Три майские битвы на золотом поле (СИ)

Во-вторых, теперь уже отдельные парламенты шести провинций голосуют за не предоставление новорожденному принцу титула штатгальтера. Голосует, собственно, только Голландия, остальные пожимают плечами и решают, что раз та большая — ей и видней. Забавный момент: против этого закона в Голландии голосует только один город (парламент провинции состоял из представителей городов) — Лейден. Ему потом это припомнили изощренным способом.

Кроме того, на всякий случай, серьезно урезаются полномочия самого поста штатгальтера, дабы ни у кого, кто может этот пост занять, даже в мыслях не было бы повторить затеи Вильгельма II. Отныне штатгальтер не может быть капитан-генералом и адмирал-генералом, то есть армия выводится из-под его непосредственного подчинения. Он также не может более вмешиваться в дела казначейства и весовой палаты, то есть и деньги ему не подконтрольны. Суд и юстиция тоже теперь не подчинены штатгальтеру… Короче, пост этот стремительно превращается во «власть английской королевы» века XX-го, только что та хоть на монетах собой полюбоваться может.

Чтобы подсластить пилюлю, вдовствующей принцессе Марии Генриетте, ее свекрови, бабушке малолетнего принца, вдове «Болотного Дракона» Амалии ван Солмс, которая сыграет большую роль в воспитании будущего Вильгельма III, и, конечно, самому крошке-принцу были созданы ну просто райские условия для жизни. Забавно, но именно этот принц, которому были, казалось, накрепко заказаны все возможности стать королем, был первым из принцев Оранских, который жил как… ну как принц! С его семейства не брались налоги, дворцы и даже слуги содержались за счет государства (слуги, конечно, подрабатывали на это самое государство и ценились им не только за быструю смену полотенец, но и за острый глаз и тонкий слух, ну это такое дело… привычное)…

Сам принц с малолетства получал чуть ли не все, чего желал: от огромного фрегата в качестве личного кораблика для покатушек на озере, до степени бакалавра в Лейденском университете без посещения нудных лекций и экзаменов. Так вот тонко унизили снобствующую лейденскую профессуру, отомстив за сопротивление интересам «уважаемых людей».

Но все это дела внутренние. А что у нас с Англией-то?

С Англией немедленно заключается «вечный мир» заодно с его, мира, разделом, как водится. Сначала о разделе.

Еще в конце штатгальтерства Фредерика-Генриха и все «почти царствование» Вильгельма II в самих Нидерландах шла отчаянная и яростная война. Война коммерческая, но оттого не менее упорная. Между собой дрались два хищника, запустивших зубы чуть ли не в половину мира, две огромнейшие финансовые империи: голландская Ост-Индийская компания и зеландская Вест-Индийская компания. Первой принадлежала Индонезия, куски современных Бирмы, Таиланда, Вьетнама, Филиппин и даже Австралии. Вторая владела огромными территориями в Бразилии (откуда вышибла португальцев), островами в Карибском море, на севере Южной Америки и на Атлантическом побережье Америки Северной. Война шла не на жизнь, а на смерть, эти два гиганта ворочали такими деньгами, что даже не снились большей половине дворов Европы, исключая разве что Францию и Испанию.

Но постепенно, год за годом, Вест-Индийская компания начала сдавать свои позиции. Тут сказалось много чего — и возвращение множества купцов из Зеландии обратно в родную Фландрию, где испанцы вроде как поуспокоились и не мешали жить, и жестокая конкурентная борьба на американских рынках с Англией и той же Испанией… Даже география с геологией сказались: построенные в мелководных гаванях Зеландии корабли обладали меньшей мореходностью, чем голландские и английские. Плавали медленнее, тонули чаще… В итоге уже к концу тысяча шестьсот пятидесятого года Бразилия была потеряна, Новый Амстердам стал Манхеттеном, а Новый Харлем — Гарлемом. Звезда Вест-Индийской Компании почти закатилась. Потом она еще переживет новый рассвет, в девятнадцатом веке, но это будет потом.

