Сани-самоходы

Алексей Леонов

САНИ-САМОХОДЫ

Повесть в рассказах

От автора

Дорогой маленький читатель! В этой книжке ты познакомишься с героем, которому исполнилось девять лет. Это так мало, если считать по пальцам!. А мало ли в самом деле?

Как живёт этот обыкновенный мальчишка, какие у него мечты, какие совершал он шалости и творил добрые дела, сколько было правильных решений и ошибок, просчётов в его поступках — об этом я и попытался рассказать тебе.

Я взял из жизни моего героя Петьки только те эпизоды, которые, как мне кажется, могут заинтересовать тебя, чему-то научить. Мне мой герой очень нравится. И многие проказы я ему простил — да и как не простить, ведь он сам в них признался…

День рождения

Петьку разбудил петух — раскукарекался, да так громко, что пришлось встать и прогнать его. Было воскресенье, в школу не идти, но снова в постель Петька не лёг, вспомнил о своих делах.

Каждый год в день рождения он сажал у дома деревце. Так они решили с отцом. И теперь ему предстояло посадить девятое дерево, потому что в этот день ему исполнилось девять лет.

Петька родился в середине апреля, в самый разгар весны, когда можно пахать, сеять, сажать деревья. Отец когда-то сказал, что весной рождаются только великие люди, но, чтобы стать великим, надо ещё всегда работать и хорошо учиться, не знать ни в чём лени. Петька понимал, что отец шутил: и весной не все великими рождаются. Васькин отец, Длинный Перекур, тоже весной родился, а никакой он не великий, только курит всегда. Стать великим Петьке хотелось, но он на это не надеялся и жил обыкновенной жизнью.

День был погожий, солнечный. В полях уже тарахтели трактора, пахали землю. Петька взял с собой хлеба, лопату и направился к лесу. Он хотел позвать друга Ваську, братьев Комариков, но не пошёл за ними, не стал терять на сборы время, а сразу направился за огород и вышел на луг.

На лугу было так просторно, что Петька остановился и стал смотреть по сторонам, словно попал в незнакомые места. Зимой луг был тесный, забитый снегом, а теперь кругом занималась зеленью земля, краснели первые листочки щавеля.

Лес стоял ещё голый. На дубах держалась прошлогодняя сухая листва, да на осинках зеленела кора. По кустам и деревьям сновали птицы: пели, чиликали, пересвистывались.

«Это они потому поют, — подумал Петька, — что у меня день рождения».

Он стал приглядывать себе деревце. Дубок у него уже рос. Отец посадил жёлудь, из которого вырос дубовый росток. Теперь дубок поднялся почти с Петьку ростом, но не перегонял его. Другие деревья сразу вытянулись. И кленок вытянулся, и берёзка, а тополь с ракиткой так разрослись, словно посадил их не он, а кто-то другой давным-давно.

Вокруг Петьки и над ним носились дрозды с таким криком, будто их щипали живьём. Петька нашёл без труда несколько дроздиных гнёзд. Одно было совсем низко над землёй на согнутой осинке. Он встал на пенёк и заглянул в гнездо. Там лежали четыре яичка.

— Эх, глупые, не нашли рогатульку повыше для гнезда, — сказал Петька. — Я вас не трону, а кто-нибудь придёт и разорит гнездо ваше. — Птиц Петька любил. Он знал, какую пользу они приносят всем.

Петька вышел на полянку. Здесь росла рябинка отдельно от больших деревьев.

— О, а рябину-то я ещё не сажал, — обрадовался он. — Сейчас я тебя и заберу. Ты не бойся. У нас хорошо будет, не скучно. Ночью электричество горит.

Петька вырыл рябинку с большим комом земли и понёс домой.

— Эх, ворона, мешок-то я забыл, — вспомнил он. — Земля вся растрясётся. Отец всегда корни обвёртывает. Спешишь — всегда себе на вред. Придётся рубаху снимать.

Петька стянул рубаху, обернул ею корни рябинки и пошёл дальше. Теперь можно было идти быстрее, закончить начатое дело и праздновать. Ребята небось носятся по деревне, приходили за ним. Солнце грело уже так, что и без рубахи Петьке стало жарко. У деревни, словно из-под земли, вырос перед ним дед Пальчик.

— О, Петюшка, ты уже в работе? Да приморило-то тебя как! Видать, далеко ходил.

— Нет. Это я спешил. А солнце, как летом, — сказал Петька.

— Положи ношу-то. Отдохни. Поговорим, — предложил дед Пальчик. — Я вижу, ты с лопатой в лес направился, подумал: за деревцом пошёл малой. Решил вот совет тебе дать, как сажать надо деревья-то.

— А я умею уже, — ответил Петька. — Ямку вырою, посажу, воды налью и засыплю корни землёй.

— Ну, можно и так, только это ненадёжно. А я сколько деревьев пересажал, ни одно не усохло. Так ты прежде глинки принеси, смешай её с землицей и разболтай на воде, как кисель. Перед посадкой в этот самый киселёк и помакай корешочки, а потом в ямку, засыпал и полил.

— А зачем так? — спросил Петька.

— Глинка облепит корни, влагу им будет подавать лучше. В земле-то вода не задерживается, а глина скапливает её, дольше хранит.

— Понял. Так и сделаю. Спасибо, дедушка. Приходи ко мне на праздник. У меня день рождения!

— Ну-ну, приду, — ответил дед Пальчик. — Бабке своей скажу за мастерскими приглядеть, а сам приду. Праздники я вот как люблю.

«Вкусное» одеяло

Ко дню рождения Петьке было приготовлено любимое его кушанье — пенки. Не какие-нибудь от варенья пенки, а молочные, в ряженке. Собирались они для Петьки целую неделю. Сначала кипятилось молоко, потом пенки складывались в горшок и заливались топлёными сливками…

Петька заглянул в горшок и глаза закрыл от удовольствия, у него даже голова закружилась. А когда-то Петька не любил пенки, даже смотреть не мог на них. Если его насильно заставляли есть, он орал и отбивался. Родители удивлялись, что такое делается с ребёнком. А бабушки решили, что у их внука «сглаз», болезнь такая непонятная: позавидует кто, что ребёнок ест хорошо, у него аппетит и пропадает!

Отчего Петька не любил пенки — осталось неизвестным, а полюбил он их вот как. Однажды он провинился и получил за провинность должное. А дело было перед ужином. Обиженный на всех, Петька спрятался в малинник, в тайное место и уснул там. Сквозь сон он слышал, как его звали ужинать, но не откликнулся и уснул голодным.

Ночью Петьке стало холодно; он шарил вокруг руками, искал одеяло, пытался прикрыться колючими ветками малины и тогда же во сне почувствовал, что вдобавок сильно хочет есть. И ему приснились огромные царские залы с накрытыми столами. Он один сидел за кушаньями, а сам царь стоял за его спиной и спрашивал:

— Петр Иванович, не изволите ли ещё чего откушать? Мы живо сготовим для вас.

— Подожди маленько, — отвечал Петька. — Некогда думать, что я хочу откушати. Похлёбкой червяка заморю, потом скажу.

— Как вам угодно, как угодно, Пётр Иваныч, — кланяясь, отвечал царь и размахивал над Петькой опахалом, нагонял прохладу, хотя и без того было холодно.

Всего наелся Петька, вылез из-за стола и сильно захотел спать. И лишь он зевнул, как тут перед ним снова оказался царь и спросил: