В сердце Африки

Так же вела себя и самка, несмогря на то, что с нею был детеныш. Бросаясь в мою сгорэпу, она, видимо, хотела как можно скорее ускользнуть от опасности.

Что сталось с двумя последними обезьянами, я не зшпо. Черный мохнатый ком оказался чегырехлеггяим детенышем убитой самки. Полчаса спустя, уже иа обратном пути в Лагерь, одни из проводников снова натолкнулся иа м зло дую обезьяну я убил ее копьем. Когда я подошел к ней, она] была еще жива. На ее обезьяньем лице было потрясающее выражение беспомощности и боли. Мне показалось, что если бы взяг£> ее па руки !и погладить, она бы так (и прижалась к человеку, ища спасения от боли.

Пока все это совершалось наверху, ущелье наполнилось густым туманом и стало небезопасным. Полчаса спустя пошел крупный холодный дождь пополам с градом и разогнал туман. Мы попытались добраться до убитой гориллы. Негры пе щадили сил, но в конце концов заявили, что найти ее невозможно. Бедняги стояли нагишом под ливнем и дрожали от холода. Я растянул между деревьями свой непромокаемый плащ, по под ним поместилось кроме меня всего семь негров. Осталълыо забились в углубления возле корней старого дерева, согнувшись в три погибели. Так, в невольном бездействии стали мы сообща искать выхода из создавшегося положения.

Мы находились на склоне горного хребта нримыкаю-

щего к Микеяо. Корня растений, прикрывавших этот склон, давали падежный упор при спуске. Под налги и над нами прорывались кое-где полосы совершенно обнаженных горных пород. Невдалеке от нас небольшой поток низвергался в ущелье с высоты шестидесяти метров. Тело убитой гориллы лежало где-то вблизи этого потока. Туземцы утверждали, что прямо спускаться к тому месту, где л жиг горилла, невозможно я что придется отказаться от нее. Я же не терял надежды пробраться-к ней, карабкаясь вдоль заросших кустарником участков склона. Но, чтобы добиться этого, мне пришлось самому итти впереди отряда.

Я карабкался до изнеможения то вверх, то вниз, но в конце концов и сам убедился в том, что с этого места мне не добраться до гориллы, даже если бы я спустился на дно ущелья и снова забрался наверх. Тогда мы, чуть ли не на четвереньках, двинулись по дну потока, обошли место его падения в пропасть и, наконец, очутились на выступе, где лежала убитая самка. Путь этот стоил нам величайших усилий. Когда мы шли по дну потека, вода буквально заливала нас до макушки.

Снимать шкуру и извлекать скелет в тех условиях, в которых мы находились, было очень трудно. Я очень устал от напряженной охоты. Тело гориллы приходилось поворачивать и перекладывай? с места па место с величайшей осторожностью, чтобы оно не скатилось в пропасть. Негры помогали мне мало, так как на площадке едва помещалось два человека.. Бою с фотокамерой удалось добраться до нашего выступа, по носильщик, несший треножник, не явился. Обычным фотографическим аппаратом можно пользоваться без подставки, киносъемка же без треножника певозможна. Только к полудню скелет и шкура были готовы к отправке. Еще

;.ч

■gs

ж

v$-v, *

Лагерь экспедиции за горпллами. Висят и сушатся шкуры горилл.

трудясь над ними, я озабоченно придумывал способ выбраться из ущелья, не испортив нашей добычи, п до сих пор удивляюсь тому, что это нам удалось. Акробат в цирке показывает менее замечательные чудеса ловкости, чем те, которыми блеснули мои негры. Сердцебиение отдавалось у меня в горле, когда я глядел, как они карабкались по каменной почти отвесной степе, нагруженные к тому же тюками со шкурой и скелетом. Мы вернулись в лагерь еще засветло под проливным дождем. Должен признаться, что в течение последнего часа путешествия, я не раз приходил в отчаяние и не верил, что мы когда-нибудь доберемся домой.

Такого трудного для у меня еще не бывало! II нп за что на свете не хотел бы я его повторения — меня не могли соблазнить на эго никакие гориллы, пикакпе музеи в мире!

