Я - охотник

Ночь. Дом на улице Речкалова, 67.

— Ленка, — Витька смотрел на сестру испуганными глазами. Но это был не испуг человека, УВИДЕВШЕГО что-то страшное. Это был испуг человека, для которого ПОДТВЕРДИЛОСЬ то страшное, о котором он знал и раньше. Или, во всяком случае, подозревал. — Ленка, это оборотни. Ник говорил правду. Они есть.

— Есть, — негромко сказал Славка. Он косо сидел на стуле, куда усадил его Витька. При электрическом свете раны казались особенно жуткими. Витька повернулся к нему и враждебно, зло сказал:

— А ты кто такой? Ты ведь из них, так?

— Не так, — ответил Славка. И закрыл глаза, Казалось, он потерял сознание, но… после секундного молчания странный мальчишка заговорил снова. — Не впускайте их в дом. Ни в коем случае.

— Они вышибут любое окно, — Ленку начала колотить дрожь, — или даже дверь, их же там…

— Не впускайте их, — повторил Славка. — Они не могут войти сами. Даже если вы откроете двери настежь — они не могут войти, если их не позвать. Маардай бы смог… но он здорово ранен. Мой меч — не шутки, тебе повезло, Лена. Чуть больше умения — и ты бы могла его убить.

В окно кухни постучали. Витька вскрикнул — сквозь стекло глядела, чудовищная получеловеческая рожа, слюна капала на раму. Черные губы, открыв длинные клыки, зашевелились.

— Открой, — пролаял оборотень.

— Не впускайте их, — как заклинание, твердил Славка. — Они будут стараться вас обмануть — ничему не верьте. С рассветом они уйдут.

В дверь заскреблись — с хрустом, длинно. Потом зазвонил звонок — длинно, одной сверлящей слух трелью, почти не переносимо. За дверью засмеялись; смех был жуткий, нечеловеческий.

Стараясь не глядеть в окна, Ленка решительно подошла к телефону, сняла трубку, но не успела набрать никакого номера. Вместо гудков из трубки послышался голос Маардая:

— Ты никуда не сможешь позвонить. Отдай его — и мы уйдем навсегда.

— Ты не можешь войти! — заорала Ленка. Маардай рассмеялся в ответ:

— Впереди много ночей. И я скоро приду в себя. Отдай его, Лена. Ты подвергаешь опасности себя и своих близких. Он того не стоит. Он даже не живой. Его место — среди нас.

Ленка швырнула трубку на аппарат. И — поняла, что вокруг стоит тишина. Свет мигнул и погас. На полу обозначились косые полосы лунного блеска. Витька молча прошелся по комнатам, сжимая в руке топорик для мяса, вернулся и мрачно доложил:

— Телик и радио не работают… Что делать?

— Ждать утра, — сказал Славка. — Я очень прошу — помогите мне раздеться и лечь. Не бойтесь. К утру я буду в норме.

— Ты видала фрукта… — начал Витька, но Ленка оборвала его:

— Хватить, Вить. Давай уложим его в гостиной, раз уж так получилось… Хорошо еще, я не сказала точно, когда вернусь — сейчас бы все на ушах стояли.

— Может, эти твари ушли? — размышляя о своем, спросил Витька. Славка ответил:

— Нет, они здесь. Они караулят.

— Ты кто такой вообще? — зло спросил Витька. — Откуда ты взялся? Что происходит?

— Сначала — лечь, — требовательно откликнулся Славка. — Потом я расскажу.

Двигаться он стал еще хуже — до дивана брату и сестре пришлось его волочь. Но разделся он сам — действуя одной рукой. Его движения снова напомнили Ленке испорченный механизм. Но это был не механизм, а мальчишка ее лет — и Ленка отвернулась, когда он начал стягивать джинсы.

— Что это? — спросил за ее спиной Витька. Лязгнул металл.

— Пружинник, — ответил Славка. Скрипнул диван. — Он разряжен. Я дурак — взял только пружинник и меч. Если бы не твоя сестра и ты, я бы погиб.

Ленка повернулась к ребятам. Славка натягивал простыню, потом выпрямился и облегченно вздохнул. Расслабился.

— Спрашивайте, — предложил он.

— Тебе, наверное, нужно поспать… — начала Ленка, но Славка повозил головой по валику:

— Нет. Просто полежать спокойно. Дай клинок.

Он устроил меч вдоль своего бедра под простыней. Повторил:

— Спрашивайте.

— Тебя правда зовут Славкой? — Витька подошел к окну, задернул шторы.

— Еще — Охотник, — ответил Славка.

