Рена и таинственный чародей

Мэтр с едва заметной улыбкой долго читал стихи, но когда возвращал письмо Рене, был снова серьезен.

— Может быть, взглянешь на это? — Он развернул принесенный листок бумаги.

Рена прочла:

«Пришло время, когда вы, глупцы, узнаете, что может творить настоящее колдовство. Вам вместе с вашей драгоценной Школой не устоять перед этой силой».

Рена остолбенела. Она оторвалась от записки и вопросительно взглянула на мэтра Галфрида.

— Я нашел это на своем столе сразу после того, как ты и мэтр Фальстан исчезли, — продолжал чародей. — Как раз в то же время схватили Коннора, обвинив его в том, что он избил своего кузена.

Рена уронила листок бумаги на пол.

— Я просто не верю этому! — воскликнула она.

Галфрид поднял вверх палец.

— Погоди, — остановил он Рену. — Пока никаких выводов. Только наблюдения. Тайрон, что ты скажешь?

Тайрон наклонился и поднял листок бумаги, потом попросил записку Коннора со стихами. Он долго и сосредоточенно заглядывал и сравнивал написанное.

— Не могу сказать точно, — смущенно произнес он, — но здесь явно что-то не так. Может быть, я слишком расстроен, чтобы понять…

— Но ты верно почувствовал, — мягко улыбнулся мэтр Галфрид. — Не зря мы вколачивали в вас правило, что спокойный и ясный ум необходим как раз в минуту опасности и растерянности. — Он дотронулся до клочка бумаги с написанными на ней угрожающими строчками. — Прислушайся к себе.

Тайрон, нахмурясь, вглядывался в листок. Он словно ушел в себя. Вдруг глаза его испуганно расширились. Он молча протянул бумагу Рене. Девочка недоуменно взглянула на листок, понюхала, потерла его пальцами.

— Не так… почувствуй, — сказал Тайрон.

Она закрыла глаза, замерла и мысленно сосредоточилась на ровных строчках и ощутила слабые, едва уловимые токи волшебства. Это ощущение тотчас же пропадало, стоило Рене убрать руку от листка бумаги.

Она открыла глаза.

— Что это значит? Неужто в написанных строчках всегда остается живой трепет писавшей руки?

— Нет, — покачал головой Тайрон. — Такого не бывает. Просто этот листок бумаги все еще напитан волшебством. А это значит, что кто-то использовал почерк Коннора. Эти строки держатся колдовским заклинанием. Ты когда-нибудь видела, чтобы человеческая рука выводила такие ровные и словно бы мертвые буквы?

Рена опять посмотрела на строки стихов, сравнила оба листка бумаги. Теперь она заметила в первом листке неровности строк и живые толщинки от нажима пера в написании букв.

— Коннор, конечно, старался писать как можно красивее и аккуратнее. Но это… так аккуратно не может писать даже учительница Лейла. — В глазах ее появился испуг. — Значит, кто-то надеялся, что мы сравним оба листка, поверим и во всем обвиним Коннора?

— Верно, — сказал Галфрид.

Тайрон мрачно посмотрел на чародея и сжал кулаки.

— Я выясню, кто это сделал, можете быть уверены!

Галфрид поднял руку.

— Спокойней, спокойней, — проговорил он. — Помни, что неизвестный чародей не ведает о нашей догадке. Давайте до поры до времени сохраним наше открытие в секрете.

Рена промолчала. Но Тайрон согласно кивнул.

— А ты что думаешь? — спросил он девочку.

— Тебе, кажется, предстоит недельное дежурство во дворце?

Тайрон застонал.

— Стоять на приемах, услужать, изучать придворный этикет! Целую неделю торчать при дворе, когда тут…

— Тут надо вести неспешное и подробное расследование. И этим уже занимаются, — спокойно возразил мэтр Галфрид. В его глазах снова светилась добрая улыбка. — Что же касается твоего визита ко двору, то это чудесная возможность разузнать что-нибудь важное и полезное.

— И правда! — прищелкнул пальцами Тайрон. — Пойду надену парадную тунику! — обрадованно воскликнул он, убегая.

Мэтр Галфрид улыбнулся Рене.

— Рад тебе сообщить, что Фальстан уже чувствует себя хорошо, — сказал он.

— А что с ним произошло? — спросила Рена. — Почему он вдруг упал бездыханным?