Да, так о разделе. Разделить договорились сразу весь мир, как было принято. Чего мелочиться-то? Поскольку от имени всех Соединенных Нидерландов выступала Голландия, то голландцы с легкостью отдали в руки англичан весь Новый Свет — пусть добивают Вест-Индийскую Компанию, не жалко. Нидерландам же, а вернее — Ост-Индийской компании, досталась Юго-Восточная и (на будущее) восточная Азия, даже Японию за собой закрепили — ну, так… под помидоры. Индию и Африку решили делить потом, как руки дойдут. Крайний Север остался открытым для всех — на этом настояла Фрисландия, грозившая иначе обидеться совсем и уйти к Франции. Голландцы рассудили, что на севере кроме снега ничего полезного нет, а вот англичане хотели бы, конечно, под себя подмять торговлю с Архангельском и Исландией, но сил еще и на это уже просто не было.

В вопросе же «вечного мира» дела складывались не столь обоюдовыгодно. То есть нет, мир был выгоден обеим сторонам, чего уж там. Война хороша для растущих и рисковых предприятий… ну, или когда она за океаном при налаженном транспортном сообщении. Для дел же обстоятельных, на долгую перспективу, война уже не так выгодна. Войны не хотелось ни Англии, ни Нидерландам.

С другой стороны, обе стороны понимали, что война необходима. Даже не так: обе стороны понимали, что соперники «наглеют» и что крайне надо «поставить их на место». Представление о месте были, понятно, у каждого свои. Также адмиралы и генералы с обеих сторон были весьма решительно настроены подраться. А надо учесть, что были они не просто солдатиками на службе, но весьма важными людьми, с деньгами, связями и положением в обществе. Так что просто отмахнуться у властей возможности не было. Да очень часто адмиралы в эту власть и входили. Нужна была маленькая победоносная война, исключительно для того, чтобы все помнили, кто же на море хозяйка. Желательно бы еще и без отрыва от торговли… Но даже самые глупые купцы понимали, что это уже совсем фантастика.

Тем не менее, договор о «вечном мире» подписан. Обеим странам очень, ну очень не хочется воевать. У обеих — сложное политическое внутреннее положение, у обеих — коммерческие дела на первом месте, обеим, наконец, просто страшно. Очень страшно. В Европе еще гремит слава «Армии Принца» и «Болотного Дракона» — это страшит Англию. Но сами-то Нидерланды знают, что положение в армии не смотря на все реформы Вильгельма II мягко говоря… плохое и что, самое главное, улучшать это положение нельзя — тогда получится, что принц-штатгальтер-«почти-король» был прав, а он не может быть прав, потому что не может быть прав, узурпатор несчастный! А в Англии активно строится флот, английские чертежи точнее голландских, английские верфи, не располагая столь безбрежными ресурсами, активнее применяют технические новинки…

Но и в Англии все совсем не так хорошо. Даже совсем не хорошо. Продолжает тлеть гражданская война, оппозиция все чаще заявляет, что лорд-протектор совсем уж зарвался в собственных амбициях… Наконец, просто-напросто не хватает денег! Денег в казне нет от слова «совсем», тот же Роберт Блейк, новоназначенный генерал моря, гонялся по миру за пиратами вовсе не из чувства справедливости, а чтобы разжиться золотишком, рабами да кораблями — родная страна своим морякам уже давным-давно ничего не платит.

Договор о мире заключен, это верно. Но… Любой договор заключается до тех пор, пока одна из сторон не осмеливается его нарушить. «Вечный мир», как договор равных или почти равных по силе, нарушается еще быстрее — для сильных игроков достаточно и малого перевеса. Если же договор заключают два сильных труса…

Да, лев умер не успев прыгнуть. Но мускулы страны, то есть флот и армия, уже напряжены, и прыгать надо, иначе судорогой сведет.

На том берегу пролива английский лев присел, ощетинясь, в боевой позе, готовый встретить своего нидерландского собрата. Так тоже долго не простоишь.

А тем временем каперы, которым, к слову, никто приказа еще трехлетней давности не отменял, вовсю мутузили и друг друга, и попадающихся под руку купцов.

Май тысяча шестьсот пятьдесят второго года. Все нидерландские эскадры, равно как и их английские коллеги вышли в море. Официально — для обуздания распоясавшихся пиратов. Мускулы напряжены до предела.