Синий мир (сборник)

— Я скажу тебе одну вещь, о которой ты, наверное, забыл, Арбитр Мирекс. Царем Крагена сделали мы. Вначале он был обыкновенным крагеном, может, чуть больше и умнее остальных собратьев. То, что он стал существом, пред которым благоговеют люди, — заслуга таких, как ты или этот Семм Войдервег. Но мы же можем и положить этому конец!

Уолл Бане, старый Лепила-ветеран, искалеченный падением с башни маяка, предупреждающе воздел указательный палец:

— Не забывайте изречение Кардинала из Аналектов: «Кто бы ни захотел дать, не найдется недостатка в тех, кто готов взять».

В этот момент в таверну зашел Семм Войдервег в сопровождении Зандера Рохана.Они сели рядом с Иксоном Мирексом, составляя триумвират; таким образом здесь оказались рядом три самых влиятельных человека на плоту.

Поприветствовав Войдервега и Рохана, Иксон Мирекс повернулся к Уоллу Бансу:

— Не надо зачитывать мне Аналекты; я могу напомнить тебе другое изречение: «Самый опасный глупец — это человек, не умеющий вовремя остановиться!»

— А я скажу тебе так: «Когда ты боишься отморозить руки в драке, останешься с расквашенным носом!» — парировал Уолл Ванс.

Иксон Мирекс выпятил челюсть вперед:

— Не думай, что я собираюсь весь вечер тягаться с тобой в красноречии, Уолл Ванс.

— Не лучший аргумент для того, чтобы выиграть спор, — заметил Ирвин Белрод.

— А я и не собираюсь перебрасываться изречениями, — гордо ответил Иксон Мирекс. — Тем более, когда речь идет о спасении плота и всего флота.

— Вот именно! — воспрянул молодой человек. — Именно об этом мы и говорим. Проблема лишь в том, что мы видим это спасение по-разному!

Взгляд Иксона Мирекса стал жестким:

— Спасение в неукоснительном следовании традициям. Только это помогло уцелеть нашим предкам на протяжении веков!

Заговорил Семм Войдервег — тем вкрадчивым пасторским голосом, который впоследствии перерастает обычно в гневные призывы к покаянию:

— Сегодня произошел случай из ряда вон выходящий. Я не знаю, как определить случившееся. Преступление? Пожалуй, это сказано слишком мягко. Святотатство — вот слово, которым можно назвать поступок одного из молодых членов нашей общины. Подумать только, как среди нас мог появиться подобный человек? Кем он был воспитан, и, если уж на то пошло, как он вообще сумел родиться среди нас? Он подставил под удар весь флот, что чревато непредсказуемыми последствиями!

Тут уже Склар Хаст усидеть не мог. Эти слова были явно рассчитаны на него, и жало Семма Войдервега его все-таки достало.

Он саркастически рассмеялся:

— Я понимаю, что у тебя на уме, Семм Войдервег. Только ты стараешься не для общины, а для Царя-Крагена. Ведь это же синекура — прислуживать ему; так ты освобождаешься от грязной работы. Жрецы Крагена давно стали белоручками, которые только и делают, что учат нас морали и нравственности. Для вас невыгодно, чтобы изменилось положение дел, вы просто боитесь этого, боитесь потерять насиженные места.

Склар Хаст допустил ошибку — не следовало вступать в спор с человеком, который добывал себе пропитание языком.

— Так ты хочешь сказать, что если мы с Арбитром Мирексом не выращиваем губку, не ловим рыбу и так далее — не занимаемся работой, которую ты считаешь грязной, — то это значит, что мы тунеядцы? Или ты хочешь таким образом оскорбить своих товарищей, которые сейчас сидят перед тобой, — Семм Войдервег обвел рукой сидящих, — и сказать, что они всю жизнь копаются как свиньи в навозе?

— Я этого не говорил...

— Зато ты выступил против священных традиций.

— Все традиции когда-то меняются.

— Но не основы, которые дали нам предки.

— Ну, конечно, — усмехнулся Склар Хаст. — У вас на все припасено изречение. Но только отцовские башмаки носят, пока они не жмут.

Тут, не выдержав, вспылил его бывший учитель, Зандер Рохан:

— Склар Хаст! Ты опозорил свою касту и собственное призвание! И пусть я не в силах переменить место и условия твоего рождения, но ты все же мой ученик! А я Мастер гильдии. И смею тебя заверить, что твоя карьера подошла к скорому и бесславному концу!

