Между нами девочками, говоря

Между нами девочками, говоря…

Перевод с латышского Жанны Эзит

Глава первая ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ ВОЛШЕБНИКОМ

— Между нами, девочками, говоря, новенький — самый красивый мальчик в классе, — заявила Санита Самтыня. — Видели, какие у него глаза? Прямо как блюдца. И ресницы длиннющие, и загибаются, как у девчонки.

— Мне бы такие вьющиеся волосы! Ничего б не пожалела! — вздохнула Рита Озола.

— А вдруг это завивка?

— Тогда кудряшки мелкие были бы, как у барана.

— С мальчишками нам точно не повезло, все какие-то малахольные. Аллегро помешался на своей музыке, мы для него что прошлогодний снег, Арнитис в общем-то ничего, даже «шейк» и «диск» танцует, так ростом не вышел. Петерис как на девочек глянет, сразу краснеет и бледнеет, — перечисляла Анна Лиепа, загибая при этом пальцы.

— Краснеет и бледнеет он только перед Даце, — уточнила Санита. — К тому же заикается.

— Гирт Лея — тот часами может глазеть на обыкновенного воробья, для него мы тоже пустое место. Имант Янсон, этот злюка и ворчун, хоть внешне и ничего, и ростом подходящий, так на своих камнях чокнулся, — продолжала Анна.

— И на географе, на Антоне Антоновиче, не забудь, — добавила Даце Эгле.

Занятия шли уже целую неделю, а восьмой «б» еще лихорадило. Все вместе заново переживали события минувшего лета. Напрасно классный руководитель Рейнис Карлович Кадикис, который вел у них латышский язык, говорил о том, как важно взяться за дело с самого начала учебного года, о том, что для многих этот год последний в школе, о том, что все вместе должны достичь первой в своей жизни вершины. Правильные слова и наставления повисали в воздухе, так и не дойдя до ушей тех, кому были предназначены.

Лето выдалось дождливое, а сейчас, в сентябре, словно пытаясь наверстать упущенное, солнце светило вовсю, поэтому никто не думал о занятиях.

В понедельник утром класс, разделившись на группы, гудел и звенел словно улей.

— Мы с братом такой номер отмочили, просто класс, — Гирт Лея, по прозвищу Галка, не мог пожаловаться на отсутствие слушателей.

— Пока предки по Карпатам, мы на плоту по Гауе. Поездочка получалась что надо, это я вам говорю.

— А правда, что Гирт Яковлев и в жизни такой же красивый, как и кино? — допытывались девочки у кинозвезды класса Арниса Лициса.

— Говорят, вокруг глаз у него уже морщинки и он больше не сможет играть молодых, — щебетала Санита.

— Чушь! Есть такая мазь, гримом называется, ею все морщинки шпаклюют.

— Давай-давай, рассказывай! — Анна толкнула в бок Арниса. — Язык проглотил, что ли?

— Он, вероятно, Гирта только издали видел, — подначила Рига Озола.

— Что я, девчонка, что ли, чтобы морщинки его считать? — обиделся Арнис. — А вообще-то Гирт — суперпарень. В новом фильме он мне вроде приемного отца. А теперь отвалите, пресс-конференция закончилась! — И Арнис демонстративно повернулся в девочкам спиной. — Профессор, дай, пожалуйста, списать алгебру!

Марта Кална влетела в класс красная, как помидор.

— Уф! — вздохнула облегченно она. — Думала, опоздаю. Рита, иди сюда, чего расскажу! Жуткая тайна.

Девочки устроились за партой и, прижавшись друг к дружке, стали шептаться.

— Только поклянись, никому ни словечка!

— Как не стыдно!

— Ну так вот. Начну с самого начала. Вчера утром забралась я к маме в кровать, как обычно по воскресеньям. Мы тогда говорим обо всем на свете — о школе, о платьях. А папа в это время готовит завтрак на кухне и приносит его нам прямо в постель, ты же знаешь. Но вчера утром все было совсем но другому. «Ты уже большая девочка», — говорит мне вдруг мама. Я жду, что же дальше? А вдруг снова едут за границу и оставляют меня одну, как в прошлом году? Так вот, нет...

