Тридцать три - нос утри...

ря, все сделалось как в прежние времена.

А в начале декабря к Виньке домой пришел незнакомый мальчишка. Кругловатый, в очках, чуть постарше Виньки. Постучал в дверь, встал на пороге, снял запотевшие очки и спросил, здесь ли живет Винцент Греев.

– Ну… да. Живет… Это я… – Винька ощутил странное беспокойство.

– Ты ведь был летом в лагере “Ленинская смена”?

– Был. А что?

– Говорят, ты был другом Глеба Капитанова?

– Я… был. А что?

– Да ничего, – вздохнул мальчишка. Еще раз протер концом шарфа очки. И надел. – Я его брат.

Винька повел себя глупо. От растерянности, от какой-то тяжкой неловкости он съежил плечи и пробормотал:

– Ты, наверно, за очками пришел?.. Я… конечно, я виноват. Я хотел их еще летом принести… Я их сейчас отдам. Только одно стекло я для телескопа взял, но я сейчас выну и вставлю, это быстро…

– Да причем тут очки? – тихо сказал Глебкин брат. – Я про них и не знал… Оставь себе. У нас еще есть, тоже Глебкины… Я на тебя посмотреть хотел…

Винька стоял, опустив руки. Это – от смущения. Но можно было, наверно, понять, что он показывает: “Вот он я. Смотри, если тебе надо”. Глебкин брат переступил большими валенками, поглядел мимо Глебки.

– Ну ладно… Я пойду.

Тогда Винька испугался. Вцепился в его рукав.

– Куда же ты пойдешь! Если ты… брат…

Они стали друзьями. Втроем. Винька, Кудрявая и Владик Капитанов. На долгие годы. Кудрявая привязалась к Владику так же, как к Виньке.

– Это называется “любовный треугольник”, – со знанием дела вставила Зинуля. Вовка шепотом сказал, что она дура. Они слегка подрались. Винцент Аркадьевич растащил их и продолжал рассказ:

– В любовном треугольнике бывают всякие ревности и страсти. А здесь все было чудесно. И все были счастливы, когда Кудрявая вышла за Владика.

– А почему не за тебя? – въедливо сказала Зинуля.

– Потому что мы с Кудрявой подружились еще раньше и были как брат и сестра. И вообще детская дружба не всегда оборачивается любовью. Это разные вещи.

– А что лучше? – спросила Зинуля.

– Это когда как… Трудно сравнивать.

– Дружба все-таки лучше, – заметил Вовка.

Тогда Зинуля в свою очередь шепотом сказала “дурак”. И они чуть-чуть не сцепились опять.

– Если бы я женился на Кудрявой, не известно еще, какие бы у меня были дети, – разъяснил Винцент Аркадьевич. – Может, вместо дочки Клавы родился бы сын. Как у Владика и Кудрявой. А тебя тогда вообще не оказалось бы на свете.

– Вот уж этого совершенно не может быть! – заявила Зинуля.

– А женился я на Галочке Соколкиной, с которой Кудрявая подружилась в девятом классе. И ни разу в жизни об этом не пожалел… Жалею только что Галина Степановна не дожила до той поры, когда появилась на свет ее внучка. Которая в общем-то девица неплохая, хотя порой бывает вредновата…

– Не порой, а часто, – сумрачно вставил Вовка Лавочкин.

– Сам такой… Дед, а Кудрявая… она сейчас где?

– В голосе Зинули было понятное опасение.

– Она в Москве. Живет с детьми и внуками. А