Гроб на колесиках

– Ну и где твоя благодарность? Я ее услышу или мне повернуться другим ухом? – раздраженно спросил талисман, когда мы вновь остались одни.

– Благодарность? И кого я должен благодарить? – поинтересовался я.

– Он даже не знает кого! Меня, разумеется. Итак, я поворачиваюсь другим ухом! – заявил полумесяц, энергично перекручиваясь на шнурке.

– Ась? – повторил он громко. – Ась! Говорите громче, я ничего не слышу!

– А что ты хочешь услышать? – поинтересовался я.

– Я хочу услышать «спасибо» за то, что я помог победить Оскаленного Мертвеца.

Мне показалось, что у меня плохо со слухом.

– Кто помог? Ты? Да ты меня предал!

– Ничего подобного. Это была тактическая хитрость, – возмутился талисман. – Знаешь, чего мне стоило отвлекать его разговорами, чтобы он не набросился на тебя сразу же? Я выигрывал время, пока не подоспеет помощь.

– И ты знал, что она подоспеет?

– О, разумеется! Это же я посоветовал тебе бросить палец Красной Руки.

От такой наглости я вскипел.

– ЧТО? ТЫ ПОСОВЕТОВАЛ МНЕ БРОСИТЬ ПАЛЕЦ?

– Скажем так, я мысленно внушил тебе эту идею. Тебе лишь казалось, что ты поступаешь самостоятельно. В действительности же я тобой манипулировал, – бесцеремонно заявил полумесяц.

Вспомнив, при каких обстоятельствах был уронен палец, я усмехнулся. Однако у моего закидонистого талисмана могло быть свое видение вопроса.

Горизонт просветлел. Рассветало. Из-за зыбучих песков неторопливо, с сознанием своей силы, выкатился красный шар солнца. Вначале появился его косо срезанный край, затем половина окружности, и наконец все красное солнце повисло над песками. Белесые предутренние тучи тревожно заметались в своих несвежих ночных рубашках. Стеклянная гора, служившая нам тюрьмой, встретив утренние лучи, приобрела нежный алый цвет, густевший с каждым мгновением. Укрытые в недрах горы рубины приветствовали солнце золотистым сиянием.

Талисман, незадолго до этого собиравшийся любоваться закатами и рассветами, равнодушно зевнул.

– Я, пожалуй, вздремну часок. Забудусь беспокойным сном. Это единственное, что избавит меня от твоей черной неблагодарности, – сообщил он.

– А как же эстетическое чувство художника? – удивился я.

– Ты имеешь в виду, почему я не любуюсь рассветом? У меня еще будет возможность полюбоваться им из когтей Гарпий, – сонно откликнулся мой приятель.

– Что?

– Разве ты не слышал, что сказал Оскаленный Мертвец? Эту скалу любят Гарпии. Полагаю, именно здесь они расклевывают добычу. Будь ты наделен таким же острым зрением, как и я, ты увидел бы внизу множество костей. Полагаю, эти кости остались от их пиршества.

Талисман внезапно расхохотался.

– Что ты смеешься?

– Я представил, что Гарпии прилетят с добычей и увидят здесь тебя. Воображаю, как они будут поражены. Приятно поражены, если выражаться точнее.

Я нахмурился. В отличие от талисмана эта картина не показалась мне такой уж забавной.

– А как выглядят Гарпии? – спросил я.

– О, ты их легко узнаешь. Гарпии – древнейшие богини вихря. Крылатые женщины-чудовища. Мерзкие, надо сказать, существа, да и характер злой. Одно меня радует: талисманами они не питаются, – заявил полумесяц.

Вскоре он уже храпел у меня под свитером. Я порадовался его спокойствию, вполне, впрочем, объяснимому.

Гарпии не заставили себя долго ждать. Едва солнце успело отлипнуть от горизонта на толщину волоса, с запада донеслись глухие удары крыльев. Гарпий было две. Они летели тяжело, волоча с собой нелегкую добычу. Добыча, болтавшаяся в их орлиных когтях, крыла похитительниц нехорошими словами. Гнусавый голос добычи, далеко разносившийся во влажном утреннем воздухе, показался мне знакомым.

– Двуголовик! – воскликнул я.

– Ба, да это же Кирюх-паша! Какая встреча! А ты что здесь делаешь, братан? – откликнулась на мой зов добыча.

Это и в самом деле был незадачливый жених Русалки, с хмурым видом свисавший у Гарпий из когтей. Несмотря на печальные обстоятельства, в которых мы встретились, я был рад его видеть.

– На стиральной машине прилетел. А ты какими судьбами?

– Дурацкая история, Кирюх-паша! Русалка типа послала меня за жратвой. Я типа потопал, а тут над башкой типа звук, будто кто-то на тебя падает. Я хотел на всякий случай откатиться, а этот чувак (левая голова Двуголовика укоризненно ткнула пальцем в правую голову) тормознул.

– Не верь ему, братан! – возразила правая голова. – Это он тормознул! Я ему ору типа: хватай дубину, баран, отобьемся, а он типа стал дергаться, вот нас и повязали Гарпии поганые!

Головы Двуголовика переругивались довольно вяло: видно, делали это уже давно и устали. Гарпии подлетели ближе. У них были бледные женские лица и растрепанные волосы. Густые брови сомкнуты на переносице. Этим все сходство с человеком и ограничивалось. Начиная от груди, Гарпии уже смахивали на стервятников. Обе Гарпии были похожи, как сестры, и отличались только цветом оперения. У одной оперенье было серо-коричневым, у другой – черным. Увидев Гарпий, я смутно припомнил, что нам рассказывали о них в школе. Кажется, одну из них звали Хорор, а другую Трупп.

– Не разговаривай, мясо, а то разожму когти! – визгливо крикнула Хорор, встряхивая Двуголовика.