Синий мир (сборник)

Дверь из каюты Генри Белта скользнула назад. Хозяин стоял в проеме.

— Мистер Кульпеппер, у меня появился шанс переписать ваши отметки, и сейчас я ставлю вам десять пунктов. Эта поза, выражающая внутреннее довольство, так же опасна, как крайний страх мистера Саттона. — Он оглядел комнату. — Не обращайте внимания на мистера Кульпеппера. Он ошибается. Даже если бы я мог отменить эту катастрофу, я не поднял бы руки. Потому что ожидаю смерти в космосе.

7

Угол наклона паруса уменьшили, развернув его ребром к солнцу. Пятно Юпитера осталось за кормой. Пятеро кадетов торчали на складе. Кульпеппер, Верона и фон Глюк сидели, негромко беседуя. Острандер и Линч лежали свернувшись, руки к коленям, лицом к стене. Саттон покинул их двумя днями раньше. Спокойно облачившись в скафандр, он шагнул в выходной люк и отправился в открытый космос. Двигатели скафандра добавили ему скорости, и прежде чем кто-нибудь из кадетов смог вмешаться, он был далеко.

Вскоре после этого Линч и Острандер сдались безнадежности: маниакально-депрессивному психозу в самой отупляющей стадии. Кульпеппер сохранил мягкость, Верона — прагматизм, а фон Глюк — чувствительность.

Они тихо разговаривали между собой, вне досягаемости ушей Генри Белта.

— Я верю, — сказал Кульпеппер, — что можно как-то выкарабкаться из этого дерьма, и Генри Белт знает как.

Верона сказал:

— Я хочу, но не могу так думать... Мы закончили бы все уже сто раз. Если мы установим парус для Сатурна или Нептуна или Урана, центробежная составляющая толчка плюс центробежная составляющая нашего движения закинут нас далеко за Плутон прежде, чем мы к чему-нибудь приблизимся. Плазменные двигатели могут остановить нас, если хватит энергии, но щит не может поставлять ее, а другого источника у нас нет...

Фон Глюк взял инициативу на себя.

— Джентльмены, — сказал он с мягкой радостью в голосе. — Я верю, что у нас в руках достаточно энергии. Мы будем использовать парус. Помните? Он выпуклый. Он может функционировать как зеркало. Площадь его поверхности — пять квадратных миль. Солнечного света здесь мало, но для нашей цели достаточно...

— Я понял! — сказал Кульпеппер. — Мы отодвинем корпус чтобы реактор оказался в фокусе паруса, и повернем на плазме!

Верона сказал задумчиво:

— Мы все еще будем под давлением радиации. И, что хуже, струи плазмы столкнутся с парусом. Результат — уничтожение. Нас больше не будет.

— Если мы вырежем центр паруса — столько, сколько нужно для пропуска плазмы — мы можем снять эту проблему.

— Что толку, что мы сможем использовать плазму? У нас нет направляющих.

— Что угодно, что можно покрыть железом. Радио, компьютер, твои туфли, моя рубашка, камера Кульпеппера, виски Генри Белта...

8

Лихтер пришел встречать «Парусник-25» на орбиту рядом с «Парусником-40», который только что подготовили к приему нового экипажа.

Грузовик приблизился, занял позицию. Три человека перепрыгнули на «Парусник-40», в нескольких сотнях ярдов позади Двадцать пятого, забросили фалы обратно на грузовик, потащили упаковки с грузом и оборудованием через пространство.

Пятеро кадетов и Генри Белт, облаченные в скафандры, шагнули в солнечный свет. Земля расстилалась внизу, зеленая и голубая, белая и коричневая, с очертаниями такими милыми и дорогими, что на глаза навернулись слезы. Кадеты, перемещающие груз на «Парусник-40», посматривали на них, удивляясь. Наконец, они закончили, и шестерка с «Парусника-25» взошла на борт грузовика.

— Вернулся живой и невредимый, а, Генри? — сказал пилот. — Что ж, я уже удивлен.

Генри Белт не ответил. Кадеты забрали багаж и задержались на входе, чтобы напоследок взглянуть на «Парусник-25». Грузовик дал задний ход; два паруса, казалось, выросли перед ними. Лихтер затормозил в верхних слоях атмосферы, выпустил крылья и заскользил на посадку в Мохавской Пустыне.

