Тридцать три - нос утри...

. У входа тесной группой стояли артисты. Рослая певица в атласном сарафане спросила с капризной ноткой:

– Узнали хотя бы, в какую больницу-то повезли?

“Слава Богу, значит, не умер!”

Нинусь в халатике поверх трико держала у груди белого пушистого Мотю. Тот был ленив и неподвижен, как муфта. Нинусь сказала:

– В первую городскую, на Пролетарской…

– А что с ним? – шепотом спросил Винька.

– Сердце, – вздохнула Нинусь. – Это уже бывало…

– Это… из-за Ферапонта?

– Из-за всего на свете, – сказала Нинусь и опустила Мотю на землю.

– А он не умрет?

Виньку взял за плечо дядя Макс.

– На этот раз, может, и не умрет. А вообще-то все умрем…

На Виньку дохнула Тьма.

Он побежал на Зеленую Площадку, к Ферапонту.

Но Ферапонт исчез.

Тихий бой на черном пустыре

1

Ж-жих! – свежеоструганное лезвие деревянного меча размазалось в воздухе желтой полосой. Головки цветущего репейника отлетели далеко в сторону. Ж-жих! – подкошенная крапива легла горизонтально. Ж-жих! – и следом за ней лег бурьян.

Винька проводил военные учения. Он готовился к самому решительному бою. К битве с духом Тьмы.

Потому что не было выхода!

…Все так перепуталось в жизни! Страх перед Тьмой, злые приметы, мамино долгое отсутствие, тревога за Кудрявую, сердечный приступ Циммеркнабе…

Нинусь побывала в больнице и узнала, что у Рудольфа Яковлевича “состояние средней тяжести”.

– Поправится, наверно, – сказала она Виньке. – Но дальше-то что? Скоро опять сляжет, если будет пить…

Да, возможно, Рудольф Яковлевич на этот раз поправится. И мама (конечно же!) скоро вернется. И от Кудрявой придет письмо. Но нынешние страхи наверняка сменятся другими. И появятся новые тревоги. Потому что Винька выпустил из черноты духа Тьмы, и тот его не оставит так просто, не уйдет без боя.

Все сплелось в тугой черный узел. И последняя беда была та, что пропал Ферапонт.

Его не было уже вторые сутки.

Шестилетний Валерик Сотин, младший брат Игоря Сотина, Эдькиного друга, уверял, что Ферапонт ушел куда-то с “каким-то дяденькой”. И что был он не в ребячьей одежде, а в своем взрослом костюме. Но что за дяденька и куда он увел Ферапонта, Валерик не имел понятия.

Что это было? Похищение? По крайней мере, в театре и в “таверне” Ферапонт не появлялся. И про болезнь Рудольфа, скорее всего, не знал…

Мало того, что Винька боялся за Рудольфа! Он чувствовал себя виноватым. Ведь это же он дал Ферапонту одежду, он познакомил его с ребятами! Короче говоря, способствовал его побегу!..

Что теперь делать? Рассказать про все Нинусь Ромашкиной? Пусть заявляют в милицию?

А если Ферапонт просто ушел с каким-то знакомым? Разве не может у него быть знакомых среди взрослых людей?

В голове у Виньки была путаница. Замешанная на страхе. И он решил, что в конце концов необходимо во всем разобраться.

В чем причина несчастий?

“Не надо было выпускать духа из мячика… Не надо было отдавать Рудольфу “комету” – это она, будто ключ, открыла дверь