Дочь колдуньи

Нина Боден

Дочь колдуньи

Глава 1

ЗАКОЛДОВАННАЯ

Дочь колдуньи сидела на скале, возвышавшейся над заливом. Это был здоровенный утес, черные базальтовые края которого круто устремлялись вверх, словно стены замка, увенчанные короной из фиолетового вереска. С одной стороны бушевало море, вздымая вверх белую кружевную пену. А со стороны берега до самых дюн и коричневых склонов Бен Луина тянулась полоска мокрого от прилива песка. Залив был пуст, если не считать нескольких волов у кромки воды да чаек, которые кричали и метались над берегом и холмами шотландского острова Скуа. Дочь колдуньи зажмурила глаза и представила, что парит в небе вместе с чайками, то резко меняя курс, то падая камнем вниз, и ветер холодил лицо. Но летала она только в мечтах, а на самом деле продолжала сидеть на скале. Ее звали Утрата, в напоминание о том, что она потеряла всех своих близких.

Но вот глаза девочки открылись. Она посмотрела на море и заметила красный пароходик, направлявшийся к заливу со стороны большой земли. Утрата поднялась и пошла прочь от берега. После вересковых зарослей спуск становился опасным, но девочка была ловкой и проворной, как горная козочка. Она шла босиком, а сапоги, связанные веревкой, болтались у нее на шее. На ней было взрослое платье, и хотя подол укоротили, оно все равно было ей длинно. Голова была повязана зеленым шарфом. Волы смотрели своими мягкими темными глазами, как она бежала по песку. Утрата скрылась в зарослях осоки, покрывавших дюны, но вскоре появилась снова и стала взбираться по дерновой тропинке к каменной стене. Она перелезла через стену и обулась. Под ногами зачавкало торфяное болото, оно так и норовило засосать сапоги, но девочка уверенно шла вперед, направляясь в обход Бен Луина, прямиком к одному из его низких склонов. Добравшись до верхушки склона, Утрата остановилась перевести дыхание и посмотрела вниз на городок Скуафорт – несколько белых домишек, слепленных вдоль залива, да каменная пристань. Крошечные лодки покачивались на якорях недалеко от берега. Пароход их медленно огибал мыс, направляясь в гавань.

Утрата помчалась вниз по каменистому склону, разгоняя овец, и едва не перепугала на смерть зайчонка, который от страха так и застыл на месте в надежде, что беда пройдет стороной. У разрушенного дома девочка выбралась на мощенную камнем дорогу и вброд перешла ручей, потому что мост, который остался с тех времен, когда в доме жили люди, тоже обветшал и разрушился. Оказавшись на дороге, Утрата замедлила шаг: камни лежали как придется, и, пойди она быстрее, в любой момент могли вывернуться из-под ног. Путь до городка был длиннее, чем казался сверху. К тому времени, как девочка добралась до пристани, пароход успел причалить, и разгрузка уже началась.

Из белых домиков повыскакивали местные ребятишки и тоже мчались к пристани. Дочь колдуньи сторонилась детей, она спряталась за крылом школьного здания и подождала, пока ребятня пробежит мимо. Девочка прижалась к стене и опустила глаза, словно не хотела их видеть, или опасалась, что ее заметят. Утрата сошла с дороги и пошла напрямик по мокрым скользким от рыжих водорослей прибрежным камням. Она добралась до лодки, лежавшей на берегу, и спряталась за ней.

Кроме полдюжины ребятишек, на пристани собрались и взрослые: почтальон Джон Макаллистер, встречавший почтовый фургон, Вилл Кэмпбелл с ящиком омаров для Обана, лавочник мистер Дункан, пришедший за новой партией товаров. Их-то как раз сейчас и сносили по трапу: ящики со всякой бакалеей, контейнеры с газом. Утрата ждала. Ей не было дела до товаров мистера Дункана. Ее интересовали люди. Приезжие. Сойдет ли кто в этот раз на берег? Она знала: надежды мало – люди охотнее уезжали с острова, чем приезжали сюда. Но девочка все равно не покидала свой наблюдательный пост за лодкой и не сводила глаз с парохода. Вдруг она радостно встрепенулась. На палубе появилось четверо людей: мужчина, женщина и двое детей – светловолосый мальчик и девочка помладше. Мальчик живо сбежал на берег, а девочка, подойдя вместе с ним к краю трапа, остановилась в ожидании. Утрата увидела, как женщина пришла ей на выручку и положила руку девочки на поручень. Мать что-то сказала, и девочка осторожно подняла ногу, чтобы поставить ее на трап. Только сделала она это как-то странно, слишком высоко подняв ногу. С помощью женщины девочка стала спускаться по трапу, ступая осторожно и неуверенно. Наконец она оказалась на берегу. Женщина оставила дочку и вернулась назад на корабль помочь мужу перенести чемоданы.

