Я - охотник

— Интересно знать, как вы со мной справитесь.

Встречник метнулся к нему, как черная молния. Поднимая меч, Славка успел заметить — идти в бой от предков завещано с шуткой на устах:

— Проклятое любопытство…

...В июне в одиннадцать еще светло.

Нет, это неправильно сказано. Темно, конечно. Но небо не черное, а подсвеченное недалеко еще ушедшим солнцем — и от того кажется, что ночь еще не наступила.

С Витькой Ленка разругалась окончательно — из-за, его придурочного поведения днем за огородами. Когда он рванул за Славкой, Ленка черт-те-что подумала, а дальнейшие объяснения брата вывели ее из себя — он нес такую пургу, что поверить мог только законченный шизик. Видя, что ему не верят, Витька и повел себя, как шизик — разозлился и умотал из дому непонятно куда. Когда он не вернулся к моменту отъезда, Ленка, было успокоившаяся, разозлилась снова, покидала в сумку вещи, которые просили привезти родители и пулей вылетела из дому, забыв о том, что нужно бояться.

Она не боялась и сейчас. До вокзала оставалось пересечь небольшой парк — было видно, как светятся сквозь листву вокзальные огни, слышался шум. Насквозь знакомый парк… в который почему-то очень не хотелось идти.

Пиная сумку коленом, Ленка остановилась около высокой арки, верх которой терялся среди ветвей деревьев. За этой аркой было очень темно, и даже вокзальные огни казались какими-то далекими и призрачными. Похоже, парк сегодня вечером пустовал, хотя обычно в нем дни и ночи напролет можно было встретить людей — идущих на вокзал или с вокзала.

Ленка оглянулась. Люди были и сейчас, но они почему-то плавно огибали ворота и шли в обход, через базар. Этот выход ее вполне устраивал — девчонка уже сделала несколько шагов в ту сторону… и остановилась.

Да, ей не хотелось идти через парк. И в то же время какой-то голос внутри приказывал ей свернуть под арку. Странный голос — как будто кто-то ЗВАЛ ее. ИМЕННО ЕЕ.

Ленке стало не по себе. Разом вспомнилась не то что жуткие, но странные события прошлой ночи. И милицейские данные о пропавших людях. Она посмотрела на часы — до автобуса оставалось еще полчаса. Даже если она решит вернуться домой, а потом пойти через базар — все равно успеет. Зачем ей лишние пять минут, выигранные на дороге через странную темноту парка?

Но как же быть с этим ЗОВОМ? Ее вдруг охватило странное ощущение: словно она уже бежит по тропинке между кустов, бежит, торопится… нагибается и видит…

Ленка оглянулась на группу ребят, проходивших мимо. Позвать, сказать, что в парке кому-то плохо? Ребята были едва знакомые, просто из одной школы, да еще и старшие. Посмеются. А еще хуже, если пойдут и никого не отыщут, Да и с чего она взяла, что там кто-то есть?

Она еще раз окинула взглядом улицу — уже не в поисках помощи, а просто чтобы придать себе храбрости. Поддернула сумку и вошла под арку…

...Сразу со всех сторон окружила ее темнота. Странная, густая и неподвижная. Звуки отдалились, свет луны над деревьями поблек. Арка за спиной превратилась в смутный, пугающий силуэт. И в то же время неопределенное чувство того, что ее кто-то ждет, усилилось и превратилось в уверенность.

Под ноги попалось что-то мягкое — Ленка в ужасе подскочила и тихо взвизгнула… Но это оказался просто длинный плащ. Странно… Неподалеку она различила еще несколько таких же плащей. Тянуло затхлостью, неживым, кислым тленом — словно открылась дверь в погреб, где долго без света и тепла разлагались вскрывшиеся банки солений. Над головой зашуршало — Ленка вскинулась и увидела смотрящие прямо на нее два алых глаза.

— Брысь, — тихо сказала девчонка. Глаза мигнули — медленно, плавно. Расстояние между ними было слишком большим даже для самой крупной кошки. — Мамочки, — пискнула Ленка и отсеменила в сторонку, Глаза не шевельнулись, но и не исчезли.

— Уходи, — послышался из ветвей голос — вроде бы человеческий, но какой-то мяукающий, противный. — Уходи, человек, пока жив.

