Серебристое дерево с поющим котом

е­лись всякие нарушения, где их не было. И любил участко­вый раздавать обещания “оформить дело для посадки на пятнадцать суток”. Потому и стал среди местных жителей Кутузкиным.

– Всех грозит разогнать со свалки. Даже тех, кто там с самого её начала обитает. Грех да и только…

– Лучше бы за Лошаткиным следил, – сказал Андрю­ша. – Этот жулик знаете, что делает? Уговаривает ребят скупать мороженое и приносить ему. Даёт двадцать копеек. Потом заворачивает его в свою бумагу, на которой загра­ничные наклейки, и продаёт, будто иностранное, за трой­ную цену. А картинки сам печатает…

Пим-Копытыч покивал. Про коммерсанта Лошаткина он был наслышан от ребят. У того на улице Стекольной имел­ся магазин с крупной вывеской, сделанной под старину: “Къ Вашимъ услугамъ. С. С. Лошаткинъ”. Хозяин гордился своей фамилией и оскорблялся, если её ошибочно писали через “д” (гораздо сильнее, чем профессор Телега, когда путали ударение). Но как ни пиши, а все ребята в округе знали, что он скупердяй и махинатор. Чтобы покупать мо­роженое, Лошаткину приходилось вербовать мальчишек с дальних, нездешних улиц…

– Пим-Копытыч, а на свалке хоть кто-нибудь из ва­ших знакомых остался? – с тревогой спросил Андрюша.

– Разве что Фома-Лоханка да Груздь-Лукошич. У них там хибара в самой глубине… А вам что до свалки? Али нужда какая?

– Нужда, – признался Пека. – Маркони одну штуку опять придумал, кабель нужен. Экранированный.

– Это в специальной металлической оплётке, – вста­вил Олик. Он сомневался, что Пим-Копытыч силен в элек­тротехнике. Пека и Андрюша строго на него посмотрели.

– Ясненько! Какой диаметр-то?

– Маркони говорит: чем толще, тем лучше, – разъяс­нил Андрюша. – Но вообще-то любой сойдёт. Кроме как на свалке, его нигде не найти…

Пим-Копытыч дожевал горбушку, отставил бутылку. Покивал. Полез на руках под крыльцо, волоча за собой ва­ленок. И скрылся.

Олик шёпотом спросил:

– А что у него в валенке? Ну… какое у него туловище?

– Никто не знает, – сказал Андрюша. – Он никогда не вылазит. Наверно, стесняется.

Пим-Копытыч выбрался из-под крыльца. Он тянул за собой старинный чёрный телефон с проводом. Поставил ап­парат в траву, снял трубку, дунул в неё. Послушал, обра­довался:

– Лукошич, ты? Здравствуй, милый! Как вы там? Су­ществуете ещё? Ну и ладушки… Ладно, ладно, загляну как-нибудь, гостинец принесу. Специально бутылку припас. Вот новая порция отстоится… кхе… – Он смущённо огля­нулся на Уков. Обрёл деловой тон: – Вот что, Груздь, у меня проблема. Тут ребятишки пришли, спрашивают, не сыщется ли у вас кусок экранированного кабеля. Чем тол­ще… Что? Сколь метров? – Пим-Копытыч опять оглянулся на мальчишек. Пека поднял руки с растопыренными паль­цами. – Говорят, метров десять… Вишь, новое у них изо­бретение… Ты уж постарайся, за мной не постоит… Вот и чудненько, Груздик! Ай, какая ты добрая душа!.. Скажу, скажу…

Пим-Копытыч положил трубку, повздыхал, поулыбался сквозь клочья бороды. Сообщил:

– К вечеру обещал доставить. На