Пожиратели стен

В тот же вечер Джувия, на которую вдруг накатило мрачное настроение, крепко выпила. С регулярностью метронома она высаживала стакан за стаканом, пока не прикончила третью бутылку, после чего свалилась со стула и уснула прямо под столом. Поначалу Зигрид не решалась покинуть свой тощий тюфячок, опасаясь какой-нибудь очередной уловки, на которые была так изобретательна ее хозяйка, но при виде ее багрового оплывшего лица все-таки отбросила осторожность. Распластавшись навзничь посреди лужи спиртного, великанша бормотала какие-то бессвязные слова. Когда Зигрид опасливо приподняла ей веко, она никак не отреагировала. Тогда девушка ухватила в кладовке бутылку вина, краюху хлеба, несколько ломтей вяленого мяса и завернула все это в кусок чистого полотна.

Разумеется, о том, чтобы выбраться из лагеря, не могло быть и речи: вокруг всей ограды, да и перед домом Джувии дежурили часовые. Зато, отодвинув две неприметные доски, можно было легко проскользнуть в общую спальню, где ночевали остальные рабы, и найти там Макмо. Зигрид уже три недели безуспешно пыталась с ним подружиться, рассчитывая, что такой человек непременно окажется полезен ей в ближайшем будущем.

Прижав сверток с едой к груди, она беззвучно сняла с гвоздей две доски в глубине подсобки и тихонько прокралась по натертому паркету. За двадцать дней это была ее вторая ночная вылазка. Никто не обращал на нее внимания; все здешнее рабское сословие состояло преимущественно из подростков или запуганных женщин, которые едва не теряли сознания от одного вида Джувии. Единственный из них, кто мог представлять какую-то опасность, был Макмо, которого охранники на ночь заковывали в цепи. Он даже гордился этой необычной привилегией, повторяя по десять раз на дню: «Железо! Можешь себе представить? Они тратят драгоценное железо ради того, чтобы держать меня в плену! Когда на меня надевают оковы, я чувствую себя принцем!»

Прокравшись до сарая, где держали рабов, Зигрид принялась ощупывать стену в поисках входа. Часовые за ее спиной перекидывались обычными тупыми шутками. Паркет, к счастью, был сработан неплохо и ни скрипом, ни шорохом не выдавал ее шагов. Наконец она нащупала какой-то узкий лаз среди досок и благодаря своей худобе протиснулась в него. Внутри царила влажная, как в парнике, удушливая жара, пропитанная испарениями пота и мочи. Люди спали вповалку прямо на полу, и на мгновение ей показалось, что она стоит на поле сражения, где каждый убитый рухнул в том положении, в каком его настигла пуля. Дети во сне всхлипывали, женщины стонали. Иногда звучало чье-то имя, замирая тоскливой вибрирующей нотой. Зигрид прислонилась к стене, ожидая, пока ее зрачки привыкнут к темноте. Пробираться дальше вслепую было нельзя — вдруг наступишь на руку кому-нибудь из спящих, и он своим криком тут же спровоцирует появление охраны.

Прислушавшись, она повернулась туда, откуда доносился особенно раскатистый храп. За ним последовало звяканье цепей, и девушка без труда определила местоположение Макмо.

— Это ты? — спросил крепыш, тут же проснувшись при ее приближении.

Зигрид кивнула и протянула ему сверток. Парень без промедления принялся за еду.

— Странная ты девчонка, — заметил он, не переставая жевать. — Почему ты не съела все это сама? Ты что, влюбилась в меня, что ли?

— А может быть, я просто такая же, как ты? — прошептала в ответ девушка. — И недолюбливаю похитителей железа…

Макмо издал странный горловой смешок.

— Не сегодня завтра Джувия тебя слопает, — пробурчал он. — Таков конец всех рабов, которых она держит при себе. В один прекрасный день они вдруг исчезают, и никто не может сказать, куда они могли подеваться. Она по правде людоедка. Поэтому она такая сильная. Поедая человечину, она становится неуязвимой. С тобой случится то же, что и со всеми твоими предшественниками, и она еще свяжет себе симпатичную шапочку из твоих синих волос.

