Приключения Корзинкиной (СИ)

— дождевую бочку с пчелиными крылышками,

— негаснущий солнечный луч,

— теплую бархатную лягушку,

— смеющиеся шоколадные конфеты,

— золотое колесо, ведущее к счастью,

— и дождь-невидимку, который можно было только слышать.

А сегодня ей захотелось придумать Принца.

Первым на потолке появился Конь Принца. Он был белым, как и потолок, поэтому Корзинкина его не сразу увидела. Зато потом она увидела его глаза, очень добрые и большие. Убранную лентами золотую гриву. Тяжелые бронзовые копыта. Королевскую попону из меха горностая. А за Конем шел Принц. Он был лапочкой и душкой.

У Принца были:

— синие бархатные сапоги до колен,

— на каблуках серебряные шпоры,

— короткий плащ с отброшенным на сильные плечи капюшоном,

— плащ перехвачен кожаным ремнем с золотой пряжкой,

— на поясе широкий меч в ножнах, украшенных драгоценными камнями,

И к тому же:

— лицо у Принца загорелое,

— волосы длинные и кудрявые,

— глаза синие,

— а губы красные, как малина.

Конь и Принц неслышно шли по потолку, прямо к кровати Корзинкиной. Но тут вошла мама и чмокнула Корзинкину в щеку — с добрым утром!

— С добрым утром! — сказала Корзинкина и покосилась на Принца, — я еще немного поваляюсь в кровати.

— Сегодня не получится, — мама посмотрела на часы, — сегодня ты с папой идешь за компьютером. Быстро на горшок! И умываться!

— Какой еще горшок, — покраснела Корзинкина, боясь смотреть на Принца. Ей даже почудилось ржание Коня. Конечно, это умора. Такая дылда, а ее на горшок отправляют. Да и не горшок это вовсе, а обычный туалет. Просто мама в шутку называет его горшком. Мама подошла к окну и открыла форточку — ах, какая прелесть, зимнее солнышко, вставай, Корзинкина, улыбнись миру!

— Закрой, закрой, — завопила Корзинкина и вскочила с кровати, но поздно — Конь с Принцем уже повернули к окну. Еще мгновение и они шагнули в холодное небо, висевшее над домом Корзинкиной. Конечно, чего им тут делать, если про горшки разговаривают? Вот если бы про любовные секреты и поцелуи, то они бы, конечно, остались. Эх, мама, мама.

Корзинкина сидела в туалете и болтала ногами. Все-таки, это здорово, что папа купит ей компьютер. Вот сейчас она умоется, позавтракает, и они отправятся в магазин. А папа будет держать ее за руку, как маленькую. И им обязательно попадется по пути:

— или Анциферова Людмила,

— или Емельянов Виктор,

— или Захаров Илья,

— или Ивина Ирина

— или кто-то другой из их класса,

и они будут показывать на нее пальцем, потому что никого папы не водят за руку, только Корзинкину.

— Да, — Корзинкина закрыла глаза, — лучше бы меня отвел в магазин Принц. Он бы посадил меня на Коня и шел впереди, держа в руке повод. А я бы сидела на Коне и все-все видела. И меня все-все видели. И думали — это Принцесса Корзинкина.

Корзинкина стала раскачиваться, как будто сидела в рыцарском седле. И иногда раскланивалась, словно вокруг нее был ликующий народ. Принцесса ехала в свой замок.

— Ты не заснула? — заглянула в туалет мама, — чего ты глаза закрыла?

— Ой, — сказала Корзинкина и перестала раскачиваться и кланяться, — иду.

В ванной Корзинкина чистила зубы и смотрела на себя в зеркало. Да, она не красавица, но очень приятное лицо. И зубы красивые. Не везде еще пока, правда. Впереди дырка от выпавшего молочного зуба. Смешная такая дырка, ужас.

Корзинкина покосилась на тюбик с зубной пастой. По тюбику шли Принц и Конь. Они сделались совсем маленькими, прямо крошечными, но все равно были такими очаровательными, просто прелесть. Они улыбались Корзинкиной, показывая свои белоснежные зубы. Корзинкина им тоже поулыбалась и, оглянувшись на дверь (а вдруг мама!), поцеловала свой палец и ткнула им Принца в щечку.

Глава 8

Папа сидел за столом и уминал гренки.

Гренки — это поджаренный на масле хлеб.