II на следующий допь я принялся за дальнейшую обработку убитых накануне горилл. В палатке у меня оказалось три прекрасных экземпляра. Я сохранил скелеты двух старых горилл*, а маски снял со всех трех. Тело молодой, четырехлегпей гориллы я хотел законсервировать полностью: оно могло пригодиться как для анатомического изучения, так и для моих скульптурных работ. Поэтому, сняв шкуру, я обработал его при помощи формалина и соли.

На следующий день утром ко мне явились все проводники и посилыцикп с заявлением, что они больше не хотят- служить мне. Понадобились долгие уговоры, обещания и денежные подарки, чтобы заставить их остаться. Но дссад(вать на них не было основании. Ни за какие деньги не согласился бы я па ту трудную работу, которая выпала им на долю.

После удачной охоты я задумал заснять при помощи киноаппарата живьгх горилл. Съемка была невозможна яа тех крутизнах, по которым мы до сих пор блуждали. Проводники пообещали мне найти более легкий дуть. Мы взяли с собой полный набор материалов, необходимых для фотографирования, и отправились к седловине, расположенной между вершинами Микено я Карисимби. Сначала гае показалось, что мы опять круто поднимаемся в гору, по вскоре я понял, что это чувство было вызвано лишь большой физической слабостью.

Прошел час, мне уже не хотелось гггги вперед, и я готов был отказаться от съемок. Но как раз в эту минуту мы набрелш на свежие следы гориллы. Проводники, по неизвестной мне причине, очень недолго шли по следу. Когда мы достигли приблизят льпо высоты седловины, они остановились и стали совещаться. Затем повернули на юг, с тем .чтобы, сделав дугу вдоль седловины, возвратиться в лагерь.

Предстоящий путь казался мне невыносимо длинным.

Лагерь был в эту минуту единственной интересовавшей меня точкой на земном шаре.

Силы иссякли до последней капли.

Мы шли по вновь взятому направлению не больше десяти минут. Вдруг проводники припали к земле и на четверепьках поползли пазад, так что я очутился впереди них. Я схватился за ружье. В пятидесяти метрах от меня над верхушками низкорослых кустарников мелькнула черная шерсть. Пригнувшись к самой земле, я стал всматриваться. Горилла взобралась па почти горизонтально вытянутое полусгнившее дерево и стала приближаться ко мне, передвигаясь по наиболее отлогой ветке. В эго время мне принесли киноаппарат. "Я тихонько установил ого, и вдруг на той же ветвп появилась еще и другая горилла, более крупная .чем первая, старая самка с двухлетним детенышем, и стала прогуливаться вслед за первой. Я начал крутить. Вся группа отчетливо выделялась па прекрасном зеленом фоне пейзажа. В эту минуту я даже забыл о том, что был первым из людей, кому удалось заснять горилл — горилл, живущих на воле, среди родных им гор и дебрей! Пока я крутил, второй младенец стал взбираться на соседнее дерево. Горилла-мать прилегла па ветке и оперлась на руку, видимо собираясь соснуть. Юные обезьянки принялись играть. Одна из них встала па ноги, накрест сложила руки и стала бить ими себя в грудь.

Накрутив около сорока пятя метров ленты, я переменил объект, желая заснять обезьян крупным планом* а покрутив еще несшего, задумал изменить мизансцеиу моих невольных актеров. Я выпрямился во весь рост — все обезьяны скрылись. Я забыл я думать о своем утомления и погнался за ними. Мы преследовали их около часа. Время от времени они мелькали перед нами. Видимо, мы натолкнулись на стадо, в котором было десять или двен дцать горилл, но фотографировать их мне уж ие пришлось, — мы все время шли на слишком большом расстоянии от них. Однако, я долго еще видел их в бинокль в глубине ущелья.

Так как в смысле съемок гориллы дали мне на этот раз все, что могли дать, я наметил одну из них и застрелил. Издали мне показалось, что эго молодой самец* на деле же оказалась самка, но настолько крупная, с так хорошо развитой мускулатурой, что мпе она потом очень пригодилась. У самки был детеныш. Стадо, убегая, унесло его с собой, но я долго еще слышал его отчаянные вопля.

Так добыл я матеряал для группы горилл. Она состояла из старого самца, двух самок и четырехгодовалого детеныша.