Дальние края

Ван Линь

ДАЛЬНИЕ КРАЯ

Дорогие ребята!

Если б мы с вами захотели обозначить на глобусе все города и страны, где проходили и проходят демонстрации и митинги в поддержку борющегося Вьетнама, откуда шла и идет во Вьетнам помощь, то, наверно, весь земной шар запестрел бы флажками. Главную помощь героическому народу Вьетнама оказывает Советский Союз и братские социалистические страны: они неизменно поддерживают Вьетнам и в борьбе, и в труде, и на мировой политической арене. Американские империалисты получили сокрушительный отпор и на Севере, и на Юге Вьетнама. Не случайно агрессорам пришлось в марте 1968 года сперва ограничить бомбардировки Демократической Республики Вьетнам, а в ноябре того же года прекратить их. Американцы и их сайгонские ставленники вынуждены были под напором прогрессивных сил мира сесть за стол переговоров с представителями Демократической Республики Вьетнам и Национального фронта освобождения Южного Вьетнама, а в июне 1969 года, когда на Юге было создано Временное революционное правительство, его делегация сменила на переговорах представителей Национального фронта.

Народы всего мира знают: сила и правда на стороне Вьетнама, победа его предрешена самой историей, и мы уверены, что этот радостный день уже недалек.

Дети Вьетнама

В детстве я очень любил читать описания морских путешествий. И мне казалось, будто нет ничего приятней и легче, чем писать строку за строкой на корабле, когда у борта шумит и пенится море, убегающее к самому горизонту.

Но сегодня убеждаюсь, что писать в каюте, когда волны бьют по стеклу задраенного иллюминатора, — дело совсем непростое. Ручка моя, следуя за качающимся столом, норовит провести по бумаге замысловатую кривую, и все время падают на пол отпечатанные на машинке страницы рукописи-перевода будущей книги, той самой, которую вы, ребята, держите сейчас в руках. Меня попросили написать к ней предисловие, и я, чтобы управиться поскорее, увез ее с собой, во Вьетнам. Но мне так и не удалось выкроить для этого времени. И только здесь, на советском грузовом теплоходе «Раздольное», увозящем нас из Хайфона домой, во Владивосток, я смог перечитать рукопись и взяться за дело.

Наверно, многие из вас не очень-то любят читать предисловия, но мне хотелось бы кое о чем рассказать вам, прежде чем вы раскроете переведенную для вас с вьетнамского языка повесть «Дальние края». Писатель Ван Линь написал свою книгу, а детское издательство «Ким Донг» напечатало ее в Ханое еще в ту пору, когда на Севере Вьетнама, в Демократической Республике, царил мир, и только к югу от семнадцатой параллели, временно разорвавшей надвое вьетнамский народ и его землю, громыхали выстрелы и пылали облитые американским напалмом хижины.

Но однажды, августовским утром 1964 года, мирное небо Севера распороли остроносые, как акулы, реактивные американские бомбовозы, и у рыбацких причалов разорвались снаряды, пущенные с американских эсминцев. Нападение было совершено по-разбойничьи, без объявления войны. В этой войне, идущей вот уже пятый год, нет, как бывало прежде, фронта и тыла; под ударом с воздуха оказалась вся территория республики. Американцы сбросили на Северный Вьетнам столько бомб, что на каждого жителя приходится 150 килограммов бомбового металла. Вдумайтесь в эту цифру: ведь чтобы убить человека достаточно нескольких граммов железа!

Я бывал в Северном Вьетнаме еще до войны. И как-то, весной 1963 года, провел целый день в хайфонской школе-интернате для ребят с Юга, той самой, где жила и училась Хоа, героиня этой книжки. Все запомнилось мне таким же, как в повести: широкий двор, красные цветы на деревьях и старенький сторож в будке возле ворот. Каникулы тогда еще не начались, и повсюду — в классах, на спортплощадке, в библиотеке — было много девочек, черноглазых и черноволосых, почти все в пионерских галстуках. Судя по нашей встрече, у большинства учениц любимым предметом была литература. Школа гордилась своими поэтами; в стенгазетах большую часть столбцов занимали стихи…

