То, что меня не убьёт...-1

Прямо напротив стояла в небе полная яркая луна и смотрела круглым ликом своим гипнотически, пристально-равнодушно. Свет её не столько помогал, сколько мешал взгляду, засвечивая взор, а не освещая ночной пейзаж. И одновременно будоражил тело, наполняя его мелкой дрожью и вызывая стремление куда-то двигаться, что-то делать… Дрожь становилась всё крупнее и сильней, перерождаясь в ломоту… боль… Комната тоже вибрировала, смазывались очертания предметов, скруглялись углы… И тишина при этом стояла оглушающая, а воздух густел…

Миль зажмурилась, тряхнула головой и… и усилием воли прекратила разрывающую тело пляску дрожи. Плюнула в сторону бессмысленно-яростной луны, скорчила ей рожу, пулей метнулась в постель. Поёрзала, устраиваясь… и вновь заснула.

Ближе к утру Миль сквозь сон то ли послышалось, то ли впрямь кто-то ходил вокруг кровати, скрипя паркетинами… присаживался в ногах, наваливаясь на одеяло, вздыхал, ворчал что-то глухо себе под нос, стонал жалобно, утробно, дышал холодом то в затылок, то, найдя щёлку, задувал под одеяло… трогал за косу… а когда Миль натянула одеяло на голову — щекотал чем-то ледяным оголившуюся ступню…

Но Миль, хоть и удивилась во сне, но не проснулась до самого рассвета. А проснувшись, пожалела, что не открыла глаз и не спросила, чего он приходил, о чём хотел предупредить младшую хозяйку. Впрочем, на фоне неприятных сновидений — вряд ли о чём-то хорошем…

Посетив ванную, Миль, зевая, уселась перед трюмо, взялась за щётку, собираясь прибрать косу и заплестись, глянула в зеркало… и выронила щётку: коса была заплетена, да как! Волоски лежали один к одному, плотно, ровно, пробор пересекал голову от макушки до лба чёткой, как по линеечке, линией, видимая в зеркале часть волос даже в сумерках спальни сияла и переливалась, словно обработанная каким-то лаком, а ведь — Миль коснулась волос — никакого покрытия на голове не ощущалось, волосы ласкали руку, как шёлк! А дальше — Миль неверяще ощупала причёску — коса была как-то затейливо и очень хитро заплетена во множество косичек, уложенных красивым, даже на ощупь, узором… Хм, а узорчик-то напоминал что-то знакомое…

Как было не попытаться разглядеть эту красоту?! Миль никогда в жизни не проводила у зеркала столько времени… молча благодаря того, кто ничего больше сделать для неё не мог, как она догадалась, но уж что мог — сделал отменно и от души! Или что там у него…

Перебирая в гардеробе одёжку, вдруг вспомнила — и не смогла пройти мимо сто лет не надёванного своего старенького, коричневого бархата, с золотым шитьём на плече платьица, сшитого ещё светлой памяти бабулей. Оно по-прежнему выглядело новым, по-прежнему подстраивалось под нужную длину и развивающуюся фигуру, его по-прежнему не было нужды стирать или штопать — и оно, по-прежнему, оставалось самым любимым. И всё так же знакомо-ласково прильнуло к телу, даря ощущение защиты и заботы… Словно привет от бабули передало.

Нежно погладив надетое платье по рукаву, Миль сунула ноги в самые удобные, пусть и не парадные, туфельки и сочла себя готовой. «К чему готовой?!» — вдруг шарахнула мысль. А и в самом-то деле — спросила себя Миль. К чему это ты готовишься? И почему? А потому, ответила она сама себе.

«Уж не знаю, почему, но сегодня мне хочется быть во всеоружии.»

И горько усмехнулась: хорошо же «всеоружие» — старое платье, старые туфли… да причёска.

Она уже выходила и потому не видела, как в самом тёмном углу показалось что-то ещё более тёмное, мохнатое… вздохнуло, взмахнуло чем-то и пропало…

А в глубине зеркала, словно в ответ тому, тёмному, тоже вздохнуло и пропало чьё-то отражение…

Миль шла по коридорам в сторону кухни и удивлялась: дом был полон народу, лица мелькали всё больше знакомые, но и незнакомых хватало. Странно. Торжеств никаких вроде не предвидится, и никаких приказов от деда как будто не поступало… впрочем, надо спросить у старшей распорядительницы, возможно, всё изменилось за ночь. Что — неужели Юрка выиграл финал?! Хотя — когда бы он успел, солнце только недавно взошло. Да и радости на лицах не наблюдается…

Напротив — младшую из Владаров встречают настороженными взглядами, словно спросить о чём-то хотят, но взгляды тут же отводят… Да что такое происходит, в конце-то концов?!

