Потерявшиеся в мирах

— Помните, дети, гизлы бессильны против того, чья совесть чиста. Храните совесть, и они не смогут причинить вам никакого зла. И ещё: не думайте о суетном, чтобы ничто не увело вас с правильного пути. Да хранит вас Благословенный!

Они вышли из города и зашагали между изумрудно-зелёными благоухающими холмами по той же самой дороге, что привела их сюда.

— Если всё будет хорошо, мы дойдём до чёрной Тенебры за два-три дня, — прикинул Сергей. — На карте обозначены поля, лиственный лес, деревня, хвойный лес и горная гряда, и только через горы придётся идти без дороги, но, кажется, совсем недолго. А там будем действовать по обстановке.

Он ободряюще улыбнулся, взглянув на Асю:

— Думаю, никакие опасности нам не грозят. Считай, что мы просто пошли в поход! — он окинул взглядом солнечную долину. — А хорошо здесь, верно?!

— Очень! — согласилась Ася. — Но хотелось бы всё-таки знать: где мы?

— А! У меня есть теория! — обрадовано сообщил ей спутник. — Смотри: они знают русский, но не слышали о России. По-моему, только одна гипотеза объясняет всё: это осколок времени!

Девочка озадаченно посмотрела на него.

— Ну, Ася, представь, что время может расколоться так же, как раскалывались когда-то материки! Раз — и получилась Австралия, и жизнь на ней стала развиваться своими, особыми путями. Так и здесь: это тоже Земля, только отколовшаяся во времени от нашей! Наши приборы показывают тот же век, то же десятилетие, что и дома, а здесь никаких следов развитой техники!

— Значит, мы переместились и во времени и в пространстве? — спросила Ася.

— Нет… Или да? — Сергей рассмеялся. — Надо подумать…

Обсуждение новой теории так увлекло путешественников, что они и не заметили, как миновали холмы и вступили в светлый, шелестящий серебристой листвой, прохладный лес. По лесной дороге идти было настолько приятнее и легче, чем под палящим полуденным солнцем, что ребята прошагали по ней не меньше пары часов, прежде чем решили, что можно сделать привал, напиться и пообедать. Ася села на упавшее возле дороги дерево и почувствовала, как толчками пульсирует кровь в уставших ногах. Проголодавшийся Сергей вынул несколько свёртков из своего рюкзака и принялся с любопытством их разворачивать, раскладывая рядком на дереве между собой и Асей.

— Присоединяйся! Здесь мясо, его надо съесть в первую очередь, пока не испортилось на жаре. Сейчас перекусим, а вечером разделим еду так, чтобы хватило ещё дня на четыре. Как думаешь?

Ася только кивнула. Ей даже и есть не хотелось, только пить. Кожаная фляга, лежавшая в её мешке, показалась уж очень маленькой, и, действительно, она выпила сразу почти всю воду. Сергей так же быстро опорожнил свою флягу и нахмурился:

— Надеюсь, что здесь есть ручьи.

— Впереди — деревня, — напомнила Ася.

И только теперь почувствовала голод. Мясо оказалось очень нежным и вкусным, сыр просто таял во рту. А спутник её уже поел и принялся перекладывать свёртки из её мешка к себе.

— Надо было мне раньше сообразить, прости, — сказал он ей. — Я ведь сильнее.

— Мне тоже что-нибудь оставь, — беря из свёртка ещё кусочек мяса, благодарно улыбнулась она. Усталость проходила.

Поев, Ася встала, перекинула через плечо рюкзак и кивнула терпеливо ждавшему её Сергею. И они отправились дальше. Они шли и шли, а лесу, казалось, не будет конца. Наконец, впереди в просветах между деревьями, показалось чистое небо, и скоро путники вышли в другую долину. Невдалеке вдоль дороги стояло несколько деревянных домов обещанной деревушки.

Людей не было видно ни на улице, ни на огородах, но стоило детям приблизиться к крайнему дому, как из него вышел седой, необыкновенно худой старик и слабой, ковыляющей походкой направился к ним. Сергей и Ася остановились. Следом за стариком показалась женщина, из других домов тоже вышли крестьяне — и скоро вокруг детей столпилось не меньше двадцати человек, едва державшихся от слабости на ногах. Бесцветными, слабыми голосами они умоляли:

— У вас есть еда? Помогите! Мы умираем от голода! Хлеба, прошу! Гизлы напали, отобрали всё для дракона, наслали болезни… Наши мужья вернутся с дальних полей через несколько дней, но мы… не доживём! Мы умрём, если вы не поможете нам!

