В сердце Африки

Полчаса спустя мы увидели второй след. Эго были оттиски гигантской человекоподобной поги с ясно очерченной пяткой. Такая пятка, как известно, отличает человека и гориллу от¹ всех других животных па свете. Теперь ружье, бывшее у меня в руках, показалось мне недостаточно сильным оружием. Я передал его бою, а сам взял крупноколиберное ружье, с которым ходил на слонов, и затем уже не расставался с ним, хотя дорога нам предстояла трудная и утомительная. После этого мы шли без остановки еще часа два. Порою приходилось пробираться па четвереньках, точь в точь, как это живописуется в классических охотничьих рассказах.

Вскоре мы вышли на небольшую поляну. Здесь лежало много поваленных бамбуков, и благодаря этому следы гориллы терялись. Я обещал проводникам щедрую награду, если они до наступления сумерек найдут почтенного предводителя горилльего стада. Но не помогло и это. Нам пришлось уйти назад, и только к трем часам утра, после страшпого напряжения, мы возвратились под проливным дождем в лагерь. Как только мы пришли, ливень прекратился. Я собрал проводников и довел до их сведения, что они никуда не годятся. Затем я велел сверпуть палатки, сложить вещи и возвратился в миссию. Там я прежде всего улегся спать.

На следующее утро мы двипулнсь на юго-запад от Микено. Через три часа мы вошли в деревшо, принадлежащую султану Бурунга. Султан приветливо принял меня. Я рассказал ему о своих намерениях, и он немедленно вызвал из группы сопровождавших его негров двух великолепных молодцов д приказал, чтобы они пошли со мною в качестве проводников.

Обстоятельства складывались гораздо благоприятнее, чем накануне. Я решил переночевать в Бурунга и ранним утром выступить- в горы. Вдруг ко мне подошел 138 красивый молодой туземец. Задыхаясь от усталости, он передал: мне рекомендательное письмо от мистера Бориса, который охотился в глубине страны за гориллами по поручению Британского музея. Я немедленно взял его в качестве оруженосца и еще более воспрянул духом.

Я хотел выступить на рассвете и возлагал большие надежды на нового оруженосца и на проводников. Я давно уже был готов, по они все не появлялись. >1 ждал и ждал и, наконец, потеряв терпение, послал за ними. Проводники немедленно собрались. От них веяло весельем, уверенностью и предприимчивостью. Они по советовали брать с собой носильщиков, так как нам предстояло итги по дорогам, по которым нельзя было пронести ни киноаппарата, ни других научных принадлежностей. Я с легкостью согласился на это-и вообще решил отдаться иа их волю. В конце концов должен же был я увидеть хотя одну живую гориллу!

Мы спустились в глубокое ущелье, затем снова вскарабкались на высоту по противоположному откосу. Проводники шли впереди, прорубая дорогу в густых зарослях и проклиная растущую всюду крапиву. Мы .подымались вверх по хребту, пока нс очутились на высоте трехсот метров над лагерем. Я стал: надеяться, что подъема больше не будет, до того головоломен был пройденный путь. С того места, где мы стояли, было видно следующее ущелье, на противоположной стороне которого возвышалась еще более почтенная гора. Кругом стояла мертвая тишина.

И вдруг с противоположной сторопы ущелья донесся едва различимый шорох. Проводники насторожились. Мы пошли вперед, но то и дело приостанавливались и прислушивались. Вдруг самый младший из проводников, юноша лет четырнадцати, указал пам на группу

Ш

деревьев, среди которой можно было различить какое-то движение. Мы застыли нм месте и минут пять смотрели в указанном направлении. Над зелепою листвой внезапно показалась большая черная голова. Она видна была не совсем отчетливо, но не могло быть сомнении в том, кому она принадлежала.

Итак, передо мной была живая свободная горилла. Я никогда не забуду своего первого впечатления от нее — опо так резко отличалось от того, чего я ожидал. Из густой крутой степы зеленых зарослей медленно поднялась крупная черная взъерошенная голова и па потминуты застыла без движения. Я свободно мог разглядеть в бинокль ее черты. Я стал медленно поднимать ружье, по голова скрылась. На мгновение мелькнула серая серебристая спина, по потом и ее не стало.