Кадеты, чьи ноги вдруг подогнулись и ослабли от непривычной гравитации, следом за Генри Белтом прохромали к подъемнику, уселись и были доставлены к административному комплексу. Все вышли, и Генри Белт отозвал пятерку в сторону.

— Здесь, джентльмены, я вас покидаю. Сегодня ночью я изучу мою красную книжку и составлю официальный отчет. Но уверен, что могу представить вам неофициальный итог моих впечатлений. Мистер Линч и мистер Острандер, я чувствую, что вы плохо подходите для работы в команде и для любой ситуации, которая может вызвать длительное эмоциональное напряжение. Я не могу рекомендовать вас для работы в космосе.

— Мистер фон Глюк, мистер Кульпеппер, мистер Верона, вы все удовлетворили мои минимальные требования для рекомендации, хотя я и напишу слова «особенно рекомендую» только позади имен «Клайд фон Глюк» и «Маркус Верона». Вы привели парусник обратно к Земле, в общем-то, с безупречной навигацией. Итак, теперь наше сосуществование закончено. Я надеюсь, вы выиграли от него. — Генри Белт коротко кивнул каждому из пяти и пошел в обход здания.

Кадеты смотрели ему вслед. Кульпеппер полез в карман и вытащил четыре пары маленьких металлических предметов, которые высыпал на ладонь.

— Узнаете?

— Хм, — сказал Линч ровным голосом. — Запчасти для дисков компьютера. Оригиналы.

— Я нашел их в маленьком ящичке с запчастями. Прежде их там не было.

Фон Глюк заметил:

— Кажется, техника всегда отказывала сразу же после проверок паруса, как я могу припомнить.

Линч с резким шипением вздернул бровь. Потом повернулся и бросился прочь. Острандер последовал за ним. Кульпеппер пожал плечами. Он дал Вероне одну из запчастей, фон Глюку другую.

— На сувениры — или медали. Вы, парни, их заслужили.

— Спасибо, Эд, — сказал фон Глюк.

— Спасибо, — пробормотал Верона. — Поставлю на нее застежку.

Все трое, не в состоянии сейчас смотреть друг на друга, подняли глаза к небу, где в сумерках появлялись первые звезды, а затем перевели их на здание, где вернувшихся ожидали семьи, любимые и друзья.

ВОПЯЩИЕ КРИКУНЫ

Мой разум, во всем остальном вполне надежный инструмент, имеет серьезный недостаток — чересчур большую долю любопытства.

Магнус Ридолф

Магнус Ридолф мрачно смотрел на недавно приобретенную плантацию. Вечерний бриз шевелил его бороду, желтые лучи Наоса ласкали лицо. Пока что все шло хорошо; действительно, слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Он нахмурился и покачал головой. Все, что он видел до сих пор, соответствовало обещаниям Блентхейма: три тысячи акров превосходной, созревшей для сбора тичоламы, небольшой хорошо обставленный дом местной архитектуры, океан у порога, горы на заднем дворе. Почему же эта земля обошлась ему так дешево?

«Может быть, Блентхейм — филантроп? — размышлял Ридолф. — Или он что-то скрывает?»

Он погладил бороду тонкими холеными пальцами.

Наос медленно погружался в Несредиземный океан, и темно-зеленый вечер, густой как сироп, растекался по земле, наползая на плантацию с севера, из самого сердца бесплодных земель. Магнус, полуобернувшись, заглянул в дом. Чуук, его низкорослый слуга, подметал кухню, тихо похрюкивая с каждым взмахом метлы.

Сквозь зеленые сумерки Ридолф прошел мимо посадочной площадки для вертолетов до границы зарослей тичоламы и остановился, приподняв голову.

«Оу-оу-оу...», — долетел с противоположного края поля дикий визгливый вопль слившихся в странном хоре голосов.

Магнус замер, вглядываясь в сумрак. Бурлящая темная волна вырвалась из бесплодных земель, распадаясь на смутные расползающиеся силуэты. Оливково-зеленая темнота распространялась по земле. Магнус Ридолф развернулся и зашагал к дому.