Теодосия и Сердце Египта

«Хвала тебе, Сет, владыка Хаоса! Хвала тебе, Манту, разрушитель наших врагов! Хвала тебе, Анат, своей красотой повергающая в ужас наших неприятелей! Боги, услышьте наши мольбы.

Хотя при великом Тутмосе, нашем славном и богоравном правителе, земля наша достигла могущества и процветания, хотя наши враги склонились перед нами на колени, умоляя нас о милости, которая исходит от Тутмоса…»

Вскоре я с головой ушла в рассуждения Аменемхеба, разбиравшего всевозможные способы уничтожения и разгрома его врагов. Голод, чума, потоп, саранча – он мог управлять всеми этими бедствиями с помощью заклятий, амулетов и тайных ритуалов черной магии. Управлял и действительно ставил своих врагов на колени.

Проведя за чтением несколько часов, я почувствовала, как у меня тяжелеют, начинают слипаться веки. Мне ужасно не хватало Исиды. Обычно она ложилась у меня в ногах, согревала меня своим маленьким пушистым тельцем, успокаивала негромким мурлыканьем.

Я всячески гнала от себя мысли о том, что Исида мечется сейчас по музею в припадке наведенного проклятием безумия. Нет, нет, став демонической кошкой, она, по крайней мере, не должна чувствовать себя одинокой. И напуганной тоже.

Погружаясь в сон, я напомнила себе о том, что спать в саркофаге совсем не настолько противно, как может показаться. Особенно, если не думать о том, для чего – точнее, для кого – была сделана эта штуковина…

Лучше помнить о том, что когда по всему ночному музею шастают демоны и злые духи, безопаснее всего спать именно в этом каменном гробу, за его толстыми, покрытыми защитными символами, стенками.

Неожиданное купание Фагенбуша

На следующее утро я проснулась с покрасневшими, зудящими глазами и поняла, что не выспалась. И неудивительно! Мне всю ночь снились марширующие египетские армии и другие ужасы войны. Этот парень, Аменемхеб, писал очень ярко и живо, но я никому не рекомендовала бы читать его записи перед сном.

Еще хуже то, что я по-прежнему была в саркофаге, это означало, что мама и папа так и не уехали вчера домой из музея. Или все-таки забыли взять меня с собой. Эта мысль заставила меня сесть и выпрямить спину, сердце у меня тревожно забилось. Неужели они в самом деле забыли про меня? Как они могли?

Я выбралась из своей каменной постели, налила в тазик холодной воды из кувшина и побрызгала себе на лицо, смывая сон и, хотелось бы надеяться, прилипчивые воспоминания о своих странных снах. Была еще одна вещь, из-за которой я не выспалась, – всю ночь в музее раздавались потрескивания, скрипы и шорохи. Казалось, все артефакты ожили и решили устроить вечеринку. Я подозревала, что это каким-то образом связано с предметами, которые привезла мама. Я решила, что сегодня первым делом проверю это – разумеется, выяснив сначала, забыли меня родители в музее или нет.

О, нет! Эту проверку придется отодвинуть на второе место. А моя первая и самая важная задача на сегодня – найти Исиду и попытаться расколдовать ее.

Я разгладила, как смогла, свое мятое платье, которое не снимала уже второй день кряду. Если честно, то я сейчас мало чем отличалась от уличного беспризорника. Затем сняла с гвоздя самый чистый – по крайней мере, на вид – передник и влезла в него. Натянула на руки перчатки и отправилась в столовую в надежде найти там если не своих родителей, то хотя бы остатки от вчерашнего ужина. Удача мне не улыбнулась, я не нашла в столовой ни родителей, ни объедков. Тогда я соорудила себе сэндвич с последней ложкой джема из банки, а когда принялась за него, услышала папин голос, долетевший сверху, из его мастерской. У меня отлегло от сердца – родители все же не забыли меня в музее, как зонтик!

Направляясь в читальный зал, я решила заглянуть к Эдгару Стилтону, Третьему помощнику хранителя музея.