Тогда мы стали спускаться по крутизне в ущелье и затем поднялись на другую сторону, к месту, где только что была горилла. Проводники так стремительно рвались вперед, что мне па каждом шагу приходилось останавливать их, чтобы перевести дыхание. Наконец мы напали на ее след. След вел к краю повисшего над ущельем обрыва, и затем на гору, возвышавшуюся над нашим лагерем примерно на триста метров.

И вдруг впереди раздался короткий рев, совсем недалеко от нас, не дальше, чем в двухстах метрах. Волнение мое все возрастало. Я решил, что этим криком горил. а сообщает своему стаду об опасности. Мы продвигались вперед очепь медленно, так как след вел пас вдоль края пропасти. Если бы кругом не росли деревья, за ветви которых мы цеплялись, нам было бы трудно удерживаться над этим откосом. Так мы прошли около ста пятидесяти метров. Впереди шел старший оруженосец, за ним я, за мной второй оруженосец и проводники.

Но вот передний оруженосец остановился. И опять

*-1-

.¹ V'* •"•*•“ чХ i ** ^f .•..•• •• ^U^SkT’J.'• ‘ti ^ 'v-Sv9*^2/■ • ' • , да -• . *• • .*ч-;-<--^1V:'"- .*?;■ I f ' *

NS*© Ы&ЩШЧ >J:

.ЙЙ»-'Й£ ^гГ#'Тъ*'ЗД-ч^?«

Ciарий самец с серебристой сшшой. Первая находка Экли

настала мертвая тишина. Ни шороха, ни треска. Правой рукой оруженосец держался за выступ скалы, в левой у него было ружье. "Рядом со мной росло небольшое деревцо. За ним начинался обрыв. Сначала он круто спускался метров на семь, затем переходил в пологий скат ширипой до пятнадцати метров и, наконец, обрывался пропастью, доходившей до диа ущегья, метров на шестьдесят. Чтобы спокойнее разбираться в обстоятельствах, я прислонился к деревцу. Оруженосец медленно повернулся и подал мне крупнокалиберное ружье. В эту минуту раздался снова рев гор к лы, на этот роз почти над нами, на расстоянии не более пятнадцати шагов. От малейшего толчка, все мы неминуемо скатились бы в пропасть. Яне мог прицелиться из тяжелого ружья, если бы меня сзади не подпирало деревцо. Хотя теоретически я по должен был? испытывать страха перед гориллами, по, сжав в руках испытанное ружье, я все-таки почувствовал себя гораздо спокойнее — оно не раз в минуты опасности бывало бок-о-бок со мною.

Рев отаву чал, на минуту наступила тишина, ни одна веточка не шевелилась. Затем вверху, немножко позади меня, раздался шум от падения какого-то тела, снова рев и снова треск, на этот раз уже впереди меня. Однако, пикто не показался, только заколыхались кусты у самых наших ног. Молчание...

Вверху, среди зелени, на фоне неба мне почудилась какая-то более плотная, чем листва, масса, как будто очертания чьей-то головы. Я прицелился чуть пониже, и повторный, в четвертый раз прозвучавший рев смешался с грохотом выстрела. Вслед за тем ужасный, среди охватившего нас напряжен iя, шум катящегося сверху тела. Горилла грохнулась на тропинку в четырех шагах от меня. Я спова прицелился; в другом стволе еще был один нерасстретянный патрон, но он уже пе понадобился. Тело покатилось дальше, кувырк-пулось через голову и застряло почти на самом краю обрыва.

Я испугался, как бы убитая горилла не упала в пропасть. Но над самой пропастью стояло дерево в метр толщиной. Труп гориллы ударился о ствол и остановился. Голова свисала по одну сторону дерева, поги по другую. Еще одпо движение, и горилла скрылась бы под обрывом. Но пуля падежпо сделала свое дело. Опа прошла около самого сердца, пробила аорту и хребет и вышла через правую лопатку. Оруженосец -был перепуган до полусмерти. Мне случалось испытывать большой страх, по теперь волнение мое дошло до предела. Если я выражением лица хоть сколько-нибудь напоминал моего оруженосца, то очень хорошо, что с нами не было фотографического аппарата и меня никто не мог заснять.