Валдайские колокольцы

Яков Семенович Ефетов

Валдайские колокольцы

Об этой книге

Есть в нашей стране дом, с виду самый обычный, перед которым всегда почти стоят люди. Стоят днем, а случается, и ночью. Наши, советские люди и приезжие со всех концов земного шара. Просто так — стоят и смотрят на этот дом, где за окнами кто-то играет на рояле, кто-то поет колыбельную песню малышу, а кто-то, склонившись над столом, решает задачки.

Люди, приехавшие к этому дому, иногда за много тысяч километров, часто оставляют у порога цветы, а бывает, опустятся на колени, накопают земли, бережно завернут землю эту в платок и увезут с собой за моря и океаны.

Это дом, от которого войну — Великую Отечественную — повернули обратно: от Волги на Берлин. Четырнадцать шагов перед этим домом были теми последними шагами, которые фашисты не смогли преодолеть по нашей земле. Отсюда началось отступление гитлеровцев до самого Берлина.

А не сдал этот дом фашистам сержант Павлов. С горсткой бойцов отстоял он здание на Пензенской улице Сталинграда, почти два месяца обороняя его от врагов. Дом этот получил название — дом Павлова.

Во время Сталинградской битвы Яков Федотович Павлов был тяжело ранен, но вскоре снова встал в строй, получил звание Героя Советского Союза, а после войны вернулся в свой родной город Валдай, что лежит как раз на полдороге между Москвой и Ленинградом.

А город, где он стоял насмерть, не сделав ни шага назад и не дав врагу продвинуться ни на шаг, стал одним из самых прекрасных городов нашей страны. Там, в Волгограде, каждое утро ровно в восемь ноль-ноль — жара ли, снег ли, вьюга ли, мороз — к яркому пламени Вечного огня подходит, четко печатая шаг, необычный караул: мальчик и девочка. Девочка с красным флажком, мальчик с настоящим автоматом «ППШ». Такие караулы сменяются каждый час весь день — с восьми утра до восьми вечера. Ребята стоят недвижимо, смотря в огонь, и думают о том, как стояли в войну Яков Павлов и солдаты Сталинграда, в огне и в дыму, зная, что двигаться можно только вперед, думают о том, что было здесь в войну, на земле, порыжевшей от крови. И еще о том, как сделать, чтобы это никогда не повторилось.

К волгоградским школьникам часто приезжает Яков Федотович Павлов.

О том, как воевал Яков Федотович, я написал в книжках «Девочка из Сталинграда» и «Света и Камила». О том же, как он после войны жил в Валдае, рассказал в повести «Валдайские колокольцы», где Яков Федотович Павлов назван Яковом Павловичем Федотовым.

В Валдае, приехав в гости к Якову Федотову, я попал в лес, на медвежью охоту. В тот же день у меня за пазухой оказался маленький медвежонок-сосунок.

С моим соседом первоклассником Славой мы привезли медвежонка в Москву. И тут он в первую свою зиму куролесил вовсю. Но события, о которых было рассказано в «Валдайских колокольцах», оказались куда серьезнее: из-за своей любви к медвежонку Слава чуть не погиб.

Не забыть мне того лета, когда медвежонка отправили из Москвы в его родные Валдайские края. Пересказывать то, что тогда случилось, я не буду. Скажу только, что мне радостно было узнать милицейских работников города Калинина, проводника собаки ищейки, женщину-хирурга и, конечно же, коммунистов города Валдая. Все они боролись за спасение жизни маленького Славы.

В «Валдайских колокольцах» я написал все как было: о моем друге Якове Федотове, о Славике и о двух маленьких медвежатах Машке и Мишке. Правда, к концу повести они уже подросли, попали к мельнику, а затем, по слухам, одного из них — Мишку — отправили за границу, в Германскую Демократическую Республику.

Тоска по медвежонку Мишке все больше и больше мучила Славу. И он решил во что бы то ни стало разыскать своего мохнатого любимца. Случилось так, что в этом ему помог Яков Федотов, который в свое время и добыл этого медвежонка на охоте в Валдае.

