Недолгие зимние каникулы

— На букву «ш».

— Шестьдесят копеек! — обрадовался Грека.

— Не деньги, — заметил я. — Но все равно — металлическое.

— Шарик.

Вчера Грека меня от радости по спине треснул. Это когда я про золотой ключик угадал. Еще и академиком» окрестил. Я сейчас тоже не остался в долгу: хлопнул Греку по плечу и глаза выкатил.

— Ну, Грека, ты — настоящий Шерлок Холмс и майор Пронин в придачу!

Грека клюнул на эту откровенную лесть и, придвинув к себе заработанный шарик, самодовольно шмыгнул широким носом.

— Что у тебя там еще? Давай угадаю!

— Хитрый! Теперь моя очередь узнавать.

Грека достал что-то из кармана. Я тоже понюхал и потрогал его кулак, закатив в потолок глаза, беззвучно пошевелил губами. Спектакль разыгрывал талантливо. Грека смотрел на меня с удовольствием.

— Что, кишка тонка отгадать? — усмехнулся он.

— Думаешь, легко? Я-то пожалел тебя: сказал первую букву.

— Не скули. Благодетель! Мне, что ли, жалко? Начинается с буквы «к». Соображай.

Что ж тут было соображать! «Ключ!» — мигом подумал я. Но из осторожности промолчал. Да и не верилось как-то: столько ломал голову, план хитрый составил, целый карман всякой всячины набил — и вдруг сразу… Я решил немного потянуть резину:

— Копейка.

— Да ты что, колдун! — опешил Грека и, разжав пальцы, с изумлением уставился на желтенькую монетку, которую, наверно, получил вчера на сдачу в табачном киоске.

Почетное звание «колдуна» меня не обрадовало. Лучше бы я ошибся. Что ж, надо продолжать игру. Для того чтобы Греке было легче угадать мой очередной предмет — линзу, пришлось и первую букву назвать, и даже что-то вроде пословицы сочинить: «Солнце в точку собирает, палец больно им кусает».

Уж ясней, кажется, не скажешь. Тут бы и первоклассник смекнул. Впрочем, легкость задачки Греку не смутила. Он с гордостью присоединил линзу к шарику и снова полез в карман.

Я не дышал. Неужели сейчас?…

— Букву говорить? — положив на стол кулак, неохотно спросил Грека.

Почему спросил?… Не оттого ли, что спрятанное легко угадать? Пожалуй. Вот и кулак сжат как-то нетвердо. Да, это, наверное, то, что мне нужно.

— Зачем говорить. Я же колдун. — Мой голос от волнения звучал хрипло. — И так знаю. Начинается с буквы «к». Ключ. Правильно?

— Ну, ты даешь! — восхищенно причмокнул Грека и положил передо мной знакомые вчерашние ключи на железном колечке.

Несколько секунд, не отрываясь, я смотрел на ключи. Теперь — самое главное, самое трудное…

Не соображая, что делаю, я вытащил почти невесомую монету и показал Греке.

— Фу ты! — Я запоздало спохватился. — Ладно, бери. В награду. Польская. Двадцать грошей… Зато вот это… ни за что не отгадаешь.

Мои пальцы не могли обхватить шишкастую, с острыми углами игрушку. Я накрыл ее на столе обеими ладонями. Только бы Грека не знал секрета этой хитрой головоломки. Если знает — дело плохо.

— Все-таки решил, значит, угостить меня, — с одобрением заметил Грека. — Давай! Жуть до чего люблю яблоки.

— Не яблоко.

— От апельсина тоже не откажусь…

— Это несъедобное, — пришлось разочаровать Греку. — И не пахнет. А начинается на букву «г».

Смотреть, как Грека растягивает губы и пучит глаза, у меня уже не было сил. Я разжал ладони. Сам же с тревогой глядел на предводителя. Нет, кажется, все в порядке. На лице Греки — полное недоумение.

— Что за чудо такое? — с любопытством осведомился он.

— Головоломка Макарова… — Я объяснял торопливо и сбивчиво. Да и этого не нужно было делать. Просто достаточно было тут же, на его глазах, в три секунды разобрать игрушку на составные части.

— А сумеешь собрать? — невинно опросил я.

— Чего ж тут такого! — Грека небрежно придвинул к себе шесть гладеньких деревянных деталей.

Все, клюнул! Теперь надо как-то спешно уйти. Я тихонько зажал в кулаке ключи. Грека этого, конечно, не заметил: морща лоб, он так и сяк прилаживал друг к дружке детали.

— Гриш, — пролепетал я, будто язык у меня во рту высох от страшной жажды, — мама велела в аптеку за лекарством сходить. Ты пока собираешь, я в аптеку сбегаю. Ладно?

