну.

— Что ты! Я не могу такое о тебе сказать, — сказала Карла. — Ты очень хороший.

— Зато они вам поверят!

— Не важно, поверят они мне или нет, — сказала Карла. — Я-то знаю, что это неправда.

— Ну и что?

— Ну и то, что когда говоришь неправду, то единственный, кому ты врёшь, — это ты сам.

Брэдли не понял, что в этом такого. Если ты врёшь только самому себе и знаешь, что врёшь, значит, всё в порядке.

— Я просто хочу понять, почему у такого умного человека совсем не ладится учёба. Мне это странно.

— Это потому что миссис Эббел меня не любит, — сказал Брэдли.

— Т-с-с! — сказала Карла. — Не говори об этом!

— Ну, наверно, немножко можно. Если совсем немножко, я не умру.

— Н-ну ладно, — сказала Карла с сомнением. — Но если ты вдруг почувствуешь, что умираешь, хотя бы самую капельку, сразу скажи мне, и мы перестанем.

Прежде чем Брэдли почувствовал, что умирает, они успели проговорить о школе пятнадцать минут. Брэдли узнал от Карлы, что вопросы в контрольных такие же, как в домашних заданиях. Если бы он делал дома уроки, предположила она, ему легче было бы писать контрольные.

— Контрольные и так легкотня, — заверил её Брэдли. — Я бы мог получать по ним только «отлично», если б захотел. Я же старше всех в классе. Я нарочно отвечаю неправильно. На все вопросы.

— Знаешь, что я об этом думаю? — спросила Карла. — Я думаю, ты бы хотел хорошо учиться. Я думаю, ты говоришь, что не хочешь, по той единственной причине, что боишься попробовать. Боишься, что у тебя не получится.

— Я ничего не боюсь, — сказал Брэдли.

— По-моему, ты боишься самого себя, — сказала Карла. — И совершенно напрасно. Я в тебя очень-очень верю, Брэдли. Я точно знаю, что, если ты попробуешь и постараешься, у тебя всё получится. Я могу тебе помочь. Мы с тобой можем помочь друг другу. Будем вместе стараться.

Вот тут-то он и сообщил, что уже начинает умирать.

Карла поблагодарила его за то, что он вообще согласился говорить с ней о школе, несмотря на смертельную опасность.

— Ты отважный человек, — сказала она.

Она предложила ему к следующей встрече составить список тем для обсуждения, чтобы у них не было риска снова скатиться на разговор о школе.

— Это что, домашнее задание? — спросил он.

— Не-не-не, — заверила она. — Тебе даже не нужно писать в правом верхнем углу свою фамилию.

— Хорошо, — сказал Брэдли.

Он был рад, что это не домашнее задание.

Пора было возвращаться в класс.

— Спасибо, что ты со мной поговорил, — сказала ему Карла. — Мне было очень приятно. — Она протянула ему руку.

Он сунул руки в карманы и вышел из кабинета.

Глава 22

Всю неделю Брэдли трудился над списком тем для разговора с Карлой. Это не домашнее задание, повторял он себе. Это вообще даже наоборот! Потому что, если я придумаю хорошие темы, нам не придётся говорить про домашние задания.

На уроках он не рисовал каракули. Он внимательно слушал, что говорят миссис Эббел и одноклассники, потому что ему нужны были идеи для списка. Куда бы он ни шёл, он брал список с собой. На перемене он тожё смотрел во все глаза и слушал во все уши, чтобы не пропустить подходящую тему.

Относились к нему теперь ещё хуже, тем раньше. Его больше не боялись. Его обзывали и, видя, что он ничего не делает в ответ на обзывания, придумывали всё новые и новые обидные клички.

Какой-то четвероклассник, выпендриваясь перед своей компанией, подскочил к нему и выкрикнул:

— Ты не человек! Ты монстр! Космический монстр!

И он побежал прочь, но Брэдли за ним не погнался. Он добавил в свой список три темы: «Люди», «Монстры» и «Космос».

В понедельник был Хеллоуин. Почти все принесли с собой костюмы, и в обед им разрешили их надеть. Брайан, друг Джеффа, костюма не принёс. Он попросил у миссис Эббел чёрный смывающийся маркер, нарисовал себе чёрный фингал вокруг глаза, а потом бегал и всем говорил, что он Брэдли Чокерс.