Кыш-Пыш и армия Вия (СИ)

— Попрошу в моем доме так больше не шутить.

Не смотря на заверения Львовского, Генрих Карлович не скоро вернулся в прежнее, приподнятое расположение духа. На демонстрации скафандра "Богатырь, их экскурсию можно было считать оконченным. Они поднялись на второй этаж, в маленькую столовую, где гостей ожидал полностью преобразившийся "домашний эльф" изобретателя.

На Аде не осталось никаких следов сажи и машинного масла. Девушка, успела не только умыться, она переоделась в платье персикового цвета и сколола волосы на затылке жемчужным гребнем. Ее голубые глаза, сияли из под пушистых ресниц, не хуже кристалла вечного двигатели.

Львовский отреагировал моментально.

— Май либен фройлян, я очарован — проворковал он, рассматривая девушку чересчур откровенно.

Ада ответила ему легким реверансом.

Никифор краснел как мальчишка, но не в силах был сочинить не одного подходящего комплимента. Кажется, его язык вовсе приклеился к гортани. От этого он еще больше терялся и злился сам на себя. Зато, за столом Никифору повезло. Благодаря любопытству изобретателя, за столом молодые люди неожиданно оказались предоставленными лишь друг другу. Генрих Карлович пристал к чародею с расспросами относительно его птицы, выпытывая подробности ее механического устройства. Львовский на ходу сочинял не очень убедительные ответы. Слушая их разговор, филин с каждой минутой становился все мрачнее и мрачнее, нахохливал перья.

"Ну, и поделом нахальной птице", порадовался про себя Никифор, вспоминая обстоятельства своего утреннего пробуждения.

Некоторое время Никифор с Алисой поглощали бублики с чаем и честно пытались слушать многомудрые речи двух ученых мужей, но потом им обоим это наскучило. Ада нашла повод сбежать вместе с Никифором на веранду. Она сказала Генриху Карловичу, что хотела бы подышать свежим воздухом, а Никифор вызвался ее сопроводить. Девушка была не против, поэтому Генрих Карлович с легкостью отпустил их.

С веранды открывался не забываемый вид. Обступивший дом профессора живой изгородью заросший сад, вряд ли, мог вызвать восхищение. Зато кроме сада утопающего в зелени, видны были крыши домов и мелкие жилки улиц, и темно-серебристая лента реки. Дом изобретателя находился на возвышенности, поэтому юго-восточная часть города лежал у его ног. Первые огни зажженные на улицах и в окнах домов, напоминали первые звезды, робко проступающие на ночном небе. Совсем скоро их должно было стать намного больше. А что может быть лучше, чем стоять и любоваться на скопление звезд лежащих у твоих ног?

После летнего знойного дня, освежающий вечерний ветерок показался особо прохладным. Девушка накинула на плечи тонкую белую шаль, кутаясь в нее. Никифор остановился рядом, наслаждаясь прохладой и некой умиротворенностью. Странно, но в кампании с этой похожей на эльфа девушки, он впервые чувствовал себя по-настоящему спокойно. Когда он отправился в лес, вместе с Лисачкой, ощущения были совсем иными. Молодая ведьмочка, была жарким огнем, обжигающим пламенем, а вот, юная помощница профессора, в сравнении с ней — успокаивающим, теплым солнечным лучиком.

Размышляя над этим, Никифор не заметил как их молчание слишком затянулась и Ада первой поинтересовалась у него:

— Ваш знакомый — Христофор Романович, если не ошибаюсь, производит впечатление весьма необычного человека. Давно вы его знаете?

Никифор постарался ответить ей как можно честнее.

— Если быть точным, то со вчерашней ночи.

— Шутите? — не поверила она.

— Нисколько. Он сам нашел меня. Видите ли, Христофор Романович долгое время провел заграницей, кажется, в Берлине и только недавно вернулся сюда, на родину. У него немало странностей. Взять хотя бы его филина, которого он повсюду таскает за собой. Не смотря на то, что я знаю его совсем недавно, у меня такое впечатление, что мы знакомы уже целую вечность.

Девушка согласилась с ним.

— Он и дедушки моему понравился. Хотя, сказать по правде, мы ведем, почти затворнический образ жизни и у нас редко бывают гости. А сегодня, целых двое.