— Это кличка? Фамилия? — уточнил Витька.

— Кличка, фамилия, — согласился Славка. — Но не только. Это просто Я. Я — охотник.

Ленка издала нечленораздельное восклицание:

— Как же я сразу не… Ты охотник за нечистью?!

— Я охотник за нечистью, — согласился Славка. — Ярослав Найденович Охотник. Четырнадцать лет.

— Я не думала, что она и правда есть, — призналась Ленка. — В смысле — нечистая сила.

— Сейчас — намного меньше, чем раньше, — уточнил Славка. — Но им сейчас легче — люди не верят, а значит, меньше берегутся.

— Что же — есть и сатана? — серьезно спросил Витька. Это были первые его слова, обращенные к Славке без агрессии. — Ну, раз есть нечистая сила…

— Все гораздо проще, — Славка прикрыл глаза. — Сатана, бог, ангелы, дьяволы… Есть эволюция. Учили в школе? Эволюция создала человека. Но дело в том, что она создала, не только его. Много тысячелетий человек делил место на планете с не-людьми. Или просто — НЕЛЮДЬЮ. Самой разной. Любое разумное существо — не человек — и есть нелюдь, это слово не оскорбительное, а просто… определитель. На меня в парке напали уводни — они нелюдь. Но вот у вас в подвале живет домовик — я его чувствую. Он нелюдь тоже — а никакого вреда от него нет.

— У нас домовой?! — вытаращила глаза Ленка. — Нет, без балды? Правда?!

— Правда, — терпеливо ответил Славка. — Человек оказался сильнее других разумных обитателей планеты и кого уничтожил, кого позагонял по лесным чащобам и горам. Многих — за дело. Среди нелюди много НЕЧИСТИ. Это нелюдь злобная — да еще и умеющая зачастую прикидываться людьми, как упыри и оборотни.

— И Маардай? — с дрожью в голосе спросила Ленка. Славка вздохнул:

— Нет. С ним сложнее… Нелюдь — она все-таки живая. Умеючи ее не труднее убивать, чем людей. А Маардай — это НЕЖИТЬ. В нем нет понятной человеку жизни, хотя изначально — очень давно! — он и был человеком. Но от всего человеческого отказался ради власти. И получил ее. Огромную. Он — царь НЕЧИСТИ и НЕЖИТИ. Я таких как он знаю не больше десятка.

— А ты сам? — Витька сел на край дивана. — Ты кто такой?

— Я нежить, — спокойно ответил Славка. В комнате повисло молчание.

— Ты… — выдохнула Ленка. — Ты… неживой?

— Неживой, — кивнул Ярослав.

Ленка завизжала…

... — Я родился в середине ХIV века, в год большой чумы, в Московском княжестве. Родных плохо помню. Лучше всего, как ни странно — младшего братишку. Они все умерли. А меня взял на воспитание языческий волхв — наверное, один из последних на Руси. Он заботился обо мне, как о родном. А потом мне исполнилось четырнадцать лет — и он меня убил.

— Убил? — спросил Витька. — Как? 3-зачем?

— Чтобы я был всегда, — пожал плечами Ярослав. — Так делали, много-много тысяч лет. Таких, как я, готовили по всей Земле, в разных народах. Нужны были воины, борцы, с нечистью. Охотники. Мы защищали людей. Мы истребляли нечисть везде, где заставали ее… Тогда было очень-очень больно — обряд оказался мучительным и длинным. Я не люблю его вспоминать. А потом я появился опять. Новый. С тех пор я есть.

— Подожди, — Витька потер лоб. — Ты же ходишь… говоришь…

— Я ведь НЕ МЕРТВЫЙ, — напомнил Славка. — Нежить, не мертвец и не живой.

— Постой, — умоляюще попросила Ленка. Она сидела на краешке стола, не сводя глаз с лежащего Славки. — Но ведь ты же смеешься, моргаешь, ешь, пьешь, спишь! Это… в туалет, наконец… Вздыхаешь!

— Я могу этого ничего не делать, — спокойно разъяснил Ярослав. — Но делаю, потому что люди боятся странного, а я живу среди людей и защищаю их. Меня и так довольно легко «расколоть» — моя температура равна температуре окружающей среды, я не умею плакать и выделять слюну. Наконец, я не дышу… А вот спать я люблю на самом деле. Во сне ко мне приходит то, что было. Когда я был живым.

— По-моему, это дикая жестокость, — стеклянно сказала Ленка. — Твой этот волхв — просто маньяк-некрофил какой-то. Убить мальчика!..