У девочки были длинные каштановые волосы, развевавшиеся на ветру. Она старалась удержать их рукой, а сама оглядывала пристань. Утрате показалось, что приезжая смотрит прямо на нее.

Дочь колдуньи огляделась. Никто больше ее не заметил. Она осторожно вышла из-за лодки и, карабкаясь по камням, направилась к пристани. Спустившись, она встала так, что никто кроме новенькой не мог ее видеть. Девочка показалась Утрате ровесницей. Самой ей было десять лет и семь месяцев. Утрата посмотрела на девочку и робко улыбнулась. Но незнакомка не улыбнулась в ответ, а лишь наклонила голову набок, словно прислушивалась к чему-то. В поведении девочки не было вражды или раздражения, с какими относились к дочери колдуньи местные ребята. Утрата удивилась и перестала улыбаться. Девочка сделала один осторожный шаг к краю пристани, потом еще один…

– Джени, Джени… – голос женщины был резким, даже испуганным. Она подошла к дочери. – Ты стоишь почти у самого края, дорогая, – сказала она, беря девочку за руку.

Джени замерла и, раздраженно передернув плечами, сказала:

– Не кричи, мамочка. Я ничего не вижу, когда ты кричишь.

Слова девочки показались Утрате странными. Ухватившись руками за цепь, она перебралась на пристань. Теперь ее голова и плечи были видны всем, но поведение девочки так заинтересовало Утрату, что она перестала бояться, что ее заметят. И правда, какое-то время все шло нормально. Прибытие парохода поглощало все внимание местного населения.

Не выпуская цепи из рук. Утрата смотрела, как приехавших приветствовал мистер Тарбутт, хозяин единственной на острове крошечной гостиницы. Он специально надел свой лучший костюм, круглое лицо его сияло и было красным, словно яблоко. Постояльцев в гостинице даже в короткую летнюю пору было немного, так что для мистера Тарбутта это был удачный день: кроме семьи из четырех человек, прибыл еще один гость – коротышка-толстяк с холщовым саквояжем, из которого торчали сбоку какие-то палки. Утрата никогда не видела клюшек для гольфа и не знала, что это такое. Мистер Тарбутт прибыл на пристань с багажной тележкой и теперь укладывал на нее чемоданы. Светловолосый мальчик помогал ему. Он был очень взволнован и болтал без умолку и так быстро, что Утрата не могла разобрать ни слова. Его сестра молча стояла в сторонке, пока мать разговаривала с мистером Тарбуттом. Отец спустился по трапу с последним чемоданом и пристроил его на тележку, а потом подошел к дочери и положил ей руку на плечо:

– Вот мы и добрались, наконец. Надеюсь, тебе здесь понравится.

Джени откинула прядь длинных волос и ответила:

– Пахнет здесь здорово.

И тут Утрата поняла, отчего девочка не ответила на ее улыбку. А догадавшись, тихонько, словно сонная птица, вскрикнула. Джени обернулась.

Утрата повторила свой крик, но так тихо, что расслышать его мог только тот, кто внимательно слушал. На этот раз Джени улыбнулась в ответ – торопливая приветливая улыбка озарила ее лицо, но отец тут же повел дочку прочь с пристани. Вслед за нагруженной доверху тележкой они стали подниматься по мощеной улочке Скуафорта к гостинице.

Утрата смотрела им вслед, забыв о том, что суета по поводу прибытия парохода уже закончилась, а значит, местные мальчишки в любой момент могут ее заметить.

Так и вышло. Алистер Кэмпбелл, помогавший отцу таскать омаров, толкнул в бок своего приятеля. И в мгновение ока все ребята, собравшиеся на пристани, замолкли. Утрата почувствовала на себе пристальные взгляды шести пар глаз. Ее враги стояли полукругом совсем близко от нее.