Она мягко улыбнулась ему и Никифору сразу, стало тепло на сердце. Он даже почувствовал благодарность Львовскому за такой неожиданный вечер.

— А вы, действительно, служите в жандармском управлении? — неожиданно спросила Ада посерьезнев.

Никифор немного смутился.

— Служил, до последнего времени. Теперь, вот, даже и не знаю…

— Странные вы все-таки оба. — сказала девушка задумчиво. — Впрочем, кто бы говорил. Мы с моим дедушкой тоже не совсем обычное семейство. Он бредит изобретательством. Я тоже. Вместо дома у нас сплошная мастерская, от подвала до чердака. Слуг мы давно не держим, все деньги уходят на опыты. Раньше дедушка читал лекции в Технологическом институте, но его там не понимали. Мягко говоря, считали чудаком…

— Это не так — возмутился Никифор.

Ада вопросительно посмотрела на него. И Никифор тут же пояснил.

— Я был студентом у Генриха Карловича. И среди всех преподавателей, он единственный кто был так предан науке. Он крупный светила в области физики и математики, с его мнением многие считаются. Я уверен, что рано или поздно его ждет всеобщее признание…

Никифор вынужденно прервался. Ада была права. Весь преподавательский состав, считал ее дедушку чудаком и даже более того.

— Хотелось бы вам верить. — вздохнула Ада. — Но для моего дедушки признание не главное. Он бы желал, чтобы его изобретения приносили пользу людям и разумеется, родному городу. Понимаете, не метать бомбы под колеса проезжающей кареты градоначальника, не критиковать и не кричать на каждом углу о необходимости реформ, не спорить и доказывать что-то с пеной у рта в городской думе. А приносить реальную пользу, по возможности, как можно большему числу людей. Как вы думаете это, вообще, возможно? Пытаться изменить мир к лучшему не криками и насилием, а своим примером?

Глаза девушки зажглись настоящим огнем и на щеках выступил румянец. Такой она казалась Никифору, просто, неотразимой. Он даже перестал слушать ее на время, залюбовался и с трудом понял, о чем она его спрашивает.

— Приносить людям пользу, разумеется, можно и нужно. Но только не ждите, что вас за это станут хвалить. А насчет того, чтобы заразить остальных своим примером, то тут я бессилен что-либо точно сказать.

Она кивнула и тут же нашлась, что спросить.

— Кстати, а чем занимается ваш отдел? Ну, в котором вы служите или вернее служили до недавнего времени? "По нераскрытым и колдовским делам", никогда о таком не слышала.

— Ничего, удивительного. Наш отдел совсем маленький, собственно говоря, в нем состоят только два человека. Мой шеф — следователь Глеб Порфирьевич Дознанский и я. Служба, сами понимаете, очень специфическая и Глеб Порфирыч считает, что чем меньше о нас знают, тем лучше для всех. Простым людям трудно понять, чем мы занимаемся. Да им и не нужно об этом знать. Представляете, что о нас напишут в газетах, если журналисты, вдруг, заинтересуются нами!

— Да, я понимаю. Охотники на ведьм. Легко заслужить репутацию инквизиции на государственной службе. И все же, мне вы рассказали про свою службу.

— Ну, во-первых, вы не журналистка и не работаете в городской газете. А во-вторых, вы сами говорили, что у вас почти не бывает гостей. Так что вам трудно будет о нас кому-либо рассказать, даже если захотите.

Никифор улыбнулся и девушка ему в ответ тоже. На самом деле, он сказал не всю правду. Никифор так легко посвящал Аду в детали своей работы, потому что рядом с ней чувствовал себя совершенно спокойно. Каким-то образом, он знал (возможно, в этом ему помогали его недавно приобретенные мистические силы), что этой девушки можно доверять. Она не выдаст и не станет болтать ни с кем попусту.

— Что же вы, действительно, ловите ведьм, оборотней и вурдалоков?

— Скорее наоборот, мы занимаемся их регистрацией. Ну, разумеется, навещаем время от времени для проверки. В основном, этим занимается сам господин следователь. Он же и следит за тем, чтобы никто из них не шалил. Глеба Порфирьевича все знают и уважают. Мой удел бумажная волокита. У нас собранна огромная картотека, которую все время приходиться пополнять или переписывать.