Он отхлебнул еще глоток вина и заключил:

— Значит, ты решила, что для побега тебе нужен подходящий напарник… Так? Именно поэтому ты вертишься вокруг меня уже две недели?

— Возможно, — отозвалась Зигрид.

— Чем ты занималась раньше? — поинтересовался крепыш.

— Разбирала всякие механизмы в центре утилизации андроидов. А ты?

— А я был диспетчером продовольственных поставок. Распределял в своем блоке продукты, которые поступали из разных производственных блоков, а потом мне это надоело. Когда у нас побывали термиты, решил слазить в их тоннели. Мне хотелось посмотреть, как живут люди в других местах. Знаешь, последнее время по тоннелям бродит не так уж мало людей! Я посетил целую кучу жилых блоков, насмотрелся всякого… ну а потом меня поймали похитители железа. Вот и все…

— Ты правда видел другие блоки?

— Ага. И скучать мне не пришлось, можешь поверить. Некоторые до сих пор живут, как в Средневековье, знаешь, всякие парни в латах… Другие скачут верхом на доисторических животных, одеваются в звериные шкуры и ютятся по бетонным пещерам. Я даже пересек один блок, наполненный водой. Что-то вроде озера, все население которого живет на плотах. В общем, то еще было путешествие. Ну а ты, что тебя связывает с маленьким колдуном?

— Мы встретились случайно, — пробормотала Зигрид. — До этого ни разу не виделись. Думаешь, у нас есть шанс сбежать отсюда?

Макмо пожал плечами, так что его цепи загремели.

— Дело рискованное. Отсюда есть только один выход — тоннель, прорытый термитами, и его охраняют вооруженные солдаты. — Поколебавшись, он добавил, понизив голос: — И все же, если хочешь знать мое мнение, здесь лучше не задерживаться. Я тут кое-что видел, и ничего хорошего это не сулит.

— О чем это ты?

Мрачное лицо юноши на мгновение исказилось болезненной гримасой.

— Не знаю, стоит ли тебе говорить. Тебе придется держать язык за зубами!

Он помолчал секунд десять, нервно поигрывая звеньями своих оков.

— Видишь вон ту толстую балку, в дальнем конце? — прошептал он наконец почти на пределе слышимости. — За ней есть небольшая щель, через нее все время сочится свет. Попробуй пробраться туда и заглянуть в нее. Только никому ни слова!

С тревожно сжавшимся сердцем Зигрид как можно тише поднялась на ноги и прокралась между лежащих на полу тел к дальней стене. Когда ее ладони наконец уперлись в шершавую древесину подпиравшего крышу столба, она была вся мокрой от пота. Макмо не соврал — в щели между неплотно прилегающими досками проглядывало пятнышко света. Стараясь не скрипнуть паркетом, Зигрид припала к ней глазами.

За стеной был большой зал, точь-в-точь похожий на тот, в котором она сейчас находилась. На узких столах-каталках лежали, как будто чего-то ожидая, несколько человек. Они лежали на животе, раздетые до пояса и крепко притянутые к столу кожаными ремнями, которые не давали им даже пошевелиться. В дальнем конце комнаты попискивал и потрескивал какой-то непонятный электронный прибор. Среди этой странной обстановки суетился сухонький старичок в белом халате, за которым неотрывно наблюдали двое охранников.

Зигрид видела, как старичок взял скальпель и рассек поясницу одному из привязанных подопытных. Разрез ровным кругом очертил место, куда обычно вживляли контрольный микрочип. Из раны тут же хлынула кровь, заливая кожу жертвы, видимо находящейся под действием наркоза. Зигрид с содроганием увидела чуть в стороне ползущую по полу женщину. Лицо ее было скрыто натянутым на голову бумажным пакетом, и она безостановочно двигалась по кругу, как обезумевшее животное. Немного дальше мальчик-подросток безуспешно пытался забиться в тесный перевернутый ящик и тихонько поскуливал, скорчившись и прикрыв голову руками.

«Жертвы головокружения, — припомнила девушка. — Как там это называл Дориан? Ах, да: синдром норы».

Она тихонько попятилась, старательно сдерживая дыхание, и вернулась к Макмо, который как раз приканчивал вино.

— Ну что, видела? — буркнул он.

Зигрид присела рядом с ним. Несмотря на жару, ее трясло.