Мама делала обалденные гренки — с яйцом, молоком и сахаром. Корзинкина тут же прицелилась на аппетитную греночку.

— Вначале каша, — напомнила мама и подвинула Корзинкиной тарелку с овсяной кашей.

— Я пошла за Дрын-Дыром, — сказала Корзинкина, глядя на размер тарелки, — а то он на меня рассердится.

— Дрын-Дыр не человек, а копилка, — папа откусил сразу половину гренки, — а копилка не может сердиться на человека.

— Копилка может сердиться на человека, — сказала Корзинкина, ковыряя кашу, — и других подговаривать.

— Я ученый, — сказал папа, — я знаю точно, что копилка не может сердиться на человека. И не может подговаривать других.

И тут ручка чашки, за которую взялся папа, отломилась.

— Ну, вот, — Корзинкина посмотрела на папу, — Дрын-Дыр подговорил чашку.

— Да причем тут чашка, — вскипел папа, — просто я неловко взялся за ручку.

И тут ножка папиной табуретки подкосилась и папа сел на пол.

— Ну вот, — Корзинкина посмотрела на маму, — это опять Дрын-Дыр.

Мама молчала и только хлопала глазами.

— Ты хочешь сказать, что Дрын-Дыр подговорил табуретку? — спросил папа, сидя на полу.

— Точно, — кивнула Корзинкина, — и табуретку тоже.

— Ерунда, — папа оперся о стол, чтобы подняться с пола. А край стола оторвался и остался в папиной руке.

— Не удивлюсь, — обрела дар речи мама, — если сейчас провалится пол. Дрын-Дыр свое дело знает.

— Да вы с ума сошли, — сказал папа, — я профессор и мне нужны факты.

— А ручка, ножка и угол стола — это не факты? — спросила мама.

— Ладно, — папа, — давайте так, если пол провалится, тогда я соглашусь, что Дрын-Дыр его подговорил. Идет?

— Да, — сказала Корзинкина.

— Нет, мне жизнь дорога, — сказала мама и добавила, — твоя.

Тогда и Корзинкина тоже сказала — нет.

— Сдаюсь, — сказал папа, — тащи Дрын-Дыра, Корзинкина. Пусть он ест кашу.

Корзинкина поскакала в свою комнату. Дрын-Дыр недовольно гремел монетками, а может это у него в животе бурчало?

Тарелка с кашей быстро опустела.

А:

— потом Корзинкина с Дрын-Дыром принялись за гренки.

— потом они пили чай.

— потом вытирали рты.

— потом сказали «спасибо».

— Ну, вот, — мама посмотрела на папу, — теперь точно ничего не провалится.

— Да? — папа посмотрел на Корзинкину.

— Да, — сказала Корзинкина и погладила божка по голове.

Папа кивнул и пошел по кухне. И пол не провалился

Глава 9

На улице лежал снег, а воздух был свежим, как мятная жвачка.

Корзинкина шла и думала:

— а что, если компьютера в магазине не будет?

— или магазин будет закрыт на ремонт?

— или у них по дороге украдут деньги?

— Папа, а ты взял деньги? — спросила Корзинкина.

— Я взял кредитную карту, — сказал папа.

— А вдруг магазин закрыт на ремонт? — спросила Корзинкина.

— Тогда я позвоню в интернет — магазин, — сказал папа, — и компьютер привезут нам домой.

— А что такое интернет — магазин? — спросила Корзинкина.

— Это такой магазин, который ты не видишь, а слышишь, — сказал папа.

— Как это слышишь? — засмеялась Корзинкина.

— По телефону, — папа изобразил трубку телефона и сказал клоунским голосом — алле, я хочу купить у вас белый рояль. Пожалуйста, говорите свой адрес, мы привезем вам белый рояль через час.

— Ух, ты.

— Да, здорово, — согласился папа, — но я не люблю интернет — магазин. Я люблю колхозный рынок. Приходишь туда, а там красота, вот тебе грибочки, вот капуста квашенная, вот сало свиное. Ходишь, пробуешь всего понемногу, людей видишь.

— А в интернет — магазине есть интернет — грибочки или интернет — сало? — спросила Корзинкина.

— Нет, — отмахнулся папа, — ни грибочков там, ни капусты, а только обычная интернет — ерунда.

— Какая интернет — ерунда?

— Норковые шубы, золото, бриллианты, — сказал папа, — эх, Корзинкина, нет ничего лучше колхозного рынка. Поверь мне, профессору археологии.