…Четыре года спустя я ехал на зеленом «газике» по Хайфону, сильно пострадавшему от бомбардировок. Мы остановились около школы-интерната. Покосившиеся ворота чуть заметно раскачивались на ветру. За ними виднелись разрушенные корпуса и перерытый воронками двор. «Детей эвакуировали еще до бомбежки, — сказал сидевший рядом со мной вьетнамец. — Они теперь далеко отсюда, в деревне…»

Вообще из городов ДРВ вывезено большинство детей. Это сразу бросается в глаза. Я помню, как раньше в Ханое день начинался звонким стуком сандалий по плитам тротуаров — первая смена шла в школу. Теперь по утрам детворы почти не увидишь. Только тысячи велосипедистов едут по мостовым — взрослые спешат на работу. Ребят можно увидеть в городе лишь в недолгие дни праздников, когда они приезжают домой погостить.

Я не знаю, где находятся уехавшие из Хайфона ребята-южане. Но если вам интересно, как живут сейчас Хоа и ее подруги, я могу рассказать о школе из ханойского городского района Донг-да, переехавшей в деревню, километров за пятьдесят от столицы. Наверно, жизнь эвакуированных школ повсюду складывается одинаково.

Мы приехали в эту деревню в прошлом году утром первого сентября, когда ребята праздновали начало учебного года. На маленькой площади собрались девочки и мальчики в белых рубашках и красных галстуках. За спиною у каждого широкополая шляпа, сплетенная из толстого соломенного жгута. Если во время налета не добежишь до укрытия, она прикроет от осколков голову и плечи. Гулко звучит разрисованный праздничный барабан. Потом ребят поздравляют директор школы, председатель административного комитета деревни и член Ханойского горисполкома, приехавший в «свою» школу.

Ребятам в деревне живется нелегко, труднее чем в Ханое. Родителей тут нет. Все надо делать самим: стирать, убирать спальни и классы, зашивать и штопать одежду, присматривать за младшими. Многое из того, что идет на школьную кухню — овощи, рис, кукурузу, — выращивают сами ученики. Вместе со взрослыми строили они свои жилые и учебные помещения, очень похожие на остальные дома в деревне — глинобитные или плетенные стены и крыши из пальмовых листьев; вместе со взрослыми рыли убежища и траншеи. Ход в траншею подводится к каждой парте и к учительскому столу, чтоб по тревоге можно было сразу попасть в укрытие. А кабинеты физики, химии и биологии, где есть ценное оборудование, вообще помещаются под землей. Между прочим, классы рассредоточены по одному, по два на довольно большой площади за деревенской околицей — это чтобы уменьшить число жертв на случай попадания бомбы. Предосторожность совсем не напрасная. Янки, твердившие о бомбардировках «военных объектов», обстреливали и разрушали школы. Я видел разбомбленные школы не только в Хайфоне, но и в пригородах Ханоя, и в городах Фу-ли, Тхань-хоа и Винь, в рыбацкой деревушке Нги-тан, неподалеку от семнадцатой параллели, в деревне Винь-тхай и в городке Хо-са, и еще в очень многих местах. Только за первые два с небольшим года войны в Северном Вьетнаме американские летчики сбросили бомбы на 391 учебное заведение. Сравнительно небольшие потери объясняются во многом дисциплиной и хорошей выучкой ребят. Ученики постарше несут ответственность за то, чтобы младшие по сигналу тревоги как можно скорее занимали места в убежищах. И они относятся к своим обязанностям далеко не формально. Вьетнамский писатель То Хоай, чьи книжки знают и любят и в нашей стране, рассказал мне об одном двенадцатилетнем школьнике, который во время бомбежки прикрыл своим телом пятилетнего мальчугана, не успевшего добежать до убежища, и ценой своей жизни спас мальчика от смерти.

А сколько нелегких дел легло на плечи учителей республики (вернее сказать, учительниц, потому что почти все учителя-мужчины ушли в армию)! Им приходится не только вести уроки и проверять домашние задания, но и заменять матерей и отцов тысячам эвакуированных детей и тем малышам, которых война сделала сиротами. Вместе со своими классами учителя выходят на поля помогать крестьянам, восстанавливают разрушенные дома и дороги.