Мила Рудик и кристалл Фобоса

— Кошмар, — сказал Ромка.

— Просто ужасно, — согласилась Белка. — Хорошо хоть есть возможность покинуть город.

— Угу, — промычал Ромка. — Так в Троллинбурге скоро никого не останется.

— И чего он только добивается, этот маг, у которого кристалл Фобоса?! — несчастным голосом воскликнула Белка.

— Может, — с мрачным видом произнес Ромка, — именно этого он и добивается.

Глава 15

Фотография на могильной плите

Мила решила поговорить с Бледо один на один. Ей казалось, что если она подойдет к нему с Ромкой и Белкой или даже только с кем-то одним из них, он может испугаться. Она не забыла, что на вопрос «Чего он боится?» Бледо сказал, что боится людей.

Так она и сделала. На следующий день по окончании уроков она догнала его у подножия Думгротского холма.

— Бледо, постой! — запыхавшись, воскликнула она, подходя к нему.

Он повернул голову и устремил на нее боязливый взгляд неестественно круглых светло-серых глаз; одновременно из его рук выскользнула книга и упала прямо в снег.

Мила наклонилась, подняла книгу и вернула ее Бледо.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала она. — У тебя есть пара минут?

Бледо растерянно заморгал.

— Да, конечно. А о чем?

— Я хотела кое-что узнать о карантине, — ответила Мила. — Ну, том, что у вас был в начале года.

Бледо неуверенно помялся, потом кивнул.

— Хорошо.

Мила посмотрела по сторонам: мимо них шумным потоком спускались с холма студенты разных курсов.

— Только давай отойдем, — сказала она.

Они отошли в сторону, где никто не смог бы услышать их разговор.

— Бледо, я хотела спросить: почему в Золотом глазе был карантин? — напрямик начала Мила.

Бледо оглянулся назад, как будто хотел убедиться, что никто не стоит у него за спиной, и, отрицательно покачав головой, тихо ответил:

— Никакого карантина не было.

— Как это? — удивленно вскинула брови Мила. — Целую неделю из Золотого глаза никого не выпускали, потому что был объявлен карантин.

Бледо снова упрямо покачал головой.

— Карантина не было, хотя нас действительно держали взаперти целую неделю, но не из-за карантина, а потому что… потому… — Он взволнованно засопел. — Вообще-то мне нельзя об этом говорить…

— Ты меня совсем запутал, — раздраженно потрясла головой Мила. — Я уже вообще ничего не понимаю.

Бледо тяжело вздохнул и, обреченно посмотрев на Милу, сказал:

— Кто-то пытался нарушить границы Золотого глаза после полуночи, — сказал он.

— То есть кто-то пытался выйти из Золотого глаза?! — Мила от изумления открыла рот.

— Амальгама решила, что было именно так — кто-то пытался нарушить предписание и в запрещенное время покинуть Дом.

— Но почему она так решила? — спросила Мила.

Бледо снова осторожно посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не слышит, после чего повернулся к Миле и шепотом ответил:

— Из-за золотого грифона.

— Из-за золотого грифона? — переспросила Мила и уточнила: — Какого золотого грифона?

Бледо озадаченно вытянул брови.

— Ты когда-нибудь была возле Золотого глаза?

— Нет, не была, — ответила Мила. — Наш куратор Гарик планировал отвести нас туда на экскурсию, но карантин, который не карантин, ему помешал, и Золотой глаз мы так и не увидели. А просто так, без дела, возле Золотого глаза мне лучше не появляться. Мне там не рады.

Бледо смутился и от неловкости прокашлялся.

— Да, я знаю, вы с Нилом Лютовым… — Он поколебался секунд пять, после чего закончил: — Не в очень дружеских отношениях.

— Мы с ним враги, — хмуро и категорично поправила его Мила.

Бледо снова смутился и потупил взгляд.

— Э-э-э… как скажешь. Но все-таки, если бы ты видела Золотой глаз вблизи, мне было бы проще объяснить, что произошло в сентябре.

