Герои ниоткуда

Войдя, они остановились, открыв рты, в удивлении. Перед ними была большая комната, залитая светом, идущим из четырех высоких окон. Вдоль стен стояли полки, на которых теснились стеклянные флаконы, темно-голубые бутылки и инструменты странной формы, гнездящиеся рядом с большими фолиантами в кожаных переплетах. Пучки трав и нечто, похожее на мертвых птиц и мумии животных, висели на одной из стен. Ни один из мальчиков прежде не бывал в кабинете директора, однако все увиденное очень мало походило на то, что каждый мог бы себе представить.

Но, однако, оба знали, конечно, как выглядит сам мистер Хэггэрти. И уж если в чем они еще могли быть уверены, так это в том, что ни один из двух человек, стоящих в дальнем конце комнаты, не был директором их средней школы.

У одного человека кожа была серая и грубая, вся в морщинах и складках, как у старой энергичной черепахи. Его короткая спутанная борода напоминала скорей клочья свалявшейся шерсти, которых было полно у текстильной фабрики.

Второй был толстяком и не просто полным, пухлым или толстеньким, а прямо-таки шарообразным, с короткими круглыми руками и совсем без шеи. Его маленький рот имел форму буквы «о», а пальцы казались слишком толстыми для того, чтобы сгибаться.

Он произнес высоким чистым голосом:

— Замечательно. Сработало.

Дверь за ребятами захлопнулась со зловещим стуком.

Глава 2

Рассказ о Волке

Джесс сразу заподозрил, что здесь что-то не так, но сказал:

— Извините, нас прислали к мистеру Хэггэрти.

— Входите, господа, входите, — произнес толстяк. — Не пугайтесь. Сначала вам все может показаться странным, но вы привыкнете.

Бородатый, подняв одну пару очков на лоб и глядя на мальчиков через вторую, проворчал:

— В конце концов, это может быть и ошибкой, Крамп. Ведь их двое! И они как будто очень молоды.

Толстяк замахал короткими ручками, как пингвин крыльями.

— Нет-нет, не беспокойся. Входите, входите, молодые люди. Садитесь. Вот стулья. Мы все объясним. Разомкни круг, Магнус.

Только теперь Джесс заметил, что на паркете мелом нарисован белый круг, в который они с Ричем вступили, войдя в комнату. И за кругом, и внутри были начертаны странные знаки — какие-то треугольники, шестиконечные звезды, а также слова, смысл которых невозможно было понять. Бородатый стер часть круга белым посохом, который он держал в руке.

Рич пробормотал:

— Мне это не нравится. Давай удерем отсюда.

До этого момента Джесс подумывал о том же самом. Но теперь, очевидно из духа противоречия, он произнес:

— Ну и уходи, если хочешь. А мне интересно узнать, что все это значит.

Джесс уже понял, что во всем этом действительно было нечто весьма странное. От страха он весь внутренне сжался, но воодушевление, вызванное предчувствием приключений, пересиливало боязнь.

Толстяк, глубоко вздохнув, уселся в широкое кресло у окна и указал на два других кресла. Джесс сел в одно из них, и Рич, после минутного колебания, в другое.

Джесс выглянул в окно. По идее, он должен был увидеть газон перед школой, машины на Сикомор-стрит и знакомое здание через дорогу. Вместо этого за окном виднелись остроконечные красные крыши, витые дымовые трубы, а за ними — стены и башни чего-то, похожего на замок, хотя Джесс и не верил своим глазам.

— Где… — начал он, поперхнулся и закашлялся. — Где это мы?

Толстяк ответил с улыбкой:

— В королевстве Гвилиат.

— Что вы говорите, какое королевство? — спросил Рич. — Мы в Брикстоне, штат Коннектикут.

— Уже не там, — сказал бородатый. Он поставил свой посох в угол, занял свободное кресло и принялся усердно раскуривать изогнутую деревянную трубку. Мальчики оцепенело уставились на него, так как делал он это, прикоснувшись к чашечке трубки пальцем; последовала вспышка, и трубка сразу начала дымиться. Дым был зеленый.

Толстяк продолжал:

— Вы называли место, откуда пришли, — но вы уже не там. Попытайтесь понять. Сейчас вы уже не в вашем мире. Вы в королевстве Гвилиат, в городе Гандерсхолм.