Легко ли найти медвежонка, отправленного за границу в зоопарк? Нет, это не так-то просто. В книге «Звери на улице» рассказано, сколько изъездил Слава в поисках своего любимого медвежонка Мишки.

Вместе со Славой читатель побывает в Берлине, совершит путешествие по Германской Демократической Республике, посетит звериную больницу и один из самых больших в мире зоопарков.

Да, конечно же, читатель узнает и о том, как звери — дикие звери — шествовали по улице, а пешеходы и автомобили уступали им дорогу. Хотя книга эта о наших днях, но много в ней и о Великой Отечественной войне, о Берлине в те дни, когда Гитлер принял крысиный яд. А в рассказе о наших днях читатель вместе со Славой пройдет в двери, которые раскрываются сами, побывает на ярмарке и в комнате чудес… Хотя лучше об этом прочитать, чем узнать из пересказа.

Автор

1

У меня дома, в Москве, был медведь. Не плюшевый, не шерстяной, а настоящий, живой. Только совсем маленький — сосунок. Он ходил по комнатам, ноги его расползались по гладкому полу, а коготки постукивали.

Почему я говорю «медведь», а не «медвежонок»? А потому, что и маленький, он всей своей фигурой, походкой и повадками был очень похож на большого мишку — Михаила Топтыгина. Голова большая, глаза круглые, блестящие и хитрющие. Темя серебристое, а на плечах два белых пятнышка, как погончики. Лапы у Мишки между коготками были точно замшей обтянуты. Ходил он вразвалочку, как матрос, сошедший на берег после долгой качки по морям. И только слышалось: клац-клац — коготки по полу.

У моего Мишки была своя страсть — вилки проводов из штепсельной розетки выдергивать. Это было его главным развлечением. Любил он еще мой палец сосать. И при этом он урчал совсем как моторчик: «ур-ры, урры-урры». Не то чтобы там погромче или потише, побыстрее или помедленнее, а всегда совсем одинаково.

Теперь, когда я услышу вдруг, как маленький моторчик работает — у вентилятора или в бормашине у зубного врача, — я своего Мишку вспоминаю. Казалось, он мог сосать палец и урчать при этом час, два и три. Сам Мишка ни за что палец не бросит. Будет сосать, зажмурившись от удовольствия, до тех пор, пока палец у него не отнимешь. А отнимешь, тоже не обижался. Сползал на пол, оглядывал комнату, как бы соображая, что бы такое нашкодить. Подумает, подумает и пойдет безобразничать: заберется передними лапами на корзинку для бумаг. Корзинка легкая — сразу опрокидывается, и сыплются из нее всякие бумажки и коробки. А Мишка задом пятится, большой головой мотает, рычит. Можно подумать, что не он нашкодил, а его обидели.

Нахальный был Мишка, но ласковый. Попал он ко мне случайно. Вот как это произошло.

2

Прошлой зимой мне надо было поехать по делу в город Валдай, что лежит как раз посредине между Москвой и Ленинградом на возвышенности или, проще сказать, на невысокой, но большой горе. А город этот зеленый, лесистый.

Во времена наших дедов была песня с такими словами:

Город Валдай издавна славился поддужными колокольчиками. Было это поболее ста лет назад, когда из Москвы в Санкт-Петербург, как назывался тогда Ленинград, ездили не поездами, а на перекладных. Запрягали в Москве тройку лошадей: коренная — та, что в середине, под дугой, а к дуге колокольчик подвешен. С ним и ехать веселее, и, если в метель заблудится тройка, по звону колокольчика могут ее найти — на дорогу вывести.

В городе Валдае в те времена путешественники отдыхали, перекладывали лошадей. Уставшую тройку оставляли поесть и отдохнуть, а вместо нее в те же сани или в карету запрягали — закладывали — других, отдохнувших лошадей. От этого и выражение пошло: ехать на перекладных.

Но вот проложили из Санкт-Петербурга в Москву железную дорогу, да так, что Валдай остался немного в стороне.