Мила недовольно поежилась — приближаться к Золотому глазу у нее не было ни малейшего желания. Конечно, Лютова она сейчас там не встретит — он в Доме Знахарей. Но есть еще Алюмина и приятель Лютова — Рем Воронов. Однако, несмотря на все свое нежелание, Мила, вздохнув, решительно сказала:

— Хорошо, пошли. Ты же, наверное, туда и шел?

Бледо, улыбнувшись, кивнул.

— Ну вот — составлю тебе компанию. Нескучно будет.

Бледо снова улыбнулся, а Мила подумала, что поступает не слишком благородно. Нетрудно было догадаться, что Бледо откликнулся на ее просьбу рассказать ей о карантине только потому, что для него это была чуть ли не единственная возможность нормально, по-человечески пообщаться с кем-нибудь из сверстников. Друзей ведь он не имел, и общения, наверное, очень не хватало. Мила поставила себя на его место и подумала, что с ума сошла бы, если бы у нее не было Ромки и Белки, с которыми всегда можно поговорить: хоть о важных делах, хоть о всякой ерунде.

Словом, получалось, что она использует одиночество Бледо, для того чтобы выведать у него нужную ей информацию. В данный момент Мила сама себе совсем не нравилась, но другого выхода она не видела — ей очень нужно было узнать, что произошло в сентябре в Золотом глазе. К тому же она ведь и правда вполне дружески относилась к Бледо, так что даже и притворяться не приходилось.

На столбах города кое-где все еще висели ободранные плакаты, анонсирующие представление Массимо Буффонади. Вид они имели жалкий: грязные потеки, оставшиеся после многочисленных дождей, омывших Троллинбург за прошлогоднюю осень; сморщенная местами бумага, огрубевшая от зимних холодов и снегопадов; оторванные местами углы и края.

Бледо не обращал на плакаты никакого внимания. Наверное, популярность дяди была для него столь привычным и одновременно не имеющим к нему ни малейшего отношения делом, что он к ней относился как к чему-то обыденному. Люди ведь не удивляются каждое утро, что солнце встает. Чему удивляться? Привычное дело.

Зато компании златоделов, которые встречались им по пути, никак не могли спокойно пройти мимо них.

На Милу и Бледо косились, видимо недоумевая, почему они идут вместе да еще и явно направляются в сторону Золотого глаза. Может, девочка забыла, на каком факультете учится?

Мила старалась не замечать обращенные в их сторону взгляды. Тем более что таких компаний им по пути встретилось немного.

К Золотому глазу Бледо решил привести Милу не по главной улице, а в обход. Они повернули на узкую улочку, которую в конце пересекал безлюдный переулок, свернули в него и, дойдя до конца переулка, остановились.

— Вот он, — сказал Бледо, — Золотой глаз.

Это был большой белый дворец, с фронтонами над каждым окном, колоннами и террасами, где каждый бортик был покрыт золотой краской. Но впечатляло не обилие золота.

Над входом, в пенальном углублении, крышей которому служил косой навес с золотой черепицей, восседал устрашающего вида золотой грифон — наполовину лев, наполовину орел. Его размеры просто поразили Милу — он был в два раза выше и крупнее их каменного льва. Огромные смертоносные когти из чистого золота на передних лапах грифона были выставлены вперед, словно их неподвижный обладатель демонстрировал, что он может быть опасен.

— Да, — ошеломленно согласилась Мила, — ваш Хранитель… впечатляет.

Вспомнив о свойстве Хранителей оживать, Мила вмиг представила себе, как несладко придется тому, кто вызовет гнев у ожившего золотого грифона. В эту минуту ей казалось, что по сравнению с ним чудовища Массимо Буффонади — всего лишь невинные страшилки для детей.

— Ты сказал, — вспомнила Мила, — из-за золотого грифона Амальгама решила, что кто-то пытался выйти из Золотого глаза. Почему?

— Потому что он ожил, — ответил Бледо.

Мила даже не удивилась его ответу — она уже и сама догадалась об этом.

— Но постой! — Она вскинула глаза на Бледо. — Насколько мне известно, кроме Хранителя, выход каждую ночь охраняет кто-то из златоделов, разве нет?

— Да, но… это не сработало, — ответил Бледо.