С этим вопросом она и вошла в кухню… и остановилась на пороге: в кухне, в малой столовой, да и — она сделала шаг назад, изогнулась, бросив взгляд назад, в широченный дверной проём — в малой гостиной тоже люди сидели плотно, занимая все кресла, стулья, диваны… Складывалось такое впечатление, что присутствовал ВЕСЬ клан хиз-Владаров, со всеми побочными ветвями и младшими родами.

— Чего стоишь — проходи, сестрёнка! — раздался над плечом знакомый голос и в спину её легонько подтолкнули. Миль оглянулась — глядя сверху вниз, ей во весь рот улыбался Игхар. Какой же он стал здоровенный! Наблюдая за его похождениями в зеркале, она как-то этого не находила… наверное, потому, что там он всегда был возле Юрия, а с тем в росте мало кто мог соперничать. — Ну, что таращимся, родичи? — продолжал Игхар, обращаясь к окружающим. — Быстренько подвинулись и освободили одно посадочное место! А лучше — два! — он устроился рядом, потирая ладони в предвкушении, и потянулся за тарелкой с бутербродами. — Не знаю, как ты, а я с утра всегда голодный!..

— Если б только с утра! — фыркнула девушка напротив, и люди вокруг сдержанно заулыбались.

— Мне что — голодать тебе в угоду?! Я же ещё расту! — возмутился Игхар, отправляя в рот бутерброд — в смысле, весь сразу, как паровоз в депо.

— Ага, растёшь, только в последнее время как-то больше вширь! — заметила девушка, подмигивая Миль. За столом грохнули уже в открытую. Заулыбалась и Миль.

— А я виноват?! — не сдавался Игхар, не забывая подтягивать поближе очередную тарелку с едой. — Мне мышечную массу надо как-то наращивать или нет? Я же не девица, чтобы иметь 90-60-90 при моём-то росте! — он манерно растопырил ладони, отставив мизинцы, и, чуть приподнявшись, повилял задом, изображая нижние 90.

Девушка вдруг быстро перегнулась через стол и достала Игхара ложкой по лбу:

— Сколь раз говорено — не крутись за столом, неслух!

Игхар, не успевший увернуться, мужественно потёр пострадавшее место и развёл руками:

— Вот так и живём… Миль, позволь представить тебе мою старшую сестру, Алку!

— Ты уж представишь… — проворчала девушка, сверкнув глазами на брата.

— Извиняюсь: Аллара-хиз-Владар-хиз-Грай. Младшая из моих старших сестёр.

Миль подняла брови: двойное родство! Кивнула, испытующе глядя на родственницу.

Та тоже поклонилась и ответила не менее внимательным взглядом.

— Я предпочитаю отзываться на Лару, если уж некоторым не удаётся выговорить моё полное имя. И не имею претензий за наложенное проклятье — если тебя это волнует. Он его заслужил. Да и родство моё с хиз-Граями почти символическое… Брат, ты сестру кормить намерен или так и будешь набивать только собственное брюхо?

Ну, это она уже напрасно: чашка перед Миль была полна и исходила ароматным паром,

а дотянуться до любого блюда не трудно и самой… Просто ей не хотелось есть. Чему в этом случае могло иметься лишь две причины: либо она была нездорова, либо крайне расстроена. Со здоровьем проблем никаких, стало быть…

— Хорошо, кстати, выглядишь! — это, продолевая баррикады еды во рту, Игхар адресовал уже опять ей. Миль посмотрела на него и встретила вполне серьёзный взгляд. — Только чего такая мрачная?

Видимо, она помрачнела ещё больше, потому что он перестал жевать, с усилием проглотил всё, что было во рту, и спросил тихо-тихо:

— Что, так плохо? — Миль только плечиком пожала и опустила глаза. Наверное, да, если уж и со стороны это так заметно. Взгляд её зацепил чашку с остывающим кофе… вернее, отражение на его поверхности. Что-то с ним было не так. Откуда там взяться качающимся сухим былинкам?…

Миль тут же зажмурилась, и быстро вышла из-за стола, не отвечая на вопросы, стараясь отогнать видение, и оно как будто отступило… но изобретательно рассыпалось на множество фрагментов и принялось коварно настигать свою жертву, появляясь всюду, куда ни падал её взор: на гладких изогнутых боках стаканов и плоских лезвиях ножей, в чистых оконных стёклах, в блестящих пуговицах, в глазах встречных людей, в натёртых до зеркального блеска паркетных и каменных полах, не говоря уже о самих зеркалах… недостатка в которых, как уже упоминалось, в доме не было.