— Это было усыпляющее заклинание. Фальстан так увлекся созданием иллюзий, что ничего не успел заметить. Но ты молодец! Это было первое, что вымолвил Фальстан, придя в себя.

Мэтр Галфрид одобрительно улыбнулся, и Рена вздохнула с облегчением.

— Придется отложить проверку остальных учеников, пока во всем не разберемся, — задумчиво проговорил Галфрид. — А сейчас разберемся с тобой.

Рена встревожилась, но добродушная улыбка чародея ее успокоила.

— Учительница Лейла сказала мне, что ты намереваешься на время каникул заняться какими-то своими, личными поисками.

Рена кивнула.

— Я хочу выяснить… откуда я. Если сумею, — запинаясь, проговорила она и вытащила из сумки потертый лист бумаги. — Сразу после Нового года я написала в сиротский приют, куда меня принесли еще малышкой. В ответ мне прислали вот это. Выписка из Книги сирот. — Она протянула Галфриду листок.

Он долго вглядывался в написанные неразборчивым почерком строки.

— Здесь написано как раз то, о чем мне всегда и говорили, — продолжала Рена. — Ничего нового. И совсем немного. Меня нашли совсем еще младенцем. Я даже говорить не умела. Они придумали мне имя — Рена. Вот и все, что я знаю.

Мэтр Галфрид похлопал ладонью по листку бумаги.

— Судя по всему, ты прежде всего должна навестить пограничную стражу сирадов и взглянуть на записи, сделанные патрулем, который тебя нашел. Я правильно понял?

— Именно это я и хочу сделать, — твердо сказала Рена. — Но я не могу уйти без разрешения. — Она с надеждой посмотрела на чародея.

Мэрт Галфрид положил ей руку на плечо.

— Ты заслужила свои первые каникулы, дитя мое, и можешь использовать свободное время как пожелаешь. Но хотел бы кое о чем попросить.

— Что я могу сделать? — с охотой откликнулась Рена.

Мэтр Галфрид одобрительно улыбнулся.

— Вот что я задумал…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Коннор посмотрел на поднос с остывающей едой и уронил вилку. Встав со стула, он подошел к окну и выглянул наружу, где на ветру слегка шевелились верхушки деревьев королевского парка.

С самого утра Коннор оставался в своей комнате один. Так никто и не зашел к нему с тех пор, хотя день уже клонился к вечеру. Он оставался здесь, потому что дал слово, но неизвестность терзала его все больше и больше. Несколько раз Коннора охватывало желание выйти, поискать того, кто выслушал бы его, но, помня свое обещание, он не поддавался мгновенному порыву.

Наконец он отвернулся от окна. Надо бы поесть, подкрепиться, но Коннор был слишком расстроен и подавлен, чтобы заставить себя прикоснуться к еде. Пересиливая отвращение, он присел к столу, потянулся к ложке, когда услышал тихий стук в дверь.

— Войдите, — сказал он.

Дверь открылась, и на пороге появились его сестры.

Первой вошла Астрен, королева Мелдрита. Она покинула Сирадайель, чтобы выйти замуж за короля Мелдрита, как раз в тот год, когда родился Коннор. Быстро поднявшись, он отвесил вежливый поклон. Высокая, стройная, чуть надменная, как и полагается королеве, Астрен отозвалась на приветствие ласковой улыбкой. Но глаза ее испытующе изучали Коннора.

Позади нее стояла Лейла, которая стала чародейкой, отказавшись быть принцессой. Невысокая, рыжеволосая, в простом белом платье, она и впрямь мало была похожа на принцессу Сирадайеля.

Лейла быстро вбежала в комнату и встала на цыпочки, чтобы поцеловать Коннора в щеку.

— Я не ударял Гариана, клянусь… — начал он, не ожидая, что ему поверят.

К изумлению Коннора, Лейла подняла руку, прерывая его.

— Мы это знаем, — спокойно проговорила она. — Учительница Туль видела самый конец вашей потасовки из окна. Она не успела заметить, кто ударил Гариана, но уверена, что это был не ты.

— Она сказала об этом только нам с Лейлой, — вставила Астрен. — Уже после того, как друзья Гариана пришли требовать твоего наказания.

— И что же будет со мной? — спросил Коннор упавшим голосом.

— Ну, наш дорогой дядюшка Фортиан потребовал слушаний при Королевском Дворе. — Лейла озорно подмигнула Коннору, но лицо ее оставалось серьезным.