Заколдовать учителя? Нет проблем!

Ах, не бегаешь? Нет, бегаешь, чуче­ло гороховое, иначе получается, что все мы видим не тебя, а привидение среди бела дня!

Последовал громкий, одобрительный смех девочек.

— Лисси, перестань! — Заячьи глазки господина Ваннэ смотрели на нее с не­имоверной печалью. — Пожалуйста, сядь на место!

С опущенной головой Лисси подошла к парте и протиснулась мимо Тинки на свое место.

Твои родители... — продолжил гос­подин Ваннэ, но сразу же себя попра­вил, — твой отец не приходил побесе­довать с госпожой Райнгард? Я, во вся­ком случае, не нашел об этом записи в журнале.

Нет, он приходил! — в отчаянии солгала Лисси и крепко прикусила зык. Обманывать она очень не любила.

— Все же я лично еще раз с ним пере­говорю. И не позже чем сегодня! — при­нял решение учитель.

Словно отражая нападение, Лисси машинально подняла руки:

Но... у него нет времени. Он врач, и у него сегодня приемные часы.

Ну, для нашего разговора он суме­ет выкроить время.

Он женится в субботу на Тинкиной Грит... ах, что я говорю, на Грит Клю-вель... я имею в виду Тинкину маму!

Прекрасно! Как удачно, что ты мне это сказала! Я смогу его поздравить, — ответил господин Ваннэ и кивнул с аб­солютно каменным лицом. Он даже сде­лал короткую запись в книжечке госпо­жи Райнгард, чтобы ни в коем случае не забыть о поздравлении.

Брошенный на Тинку Лиссин взгляд умолял о помощи: «Скажи что-нибудь!»

У Тедимайера... я имею в виду, у господина Тедимайера сегодня после обеда не будет приема! — громко сооб­щила Тинка. — Сегодня он будет в на­шем доме по адресу Кристальный пере­улок, дом номер семьдесят семь.

Вот как? — господин Ваннэ даже не поинтересовался, откуда у Тинки и Лисси собственный дом. — Передайте ему, что я приду в половине шестого. Наш разговор не займет много времени, минут пятнадцать — двадцать.

— Мы передадим, — заверила Тинка с сияющей улыбкой, которая прямо-таки застыла у нее на лице.

Когда учитель повернулся к девочкам спиной, Лисси сделала вид, что падает в обморок. Что за дикая идея пришла Тинке в голову? Что это должно озна­чать? Зачем она пригласила учителя в дом колдуньи, где господина Тедимайе­ра уж точно не будет?

Наконец утомительный школьный день подошел к концу. Лисси и Тинка очень торопились поскорее вернуться домой в Кристальный переулок. С болтающи­мися на спине рюкзаками девочки не шли, а бежали по улицам.

Ну и что ты предполагаешь делать с господином Ваннэ, когда он явится? Может, сделать ему точечный массаж головного мозга? — задыхаясь, спросила Лисси.

Необходимо всеми способами рас­положить его к себе и смягчить его сердце, — отвечала на бегу Тинка.

Ха-ха! — Лисси коротко рассмея­лась и откинула голову назад. — Скорее можно размягчить подошву от сапога и приготовить из нее шницель. Ваннэ — человек несгибаемый, а его упрямство равно ослиному.

Они прибежали к садовым воротам, которые тут же приглашающе распахну­лись. Тинка прижала руку к животу, так как от бега у нее началось покалывание в боку.

— Ну, хорошо, если тебе не нравится мое предложение, придумай что-нибудь получше!

Но — увы! — Лисси не знала, что де­лать, и именно это мучило ее больше все­го. У нее не было ни малейшего проблес­ка хоть какой-нибудь здравой идеи. Еще в школе, во время перемены, она запер­лась в туалете и, сидя верхом на захлоп­нутой крышке унитаза, мучительно пы­талась что-то придумать. Она почти до­читала до конца темно-зеленую книжку, но не нашла в ней ни одного волшебства, которое могло бы оказаться полезным.

Девочки вошли в одичавший, разрос­шийся сад, где деревья кивали им уже распустившейся, низко свисающей лист­вой. Тинка рассеянно кивнула в ответ.