Ася торопливо сняла мешок и стала раздавать каждому по свёртку. Изголодавшиеся, они тут же, дрожа и плача, начали есть. Но большинство, откусив кусочек-другой, останавливали себя, снова бережно заворачивали еду в бумагу и, благословляя и благодаря девочку, неровной походкой уходили в свои дома. Ася догадалась, что они понесли еду совсем ослабевшим детям, и по щекам её покатились слёзы. Мешок её опустел, а вокруг ещё стояло так много измождённых людей, с надеждой смотрящих на неё! Она обернулась к Сергею — он уже стоял с раскрытым мешком, и теперь тоже принялся раздавать свои свёртки.

— Да благословит вас Благословенный! — шептали крестьяне, и медленно расходились.

Скоро дети снова стояли на безлюдной дороге. Возле дальнего дома они увидели сруб колодца и поспешили туда. Пока они пили и наполняли фляги, к ним незаметно подошла худая крестьянка с маленькой девочкой на руках.

— Умоляю, дайте и нам хоть немного хлеба! Мы не дождёмся возвращения моего мужа! — плача, попросила она.

— У меня ничего не осталось! — в отчаянии воскликнула Ася. — Серёжа, посмотри у себя!

— У меня… тоже больше нет ничего, — не своим, глухим и охрипшим голосом, ответил он.

Женщина зарыдала, прижала к груди ребёнка и медленно, сутулясь, побрела прочь. Ася опустилась на траву возле колодца и расплакалась. Спутник её угрюмо молчал, стоя рядом. Однако надо было идти. Девочка судорожно вздохнула, усилием воли взяла себя в руки, вытерла ладошками слёзы и поднялась. Молча вышли они из несчастной деревни. Молча пошли по нагретой солнцем дороге, петлявшей между холмами, которые становились всё выше. Да и сама дорога, хоть и выбирала пологие места, всё равно поднималась в гору. Может быть, поэтому, подумал Сергей, идти ему становилось всё трудней и трудней. Определённо, никогда ещё ему не было так трудно передвигаться. Точно самый воздух стал гуще и сопротивлялся ходьбе. Нет, думал он, это не просто усталость, что-то странное происходило вокруг него. Мальчик огляделся, прищурился, заморгал… То ли от усталости, то ли от жары ему вдруг показалось, что всё вокруг искривляется и дрожит. Точно кривое стекло встало между ним и окружающим миром. Нет, много кривых стёкол! И они двигались! «Зря я ввязался в это, — неожиданно пронеслось в его голове. — Отправиться неизвестно куда за какой-то лампадой… и зачем? Кому это надо?! И ещё неизвестно, что нас ждёт впереди, а потом ещё надо как-то возвращаться, без еды, без надежды на помощь… Может быть, лучше где-нибудь пересидеть, пока нас не найдёт отец? Неужели ему так уж трудно найти эти ключи от будущего?! Сколько можно ждать?!» Сейчас же ему стало стыдно за своё малодушие, но неприятно-тревожные мысли, как назойливые осенние мухи, возвращались опять и опять. Сергей и не заметил, что стал отставать от Аси. Несколько раз она замедляла шаги, оглядываясь на него, и, наконец, спросила:

— Серёжа, у тебя что-то болит? У тебя такое лицо…

— Отстань! — неожиданно для себя грубо ответил он. — Думаешь, твоё лицо лучше?

— Что с тобой?! — испугалась Ася. — Что случилось?! И на что ты обижаешься?

— Чем пялиться на меня, лучше бы подумала, где мы будем спать! — не находя, что ответить, и от этого ещё больше сердясь, попытался он перевести разговор. — Вон, солнце садится!

— Нет, оно ещё не скоро сядет, мы, может быть, успеем дойти до леса и набрать грибов и ягод на ужин, разведём костёр…

— Нет уж, чтобы отравиться незнакомыми грибами! — разозлился ещё сильнее Сергей. — Я поумнее тебя и сберёг полбуханки хлеба! Ведь мы идём в неизвестность! Разделим на шесть частей…

— Что?! — Ася даже остановилась, и её синие, широко распахнувшиеся от изумленья глаза оказались прямо перед глазами Сергея. — Так у тебя оставался хлеб?!

И снова ему показалось, что он видит всё через кривое стекло. Он провёл рукой по глазам, пошатнулся.