Синий мир (сборник)

Генри Белт был совсем другого сорта. На его плоском, открытом лице выдавались кости и мускулы. Цвет и текстура кожи напоминала копченую свиную грудинку. Череп покрывали серые, с сединой, жесткие волосы, глаза казались хитрыми щелками, нос — уродливым комком.

— Прежде всего, — возвестил Генри Белт, оскалившись, что означало усмешку. — Объясняю, что я и не ожидал, что вы хоть в чем-то будете похожими на меня. Если вы доберетесь до финиша, я буду удивлен и раздосадован. Это будет означать, что я задал вам слишком мало проблем.

Он откинулся в кресле, оглядел молчащую группу.

— Вы все наслушались историй обо мне. Почему меня не поперли со службы? Неисправимый, высокомерный, опасный Генри Белт. Пьяница Генри Белт. Последнее, разумеется, клевета. Генри Белт никогда в жизни не был пьяницей. Почему меня терпят? По одной очень простой причине: незаменимость. Нет желающих заняться моей работой. Только люди, подобные Генри Белту, могут за это взяться: год за годом в космосе, ничего не видя, теряя юных круглолицых парней. Он брал их с собой, но приводил обратно не всех. И не все из вернувшихся сегодня летают. Но любой, встретив его, перейдет на другую сторону улицы. Генри Белт, говорите? Кто побледнеет, кто покраснеет как рак. И никто не улыбнется. Некоторые сейчас на высоких постах. У них хватает власти выгнать меня отсюда. Спросите их, почему они этого не делают. Генри Белт — это ужас, скажут они вам. Он злодей, он тиран. Жестокий как топор, ветреный как женщина. Но поход с Генри Белтом сдувает пену с пива. Он сломал многих, он кого-то убил, но те, кто вернулись, с гордостью говорят «Я ходил с Генри Белтом»!

— Вы могли слышать еще одну вещь: Генри Белт удачлив. Не обращайте внимания. Удача переменчива. Вы — мой тринадцатый класс, и это уже неудачно. Двенадцать раз я возвращался. На моем счету семьдесят два салажонка, таких же, как вы. Странствие, в среднем, длится около двух лет — кто выдержит это? Есть только один: Генри Белт. Я провел в космосе больше времени, чем иной человек живет, и теперь открываю вам секрет: это — мой последний поход. Я начал просыпаться по ночам от странных снов. После этого выпуска я уйду. Надеюсь, вы парни не суеверные. Слепая гадалка предсказала, что я умру в космосе. Она предсказала мне много разных вещей, и все совершенно точно сбылось. Нам придется хорошо узнать друг друга. И вы будете удивляться, на основе чего я составляю рекомендации? Объективен ли я и честен? Отбрасываю ли личную неприязнь? Естественно, между нами не может быть никакой дружбы. Итак, вот моя система. У меня есть красная книжка. Вот она. Я запишу ваши имена сверху вниз и слева направо. Вы, сэр?

— Я кадет Левис Линч, сэр.

— Вы?

— Эдвард Кульпеппер, сэр.

— Маркус Верона, сэр.

— Видал Веске, сэр.

— Марвин Мак-Грас, сэр.

— Барри Острандер, сэр.

— Клайд фон Глюк, сэр.

— Йозеф Саттон, сэр.

Генри Белт занес имена в красную книжку.

— Вот система. Когда вы чем-нибудь досаждаете мне, я проставляю вам недостатки. В конце похода я обобщаю все эти пункты, случайным образом добавляю несколько штук и вывожу результат. Я уверен, ничего более честного просто не может быть. Что мне досаждает? Ах, это очень сложный вопрос. Если вы слишком много болтаете — недостаток. Угрюмо молчите — недостаток. Если вы медлительны и ленивы, и филоните на дежурстве — недостаток. Если вы слишком ретивы и постоянно торопитесь — недостаток. Подхалимаж — недостаток. Жестокость — недостаток. Любите петь и свистеть — недостаток. Если вы тупо, жестоко скучны — недостаток. Несложно заметить, как трудно нарисовать одну линию. Это вам намек, которым можно охранить себя от многих отметок. Я не люблю сплетников, особенно если речь идет обо мне. Я очень чувствительный человек, и всегда открываю мою красную книжку, когда мне кажется, что меня оскорбили.

Генри Белт снова откинулся в кресле.

— Вопросы?

Все молчали.

