Зеленые созвездия (СИ)

Тогда я сжимаю сущность Повелителя. Оказывается, на нашем уровне её не так уж и много, и у меня получается легко.

Это не предел, — улыбаюсь я, чувствуя прилив необыкновенных сил. Чем больше природных сущностей я впитываю, чем дольше они поют во мне, тем мощнее я становлюсь.

И я лечу.

В разные стороны света.

За несколько секунд я накрываю город, а дальше Степи, Поля, Леса. Каждый Лес здоровается со мной. Леса они вообще очень сильные и крутые. О! А вот Тайга. Пожалуй, мощнее этого Леса я ещё не видел.

А вот и ты, бродяга. Нет, ну вы на него посмотрите! — это со мной с юга здоровается Чёрное Море.

Привет всем! — кричу я. — Как же я люблю вас.

И моя сущность стремится дальше. Где-то в России маленькой чёрной точкой Повелитель рвёт мою сущность, вопит и грозится смертью. Я бы хотел раздавить его как букашку, но не умею. Я — мальчик. Будь девочкой, давно уже поглотил бы, ибо моя сущность уже подавно обволокла его. Всё, что у меня получается, это пока держать Тёмного в узде. Он не может даже камня швырнуть в лагерь зелёных.

Но какой же азарт охватывает моё сердце. Я хочу большего. Я хочу поговорить с Пустыней. Да! Ни разу не говорил с ней.

Ближайшие пустыни в Казахстане. Я врезаюсь в них тайфуном. Каракум, Аралкум, Бестас. И я слышу голос Земли! Чёрт возьми.

Почему же Ваше древнейшее Высочество так распустило своего сына? Он мешает нам жить, — в моём голосе сарказм, ирония, и серьёзности нет. Почему-то Тёмный уже не кажется мне столь страшным врагом.

Оставь меня в покое, — отвечает Пустыня Каракум.

Кто тут ноет? — говорит Пустыня Аралкум.

Мы слишком древние, чтобы понять вас, созданных из плоти и крови, — зевает пустыня Бестас.

По-моему, вы не древние, а ленивые и напыщенные индюки, — смеюсь я и устремляюсь дальше.

Моя сущность переходит в критическую массу. Сердце в теле бьётся в два раза быстрее обычного, а я слышу Материк. Чёрт возьми, всю ЕВРАЗИЮ! Ну вообще-то, зовут его вряд ли так, но он говорит:

Ну ничего себе. Ты даёшь. Ты же всего лишь человек, да?

Да, — гордо отвечаю.

И так распухнуть.

Я смеюсь. В Материке голос сразу четырёх стихий, и он больше напоминает молодого энергичного мужчину, любящего шутить, и вечно тыкающего в тебя пальцем и подмигивающего.

Я хочу больше, — говорю.

И зачем тебе это?

Ну не знаю, — моя сущность хмурится. — Хочу поговорить с океаном. Я водный, знаешь ли. Я хочу услышать большую воду. Хочу понять их характер.

А чего там понимать, — хмыкает Материк. — Северно-Ледовитый — вечно сонный и ленивый. Индийский — весёлый, как я, энергия так и прёт из него. Атлантический весь такой из себя, гордый, помпезный. А Тихий — строгий и суровый, похож на ворчуна.

Я улыбаюсь. Про Индийский Материк сказал правду. Откуда я знаю? Я там никогда не был, но ведь это физическое тело не путешествовало к берегам Индийского Океана. А сущность. Кажется, в раннем детстве я любил навещать обратную сторону Земли.

Я уже хочу рваться дальше, но запинаюсь и говорю Материку:

Ты видишь этого? — тыкаю пальцем в Тёмного Повелителя. Он теперь не больше точки, которую ставят в конце предложения.

Вижу, а что толку, — серьёзно отвечает Материк. — Я не советую тебе лететь дальше. Ты всё-таки человек. Ты можешь не выдержать.

Да плевать, — смеюсь я и рвусь дальше.

Моя сущность поглощает Пустыни Африки. Самые мрачные и злые, что даже говорить не хочется. Я обволакиваю умирающих от голода детей и растекаюсь вдоль Нила.

Мне нужно поглотить Океаны.

Мне нужно поглотить Океаны!

Вау! — первым я слышу Индийский. — Чувствую воду. Но ты человек.

Я человек, — киваю впопыхах, продолжая расти.

Постой! Я тебя помню! — восклицает Индийский Океан. — Ты лет пять назад приходил. Или шесть.

Может даже семь, — отвечаю я. — А я вот тоже тебя помню. Ты любил мне песни петь, да.

Конечно. Ты был тогда глупеньким и нежным. Я ещё называл тебя самым мощным водным малышом.