— Ну и ну! — Клав Клявинь подошел к девочкам и покачал головой. — Вот так феномен природы — Сиамские близнецы. Одно тело, две головы. Если учитель вызовет, обе отвечать пойдете.

— Смени пластинку, надоело! — оборвала его Рита и повернулась к Марге. — Рассказывай дальше! Только смотри, все по порядку.

У дверей раздался громкий свист.

— Шеф! — сообщил Юрис Кирсис, по прозвищу Аллегро. — Несется как на пожар.

Класс притих. Восьмиклассники давно уже решили, что с Рейнисом Карловичем им повезло. Пятерки он ставил редко, но старался быть справедливым, и это его качество класс ценил особенно высоко. Соседи, восьмой «а», совершенно измучились со своей вечно брюзжащей и придирчивой англичанкой.

Поздоровавшись, учитель подошел к столу и открыл классный журнал.

— Надеюсь, вчера все успели приготовить уроки. Что же было задано на сегодня? Анализ сложносочиненного предложения. Добровольцы есть?

В классе воцарилась напряженная тишина.

— Давай, Зайга! — толкнула Санита сидящую впереди лучшую ученицу класса.

— Мы вчера за грибами ходили. И вообще, меня в пятницу вызывали, — прошептала, отказываясь, Зайга.

Над склоненными головами поднялась одинокая рука.

— Янис? Похвально. Оказывается, ты, кроме своей химии, признаешь и столь скромный предмет, как грамматика латышского языка.

— Я не признаю, то есть, в принципе, я признаю, — смутился Янис. — Рейнис Карлович, я прошу от имени класса — перенесите грамматику на завтра, а сегодня, пожалуйста, расскажите о чем-нибудь. Например, как вы партизанили.

Учитель прикрыл глаза. Вокруг глаз и рта появились мелкие лучики смеха — нашли его слабое место.

— О том, как я партизанил, поговорим как-нибудь в лесу у костра. А сейчас, если все настроены против грамматики, напишем сочинение.

Учитель подошел к доске, взял мел, подумал мгновение и написал: «Если бы я был волшебником...» С минуту в классе царило смятение, похожее на испуг. Затем поднялся шум.

— Но ведь волшебники давно уже вымерли.

— Ничего не вымерли, просто переселились в капиталистические страны. В Англии, например, официально зарегистрировано 11 507 колдунов, которые колдовством зарабатывают себе на хлеб. А в Америке и того больше.

— Старики, кто читал «Свидетель колдовства» Райта?

— Где ты ее достанешь? Она давно распродана.

— У моей мамы в книжном магазине блат.

— Дай почитать!

Учитель постучал по столу. Шум затих.

— Рейнис Карлович, у нас нет тетрадей. — Аллегро пошел с главного козыря. Перспектива писать сочинение его ничуть не вдохновляла.

Класс облегченно вздохнул.

Учитель порылся в своем пухлом портфеле и вытащих стопку белых листов.

— Юрис, раздай, пожалуйста!

Аллегро, кисло улыбаясь, стал обходить парты.

— Что, Байба?

— А на другую тему нельзя? Например, «Образ комсомольца в латышской советской литературе», или «Как я провел лето».

— Нет, на сей раз я хочу посмотреть, как работает ваша фантазия.

— Можно писать о чем угодно? О выдуманной сказочной стране, например, или о космосе? — спросил Петерис Лиепинь, сочинения которого были лучшими в классе. Он уже два года посылал в школьную стенгазету стихи под незатейливым псевдонимом «Ученик». Класс деликатно хранил его тайну, делая вид, что ничего не подозревает.

— Я же сказал — тема свободная. В порядке исключения отметки за сочинения ставить не буду.

С последних парт донесся облегченный вздох.

— Но это не значит, что вы можете сдать пустой листок. Разговоры постепенно затихли. В классе воцарилась рабочая тишина.

Рейнис Карлович неторопливо подошел к раскрытому окну. В груди тупо болело, словно чья-то рука схватила сердце и не отпускала. Нащупав в кармане пробирку с нитроглицерином, он привычным движением положил в рот маленькую таблетку. Боль отступила почти мгновенно.