Сзади вдруг раздались какие-то не­приятные, даже отвратительные звуки: словно кто-то с хлюпающим чмоканьем  копил в носу и во рту сопли и слюни, а затем резко все сплевывал. Тинка с омерзением скривила лицо и огляну­лась. Но ни перед забором, ни на другой стороне переулка никого не было. И снова девочкой овладело неприятное чувство, которое она испытала утром: ей показалось, что за ними наблюдают.

Лисси едва слышно бормотала что-то себе под нос, видимо рассматривая и оценивая разные варианты. Тинка не стала вслушиваться в ее бормотание, а решительно направилась к воротам. Здесь она наклонилась вперед и с любо­пытством оглядела улицу: посмотрела направо, посмотрела налево и вновь вы­прямила спину.

Кристальный переулок был абсолют­но пуст. Никто в это время по нему не прогуливался. Большинство его жите­лей уходили рано утром на работу и возвращались только к вечеру.

«Может быть, это у Лидофских кто-то плевался», — промелькнуло в голове у Тинки.

Супругам Лидофским принадлежал соседний участок, который был отделен от сада девочек деревянным забором и густой, но не очень высокой живой изгородью. Назвать соседей дружелюбны­ми было невозможно: однажды они по­жаловались на Тинку и Лисси в поли­цию.

Тинка привстала на цыпочки и загля­нула в соседский сад. Там все было, как всегда, в идеальном порядке: газон ко­ротко подстрижен, цветочные грядки выровнены, как по линейке, кустарники искусно оформлены в формы шара, куба или прямоугольной колонны. Если в са­ду Лидофских случайно расцветала хоть одна полевая ромашка или одуванчик, то эти сорняки тотчас же выкапывались с корнями и выбрасывались на свалку.

В данный момент супружеская чета удобно возлежала на полосатых корич­нево-оранжевых шезлонгах: господин Лидофски в плавках самого большого размера, который Тинка когда-либо ви­дела, а госпожа Лидофски в необъятном купальном костюме в цветочек, с защит­ной нашлепкой из зеленого полиэтилена на носу.

Тела обоих были пока еще совсем бе­лыми и рыхлыми, как творог. Но вся беда заключалась в том, что под летним сол­нышком они обычно не загорали, а сгора­ли. И даже сейчас, если внимательно приглядеться, можно было заметить, что плечи господина Лидофски уже начали покрываться опасным розовым загаром. Неподвижные, как мумии (только не свитые), они лежали на спинах. Глаза их были закрыты.

— На что ты там смотришь? — спро­сила Лисси. Она была немного раздоса­дована, лишь перед входной дверью об­наружив, что Тинки нет рядом и она го­ворила исключительно для самой себя.

Тинка молча показала рукой на сад Лидофских. Лисси ухватилась за низко свисавшую ветку платана и ловко вска­рабкалась на нее. Сначала ветка изгиба­лась, словно помогая девочке, потом распрямилась, предоставив ей удобное сиденье, с которого открывался прекрас­ный вид.

— Они выглядят как ощипанные ку­ры, насаженные на гриль, — хихикнула сверху Лисси. — Он скоро покроется хрустящей румяной корочкой, а она, по­жалуй, так и останется сухой и жесткой.

Даже дерево, которое знало Лидоф­ских с тех пор, как они более двадцати лет назад построили свой дом, не могло не рассмеяться. По всему стволу сверху донизу прокатилась смешливая дрожь, а листва затрепетала, и это было похоже на сдержанное хихиканье.

Потревоженная посторонними звука­ми, госпожа Лидофски приоткрыла гла­за. Она приподняла чуть удлиненную голову с острым носом и сразу же заме­тила Лисси, которая, как ей показалось, парила в воздухе над изгородью. Увидев это, госпожа Лидофски издала пронзи­тельный визг.

Эти девчонки! Они за нами под­глядывают! — вопила она.

Спроси, — подсказывала стоявшая внизу Тинка, — никто у них недавно не сморкался и не плевался?

Добрый день! — подчеркнуто веж­ливо поздоровалась Лисси с госпожой Лидофски. — Нет ли у вас случайно ка­ких-либо сопливых и плюющихся су­ществ? Может быть, у вас появились невидимые ламы?

Госпожа Лидофски сжала кулаки и относительно сдержанным, но все же срывающимся от злобы голосом потре­бовала от разбуженного мужа:

— Муни, сделай что-нибудь! Эти ху­лиганки должны наконец отсюда уб­раться! Я этого больше не вынесу!