— Вот как? — откликнулся Склар Хаст. — И на каких же основаниях?

— На основании порочности твоего характера! — воскликнул Зандер. — И это предусмотрено законом, как тебе не хуже моего известно!

Склар Хаст медленно осмотрел Зандера Рохана с ног до головы. Вздохнув, он принял решение.

— В таком случае и тебе должно быть хорошо известно, что право Гильдмастера может оспариваться. Я бросаю тебе вызов.

— Ты — мне? — задохнулся Зандер Рохан.

— Да. Судить меня ты можешь только в должности Гильдмастера, но, проиграв в поединке, ты потеряешь право занимать этот пост.

Воцарилась тишина.

— Ты что, всерьез думаешь победить меня? — поразился его несостоявшийся тесть.

— В любое время дня и ночи.

Это была формула поединка. Что означало, что ученик чувствует себя готовым отстаивать свое право в какое угодно время суток, ощущая себя полноценным профессионалом-сигналыциком.

— Что-то прежде ты не хвастал своими знаниями.

— Не хотел тебя позорить.

Зандер Рохан ударил кулаком по столу.

— Мы еще посмотрим, кто из нас будет опозорен. Пошли на маяк!

Склар Хаст удивленно поднял брови:

— Спешишь?

— Ты же сам сказал: «в любое время дня и ночи».

— Как пожелаешь. Кто будет судить?

— Арбитр Мирекс, само собой. Кто же еще?

— Арбитр Мирекс — справедливый выбор, но нужны и другие люди, чтобы засекать время и учитывать ошибки.

— В таком случае, предлагаю Семма Войдервега: он превосходно читает сигналы и прекрасно в них разбирается.

Склар Хаст заметил, как Семм Войдервег благодарно посмотрел на своего будущего родственника.

— Я со своей стороны предлагаю секундантов: Рубала Галлахера, Фрихарта Ноэ и Херлингера Шоуволтера.

Зандер Рохан не возражал. Все поднялись с мест и устремились к выходу. Площадка перед башней была огорожена плетнем, покрытым рыбьей кожей. На первом этаже башни располагались механизмы, на которых ученики отрабатывали сигналы, на втором — склад с запасными колпаками для фонарей, маслом для для ламп, бечевой и справочниками-алфавитами, в которых можно было при необходимости разыскать любое редкое слово и соответствующую ему последовательность сигналов. На третьем и четвертом этажах проживали ученики, отдыхали помощники смотрителя, находившиеся на дежурстве, и обслуга башни из Лепил.

Помещение на первом этаже было достаточно просторным, чтобы вместить поединщиков и еще с десяток судей и зрителей. Светильники были зажжены, скамейки сдвинуты, а окна распахнуты, чтобы обеспечить приток свежего воздуха.

Зандер Рохан приблизился к первой из двух тренировочных машин, пробежал пальцами по рычагам, проверяя исправность механизма. Насупившись, он прикусил губу, затем подошел к старой машине — здесь рычаги были лучше разработаны, но и отдача была значительно сильнее. Первая машина требовала большей силы удара, зато позволяла развить большую скорость. Он махнул рукой ученикам, которые со второго этажа наблюдали за происходящим.

— Масла сюда. Смазать узлы. В каком состоянии у вас механизмы?!

Ученики поторопились исполнить приказ.

Склар Хаст пробежал пальцами по рычагам обеих машин и решил выбрать ту, что поновее, если, конечно, выбор будет предоставлен ему. Зандер Рохан прошел в дальний конец помещения, где вполголоса посовещался с Иксоном Мирексом и Семмом Войдервегом. Все трое посмотрели на Склара Хаста, стоявшего в бесстрастном ожидании, изображая равнодушие. В комнате повисла атмосфера противостояния. Напряжение почувствовали все.

Иксон Мирекс и Семм Войдервег направились к Склару Хасту.

— Ты согласен с условиями поединка, или есть какие-то возражения?

— Сначала скажите ваши условия, — ответил Склар Хаст. — Тогда я смогу сказать, есть ли у меня возражения.

— Все как обычно — экзаменационное испытание, по традиции турнира Омержа в год прибытия Вольдемара.