— Благоразумно, — заметил Генри Белт. — Не стоит щеголять независимостью в начале игры. Отвечаю на мысль, которая крутится у вас в головах: я не считаю себя богом. Но вы можете так считать, если хотите. И на это... — он поднял красную книжку, — вы можете молиться как на Краткий Курс Синкретики. Вот так. Вопросы?

— Да, сэр. — сказал Кульпеппер.

— Говорите, сэр.

— Есть возражения против алкогольных напитков на борту корабля, сэр?

— Для кадетов — разумеется, да. Я допускаю, что вода обязана быть всегда, что органические добавки можно подменить, но, увы, бутылки слишком много весят.

— Я понял, сэр.

Генри Белт встал.

— Последнее слово. Упоминал ли я, что считаю спаянной командой? Когда я говорю прыгать, я ожидаю от каждого из вас прыжка. Конечно, эта работа опасна. Я не гарантирую вам безопасность. Скорее наоборот, особенно, когда мы в свои 25 лет понимаем, как давно нам надлежало состариться. Здесь вас восемь. Только шестеро кадетов пойдут в поход. До конца недели я сделаю соответствующие объявления. Больше вопросов нет?.. Ну что ж. Дерзайте! — Хромая, словно у него была повреждена нога, Генри Белт удалился в коридор позади кафедры.

Секунду или две в стояла тишина. Потом фон Глюк сказал:

— Благодарю вас.

— Да он просто какой-то маниакальный тиран, — проворчал Веске. — Такого я еще никогда не слышал. Мегаломания!

— Легче, — сказал Кульпеппер. — Помни, не стоит болтать.

— Вах! — хмыкнул Мак-Грас. — Здесь свободная страна. Я имею право говорить все, что хочу.

Веске поднялся на ноги.

— Удивительно, что до сих пор никто не убил его.

— Я не хотел бы пытаться это сделать, — сказал Кульпеппер. — Он выглядит крепким. — Он неопределенно махнул рукой и встал, задумчиво наморщив лоб. Потом вошел в коридор, ведущий в апартаменты Белта. Здесь, прижавшись к стене, стоял сам Генри Белт.

— Да, сэр, — ласково произнес Кульпеппер. — Я забыл спросить, когда вы хотели собрать нас снова?

Генри Белт вернулся на кафедру.

— Можно прямо сейчас. — Он опустился в кресло, открыл красную книжку. — Вы, мистер фон Глюк, сказали «Благодарю вас» в оскорбительном тоне. Один недостаток. Вы, мистер Веске, употребили термины «маниакальный тиран» и «мегаломания» в отношении моей персоны. Три пункта. Мистер Мак-Грас, вы заметили, что свобода слова есть официальная доктрина этой страны. Это теория, обсуждать справедливость которой у нас сейчас нет времени, но я уверен, что в данном контексте эта установка звучит нотой непослушания. И один пункт, мистер Кульпеппер, вы раздражили меня своей хладнокровной любезностью. Я предпочел бы увидеть неуверенность или даже замешательство.

— Извиняюсь, сэр.

— Однако, вы нашли случай напомнить вашим коллегам мое правило, так что я не стану проставлять вам минус.

— Спасибо, сэр.

Генри Белт развалился в кресле, разглядывая потолок.

— Слушайте внимательно, так как я повторяться не стану. Записывайте, если хотите. Заголовок: Солнечные парусные корабли, Теория и практика. Материал, с которым вы уже хорошо знакомы, но который я повторю, чтобы не допустить неверного толкования.

Во-первых, зачем мучиться с парусом, когда корабли с ядерным двигателем быстрее, более надежны, более управляемы, безопасны и просты для навигации? В ответе три пункта. Первый: парусное судно — это неплохой способ двигаться через космос с тяжелым грузом медленно, но дешево. Второй: размер паруса не ограничен, для начального толчка мы применяем механическое давление света, и далее — не нужно нести ни двигающую вперед технику, ни извергающееся вещество, ни источник энергии. Солнечный парусный корабль — более крупный лихтер, чем его ядерно-силовой дубликат, и может нести больше людей в большем корпусе. Третий: для тренировки будущего космонавта нет лучшего способа, чем управление парусным кораблем. Естественно, наклон паруса и курс вычисляет компьютер; фактически, без него мы были бы мертвыми пташками. Тем не менее, контроль за парусником позволяет прочувствовать накоротке работу с элементами космоса: светом, гравитацией, массой, пространством.