Стилтон был простым, но знающим и честным парнем, а по некоторым причинам он служил еще и чем-то вроде громоотвода во время случавшихся в музее беспорядков, и так же, как я сама, всегда чувствовал, если что-то шло не так. Когда меня одолевали сомнения, мне достаточно было заглянуть к Эдгару и проверить по нему свои ощущения. Поскольку Стилтон был младшим из помощников, он обычно появлялся на работе раньше остальных, чтобы произвести своим рвением хорошее впечатление на своих трех вышестоящих начальников. Правда, папу он мог бы во внимание и не принимать, мой папа просто не замечает подобных вещей.

Когда я пришла на второй этаж, дверь Стилтона была открыта. Кабинет, который он занимал, был не больше моего чулана – еще одно обстоятельство, которое роднило нас с Эдгаром. Его рабочий стол всегда был завален бумагами, свитками и транспортными накладными. Хотя газовые рожки горели на полную, в кабинете все равно было сумрачно и неуютно.

– Доброе утро, – сказала я, просовывая голову в дверь.

Стилтон вздрогнул от испуга и едва не уронил на пол свою чашку с чаем. Дурной знак.

– А, мисс Трокмортон, привет. – Он поправил поставленную на стол чашку и вытащил носовой платок, чтобы вытереть облитый чаем рукав.

– Просто Тео, – поправила я, вошла в кабинет и присела возле стола. – Вы слышали о новых находках моей мамы?

Я спросила об этом не потому, что мне было интересно – просто мне нужно было занять Эдгара чем-нибудь на пару минут, чтобы понаблюдать за ним и прочитать всю нужную мне информацию.

– Да, Боллингсворт рассказал мне кое-что об этом вчера вечером. Великолепные артефакты.

Я заметила, что его левое плечо нервно подергивается. Плохо дело.

– А мне она привезла копии надписей с каменных плит, которые нашла в гробнице. Очень интересные тексты.

– Надо думать, – сказал Стилтон, и его правый глаз тоже нервно задергался.

В ту же минуту снизу донесся звон колокольчика, и Эдгар вздрогнул, словно ошпаренный.

– Доставка, – сказал он.

– Отлично, – ответила я. Доставка – это значит, привезли очередные мамины ящики и сундуки. Доставка – это значит, что сейчас все займутся разбором новых артефактов, а я смогу спокойно посидеть в библиотеке и поискать средство, которое поможет Исиде. – Пожалуй, пойду, помогу распаковывать груз.

Я попрощалась с бедным Стилтоном, который все время дергался и извивался, словно насаженное на иголку насекомое, и поспешила в читальный зал. Подойдя к нему, я увидела Клайва Фагенбуша – он как раз отпирал дверь. Увидев меня, второй помощник насупился и спросил:

– Что ты здесь делаешь?

Я мило улыбнулась в ответ и про себя твердо решила, что обзаведусь собственным ключом от библиотеки.

– Собиралась позаниматься.

– Думаю, ничего не выйдет, – ухмыльнулся Фагенбуш. – Твой отец просил передать, что ждет тебя внизу, хочет, чтобы ты помогла распаковывать ящики.

Проклятье! Сколько раз я мечтала о том, чтобы папа позвал меня помогать, и надо же – впервые в жизни он это сделал именно тогда, когда у меня есть более важные и неотложные дела! Как же мне быть? Ну, хорошо, пойду помогать, а при первой же возможности улизну.

Когда я спустилась вниз, мои родители разбирались с шабти. Этих глиняных фигурок были сотни, тысячи, и на каждой из них лежало проклятие.

Я думала, что мы никогда не закончим распаковывать шабти. Мама и папа были приятно возбуждены – такая армия шабти позволяла создать впечатляющую экспозицию. Мне же эта работа казалась утомительной и нудной, тем более что про́клятые фигурки излучали энергию, от которой у меня слезились глаза и сводило желудок. Я то и дело поглядывала на часы, словно подгоняя поезд, который должен был привезти на каникулы Генри.

Эти взгляды на часы лучше любых слов говорили о том, насколько я устала. Вне всякого сомнения, уже завтра я буду мечтать о поезде, который увезет Генри обратно в школу.

Наконец все шабти были распакованы, мама и папа принялись пересчитывать и переписывать их, а я воспользовалась случаем и тихонько улизнула.

Пришло время расколдовывать мою несчастную любимую кошку.