— Но каким образом? — хрипло спросил Джесс. — Как мы сюда попали?

— Вас вызвали мы, — с заметным удовольствием ответил толстяк.

— Вы с ума сошли, — упавшим голосом сказал Рич. — Или это я сошел с ума, нет, я в это не верю.

— Да взгляни в окно, остолоп, — фыркнул Джесс.

— Ну и что? Я мог бы то же самое увидеть и во сне. Наверняка я сплю.

Толстяк едва заметно покачал головой — ведь шеи у него почти не было.

— Ничего подобного. Уверяю вас, вы не спите. Мы перенесли вас сюда с помощью нашей науки. И позвольте заметить, немногие ученые в нашем королевстве могут сделать то же самое. Разрешите же представиться — я Евгениус Крамп. А это мой партнер, Альбертус Магнус.

Бородатый поклонился, и Джесс машинально сказал:

— Здравствуйте.

— А вас как зовут? — спросил мистер Крамп.

Ребята представились, и он продолжил:

— Прелестно. Ну а теперь, прежде чем мы продолжим наши объяснения, думаю, можно слегка подкрепиться.

Коротким и толстым указательным пальцем он начертил в воздухе сложный знак и пробормотал:

Тотчас появился маленький столик. На нем стояло блюдо с небольшими кексами, высокий серебряный кувшин и четыре серебряных кубка. Мистер Крамп налил в кубки вина.

— Магия! — воскликнул Рич. — Как вы это делаете?

Мистер Крамп удовлетворенно хихикнул.

— Это не магия, Ричард. Магией в нашей стране занимаются поэты. А такого рода вещи доступны обычной науке, для этого достаточно знать древнее заклинание Мейкниса, составленное Мэйкписом.

— Наука?

— Конечно. В данном случае происходит такое распределение вещества, при котором вещь или есть, или ее нет. Как говорит поэт Фаскер: «Быть или не быть — вот в чем вопрос»!

— Это Шекспир! — возмутился Джесс.

Мистер Магнус, вытерев вино со своей спутанной бороды, сказал:

— Чушь! Это слова из большой поэмы нашего величайшего поэта Гориуса Фаскера, которая называется «Цветение мести».

Джесс в замешательстве потер лоб. Не зная, что еще сказать, он отхлебнул из кубка. Искрящееся вино пузырилось, пощипывало язык, а по вкусу напоминало виноградную кожуру с горьким медом. Джесс так и не понял, понравилось ему это или нет, однако вино еще больше возбуждало интерес ко всему, что с ними случилось.

Мистер Крамп сказал:

— Ну а теперь — объяснения. Начнем с того, что я вернусь на много столетий назад. Очень давно наш мир раздирала война между двумя братьями — Хэмингом и Уодингом. Хэминг был господином Севера, а Уодинг — Юга, и много лет их армии вели жестокую войну за власть. Города и деревни были разрушены, поля — сожжены, и всюду царили болезни, голод, отчаяние…

Он остановился, чтобы чихнуть, а мистер Магнус тем временем сгреб серебряные кубки и принялся полировать их полами пиджака.

— Уодинг был поэтом, — продолжил мистер Крамп. — Возможно, самым могучим из всех наших поэтов. А как вам уже известно, поэты наши имеют силу большую, нежели ученые. Мы только пользуемся тем, что они придумывают. Большинство поэтов редко пускают в ход Слова Силы для практических целей, но уж если это случается… н-да, тогда, как говорит Фаскер,

«Воображаемые тела появляются — неизвестные формы вещей производит перо поэта — превращает их в действительные формы — и дает несуществующему — действительное существование и имя». Самый скромный поэт у нас своим искусством может устроить весну в середине зимы или вызвать к жизни другие невероятные события. Уодинг был далеко не ординарным поэтом, и его искусство превосходило творчество многих настолько, насколько знания Гермеса Трисмэгиста превосходят мои. Именно Уодинг дал жизнь чудовищному зверю — волку, названному Фенрисом, а Фенрис на Древнем Языке означает — «Страх». Имея на своей стороне страшного Волка, Уодинг ринулся на врага. Люди Севера отступили перед Волком — Уодинг встретился лицом к лицу с Хэмингом и убил его ударом копья.