Я вспоминаю эту кличку! Да! Она затерялась в недрах моего сознания давным-давно. Ностальгические слёзы текут по щекам. Только не щекам сущности, а щекам малюсенького физического тела, что сейчас стоит на верхушке Обелисковой скалы и держит Тёмного Повелителя за шиворот, как котёнка. А товарищ пластмассовый Оле всё ещё сопротивляется и отрывает от меня куски сущности. Такие мизерные, что смешно.

Кто тут болтает, объясните, а? — раздаётся сонный голос Северно-Ледовитого Океана.

Братишка! — восклицает Индийский. — Ну-ка скажи мне, сколько мы не виделись?

Копать мой лысый череп, — Северный сразу просыпается. — Индусик пришёл. Как долго мы тебя не слышали. С какого лешего ты набрёл-то?

У нас тут проводник очутился. Мощный Водный Малыш. Хотя, сейчас он уже совсем не малыш.

Никита, — представляюсь я.

Это ты, человек??? — удивляется Северный. Блин, голос у него такой приятный и сонный. Почему-то напоминает длинноволосого рокера, валяющегося на диване.

Ну да, человек.

Нунифига себе! — восклицает Северный. — Я думал, что Природа просто водную стихию объединила. А тут человеческий детёныш покрывает пространство сущностью.

Господа, вам тысячи лет. Я удивляюсь вашему низкому слэнгу, — педантично говорит Атлантический Океан. Я смеюсь. — Пардон, сударь Никита, что вам прежде довелось познакомиться с моими взбалмошными братьями. Поверьте, не все мы такие босяки, как может показаться.

Когда же вы уже угомонитесь, — ворчит Материк Африка. — Ну распух малец, ну чего из этого сенсацию делать?

А того! — вдруг гремит голос Тихого Океана. — Значит, матушка Природа родила своего настоящего Сына. Не тех названных самозванцев, что любят друг друга и кроют братьями, а настоящего. Твоё сердце соткано Природой, вручную, с любовью, — последние слова Тихого Океана обращены ко мне. И моя аура трепещет от восторга.

Я… я польщён, — выдавливаю и больше не знаю, что сказать.

Я знаю, как ты рождался, — говорит Тихий. — Сквозь нас проходят миллиарды историй, все мои братья уже забыли эту. А я помню.

Это ты про мальчика, который сразу умер человеком? — спрашивает Индийский.

Про того самого. А ты лучше помолчи и послушай, коль подзабыл. Никита. Ты родился совсем мёртвым, — говорит Тихий. — Когда ты появился на свет, ты не закричал. И твоё сердце не билось. Потому что в момент рождения, Природа мгновенно убила твою человеческую сущность, и не только заменила её на зелёную, но и даже тело твоё соткала сама. Каждая клеточка твоего тела уникальна и гармонична. Ты был настоящим Сыном Природы.

Я некоторое время молчу. В моих мыслях вертятся кое-какие догадки. Но чтобы проверить их, мне нужно поглотить три оставшиеся единицы: Северную Америку, Южную и Антарктиду. Океаны и Материки затихают, наблюдая за мной.

Моё тело серьёзно сжимает губы, а сущность с лёгкостью накрывает три оставшихся Материка, сцепляясь с обратной стороны земного шара. И когда к исполинским голосам добавляются ещё три, они сливаются в одно.

Потому что я слышу саму Природу.

Всю её, которая создавала жизнь с начала времён.

Моя сущность погружается в космическую тишину. Я даже немного чувствую Луну. Но ярче всего ощущается сущность Всей Природы. Она такая… тёплая, любящая и огромная, что мне опять хочется плакать.

Привет, — шепчу я. — Мне всегда хотелось с тобой поговорить.

Привет, Сын, — отвечает Природа, и у неё голос моей мамы.

Ну как. Нельзя сказать, чтобы моя физическая мать и была Природой. Женщина по имени Оля всю жизнь читала детективы, душилась ужасным парфюмом и Природа заключалась лишь в её работе. Геолог. Да и то, не столько Природа, сколько — земля.

Но я слышу голос мамы потому, что она умерла и теперь является частью Природы. И именно её сущность говорит со мной. Если бы физическая мама сейчас была бы жива, я бы услышал чей-то другой голос.

На секунду разум теряется, как тогда, когда Володька объяснил, что Тёмный Повелитель и вторая половина Земли, любящая Природу — это единое целое. Вот и сейчас. Со мной вроде говорит моя родная мама, в объятья которой я любил зарываться в детстве, вдыхая запах хвойного шампуня, и сама Природа, которая задолго до моего рождения и рождения первого человека, придумала Воду. И обе они — единое целое.