Ветви зашуршали, глаза приблизились, раздалось тихое хихиканье — отвратительное, больше голоса. Так мог хихикать злобный сумасшедший. Ужас, охвативший Ленку, был так велик, что она даже не закричала — уронив сумку, молча, шарахнулась в сторону в полной уверенности, что ЭТО в ветвях сейчас набросится на нее — и… и… дальше думать было страшно. Девчонка запуталась в одном из плащей и полетела наземь, больно стукнувшись затылком и локтем. Глаза спланировали вниз, на землю. Охваченная смертельным страхом, девчонка увидела, как из темноты поднялась широкоплечая фигура карикатурно напоминавшая человеческую.

Но ни шагу вперед сделать этот ужас не успел. Тонкий серебряный штрих пронзил ее насквозь с коротким мокрым хрустом. Раздалось мяуканье, исполненное боли, шипение, бульканье — и алые глаза, погасли.

Ленка вскочила, словно с нее упали невидимые веревки. Крутнулась на месте, собираясь бежать… и застыла, услышав знакомый голос:

— Помоги мне.

Голос принадлежал Славке! Это было так неожиданно, и странно, и… и радостно, что страх почти совсем отступил. Ленка дрожащим больше от волнения голосом спросила:

— Слав, это ты?

— Я, — послышался тот же голос, — Лена, помоги мне.

— Слав, что происходит? — с чисто девчоночьим упрямством добивалась Ленка, не трогаясь с места.

— Я ранен, — отозвался тот же голос. — Лена, помоги мне. Мне очень плохо.

— Где ты, я тебя не вижу! — сердито вскрикнула Ленка. — Тут же темно!

— Это не темнота, — оказал Славка. — Тебя просто заставляют не видеть, а на самом деле тут достаточно светло. Вот, я присмотрись — видишь?

И Ленка вправду УВИДЕЛА! Ночь вновь стала обычной лунной ночью, полосатой от теней деревьев. Лежали на поляне перед аркой странные плащи. Что интересно — от красноглазой твари не было и следа. А шагах в десяти всего, около кустов, лежал на боку Славка и смотрел на Ленку. Он улыбался своей бесподобной улыбкой кинозвезды — и первой реакцией Ленки была жгучая злость, потому что это оказался дурацкий розыгрыш… но потом Славка, не двигаясь и не переставая улыбаться, сказал:

— Лена, не бойся. Я не могу двигаться. На меня напали. Надо срочно уходить отсюда, иначе мы погибнем оба. Прости, что позвал тебя, но больше я ни до кого не могу дозваться в таком состоянии.

Ни его слова, ни тон их — сухой и отрывистый, очень взрослый — не вязались с этой улыбкой. Но теперь Ленка ему поверила. И подбежала, вскрикнув:

— Славик, что с тобой?! — это было ее мечтой уже сутки: назвать его «Славик». И она эту возможность использовала с чисто девчоночьим эгоизмом.

— Осторожно, — Славка мучительно пошевелился (как-то ВРОЗЬ, словно разладившийся Терминатор). В правой руке у него оказался короткий и очень яркий меч, при виде которого Ленка замерла, растеряв все желание отпускать реплики влюбленной героини сериала: — Не бойся. Помоги мне сесть. Только сесть.

Ленке стало страшно. Это был не прежний — смутный и полусказочный — страх. Это был конкретный и живой страх, что она сейчас посадит Славку, а у него из распоротого бока полезут кишки. Или окажется, что он лежит в лужище крови. Или еще что-нибудь такое же кошмарное.

Всхлипнув, она встала на колени и, уцепившись обеими руками за Славку, начала помогать ему садиться.

Славка больше не улыбался — он скалился. И был страшно тяжелый. Неживой. Вблизи Ленка различила то, что казалось ей игрой лунного света: модная куртка Славки была распорота вместе с майкой и… телом. В узкой ране, края которой почернели, как от ожога и широко разошлись, поблескивало розоватым ребро.

Парень на месте Ленки хлопнулся бы в обморок. Она была девчонка — девчонка из народа, в котором (так уж горько повелось!) почти каждое поколение вытаскивает с полей сражений свою долю раненых мужчин. Поэтому Ленка стиснула зубы, запищала тонко и продолжала тащить.

Славка сел. Странно — он даже не вспотел! Левый рукав джинсовки у него был полуоторван. Вместе с рукой. Ленка увидела в разрыве мускула оголенный плечевой сустав. Крови почему-то тоже не было.