— Да чего ж тут собирать-то! Обожди минутку.

— Нет, Гриша, за минутку не успеешь. — Я покачал головой и добавил: — Давай так договоримся: если соберешь до моего прихода — игрушка будет твоя.

— Заметано! — кивнул Грека. — Если и на крыльях в аптеку полетишь — все равно этой игрушки тебе больше не видать.

И нарочно бы не придумать более удобного момента, чтобы без всяких подозрений покинуть Греку.

— Посмотрим, успеешь ли! — Я быстро прошел к двери.

Пальто застегивал уже на улице, на бегу.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ —

О ВЕЛИКОМ МАСТЕРЕ И О ТОМ, КАК ПО СВОЕЙ ВИНЕ Я ПОПАДАЮ В ТРУДНЕЙШЕЕ ПОЛОЖЕНИЕ

Мне повезло: Алешу, в пальто и в мохнатой шапке, я застал в подъезде его дома, вернее, на лестничной площадке первого этажа. Он держал на голове санки и смотрел куда-то вверх.

— Эй, — позвал Алеша, — где вы там застряли? Опять ссоритесь?

Раньше, чем появились застрявшие где-то на верхнем этаже его беспокойные братишки, он увидел меня.

— Борька! — воскликнул он радостно, будто не видел меня целый месяц.

Это я должен бы так воскликнуть. Ведь еще минутка — и не видеть бы мне Алешу как своих ушей. Иди потом ищи в парке, на снежных горах! Там этих мальчишек — тьма.

Да, мне надо бы радостно крикнуть: «Алеша!», а я не крикнул. Характер у меня такой — сдержанный. Часто так: внутри все ноет и ликует, а высказать не могу.

— Борька, ты ко мне? — продолжал Алеша.

Вместо ответа я показал ключ.

— Выручай. Нужно срочно сделать.

Сдвинув брови, Алеша внимательно осмотрел ключ:

— Дело-то пустяковое. На пятнадцать минут работы… А нельзя погодить? Погулять с пацанами своими собрался да за Мариной обещал зайти… Ждет она…

— Алеша, очень надо. Очень.

Он сдвинул на затылок шапку, с сожалением взглянул на дверь справа — это была дверь Марининой квартиры — и вдруг без лишних слов передал санки старшему братишке:

— Чудики, слушай команду! Катайтесь пока без меня. Рот по сторонам не разевайте. С чужими мальчишками не цапайтесь. Я скоро приду…

Вряд ли когда-нибудь раньше Алеша работал так быстро, как в этот раз. А все потому, что я подзадорил. Специально. Когда он вставил заготовку ключа в тиски и крепко ее зажал, я нарочно подначил Алешу:

— Хоть ты и большой мастер, только насчет пятнадцати минут — ты прости, пожалуйста, — это художественный свист. Тут и за целый час не управиться.

Алеша принес из комнаты будильник и поставил его возле тисков:

— Засекай, Фома-невера!

Ножовка в Алешиных руках металась, как в ускоренном фильме. Я с радостью повторял про себя: «Ай да Алеша! Ай да мастер!» Потом ножовку сменил напильник, за ним — другой, тонкий и маленький. И водил им Алеша теперь осторожно и, как мне уже казалось, чересчур медленно. Он то и дело брал Грекин ключ и, присаживаясь па корточки, внимательно сличал рисунок зубчиков на обоих ключах. «Скорей, скорей!» — мысленно торопил я, потому что в голову мне одна за другой лезли всякие тревожные картины. Вот Грека умудрился все-таки собрать головоломку и на радостях хочет побежать на улицу. Хвать, а ключа нет… Вот кто-то из ребят пришел к нему: «Есть лишний билет в кино!» Грека — хвать, а ключа нет…

— Готово! — сказал Алеша и освободил ключи из тисков. — Сколько прошло?

Я с удовольствием, сообщил:

— Шестнадцать минут.

— Минута не считается. — Алеша еще раз осмотрел оба ключа. — Кажется, тютелька в тютельку. Бери.

— Спасибо, Алеша! Огромное спасибо! До самого космоса спасибо! Так выручил меня. Побегу.

— Обожди, вместе выйдем.

В передней, надевая пальто, Алеша спросил:

— Ключ-то сам потерял или сестренка?

— Конечно, она, Лидушка-кадушка!

О Лидушке я брякнул, не подумавши. Это была моя ошибка. Впрочем, в следующую минуту я допустил еще более непростительную оплошность. Алеша повязал шарф, нахлобучил на голову мохнатую шапку и, уже собираясь открыть дверь, весело подмигнул мне: