Операция «Маскарад»

— Честно говоря, Сара, мне известно прискорбно мало. Я пытался что-то выяснить, как и вы. Более того, я надеялся, что ваши действия помогут мне найти ответы на кое-какие вопросы, и в этом вам повезло, поскольку время от времени я чувствовал себя обязанным вам помочь.

О’Киф умолк, ожидая выражений благодарности.

— Мы оба признательны вам, Джек. А теперь расскажите, что вы узнали.

— К сожалению, мне известна лишь общая и весьма смутная схема, но я ничего не знаю о деталях.

— Что ж, на худой конец мы удовлетворимся смутной схемой.

— Очень хорошо, но в компромиссе должны участвовать обе стороны, а потому я еще раз настоятельно прошу дать мне возможность использовать мои голосовые связки.

Сара взглянула на Ашера. Он по-прежнему стоял к ней спиной, сторожа каждое движение пятерых людей О’Кифа, и потому ограничился едва заметным кивком. Чуть помедлив, она сдвинула ствол вальтера книзу и уперла его Джеку в грудь.

— Ну вот, это уже гораздо лучше, — сказал он и сглотнул, давая понять, с каким трудом и с какой болью ему это удалось. — К несчастью, единственное, что нам удалось разузнать, — это то, что завтра Хьюз планирует провести какую-то крупную и довольно прибыльную валютную операцию, для осуществления которой он задействовал средства корпорации Стерлинга О’Кифа, ничего при этом не сказав своим старым друзьям из тайного совета директоров.

— Ну конечно! — крикнула Сара. — Конечно, валютная операция. Вот откуда Левайн надеется получить свои денежки!

— Мне ничего не известно о Левайне, но акция готовится в строжайшем секрете и представляет собой очень рискованное дело. Кит Кроусер — так зовут человека, который ведает всей ее финансовой частью, — взял в кредит и распродал целую кучу франков, эквивалентную примерно десяти миллиардам долларов. И при этом, наоборот, скупал доллары, а ведь сейчас у американской валюты особенно прочные позиции. Примерно миллиард долларов он потратил на скупку ценных бумаг на французских фондовых биржах и сделал еще кое-какие вложения. Имея в качестве подкрепления средства корпорации, он удерживал занятые позиции с таким небольшим резервом, что в случае, если курс франка двинется не в ту сторону, «Стерлинг О’Киф энтерпрайсиз» может пойти ко дну.

— А что значит не в ту сторону? — спросил через плечо Ашер.

— Это значит вверх, — пояснил О’Киф.

Глаза Сары сверкнули — она вспомнила, как однажды писала статью о видном специалисте в области международных финансов.

— Значит, — заговорила она, — если курс франка поднимется, Бремнеру придется израсходовать больше долларов на закупку того же самого количества франков, которое он продал. Если курс не изменится, то все останутся при своих. Но если курс франка упадет, Бремнер сможет потратить меньше долларов на закупку франков и, погасив долги, получит прибыль. Левайн рассчитывает, что в результате этой операции ему перепадут миллионы долларов для его лаборатории. Это означает, что Бремнер хапнет не меньше миллиарда. Следовательно, он делает ставку на то, что курс франка будет падать в течение продолжительного времени. И он уверен, что это падение начнется завтра.

— Мы пришли к таким же выводам, — кивнул Джек. — Но подобная операция кажется нам весьма рискованной, а…

— …а Хьюз Бремнер не рискует просто так, — закончила за О’Кифа Сара. — Он не из тех людей, кто слепо надеется на удачу. Насколько заметно должен понизиться курс франка, чтобы Бремнер мог заработать миллиард или пару миллиардов долларов?

— Боюсь, это должно быть что-то довольно радикальное, — сказал О’Киф и сделал паузу, чтобы усилить эффект от своей следующей фразы: — Где-то на двадцать процентов?!

— На двадцать процентов! — Сара смотрела на О’Кифа, широко открыв глаза, явно пораженная услышанным. — Господи, но это же приведет к панике на мировых финансовых рынках! Во Франции да и во всей Европе разразится настоящее бедствие!

— Что значит бедствие, Сара? Каким образом? — спросил Ашер, слегка обернувшись.

— Франция, — вторая экономическая держава Европы, — пояснила она. — Такая значительная девальвация франка приведет к нарушению механизма так называемой «европейской валютной змеи», начнутся неконтролируемые колебания, а может быть, скачки и падения курсов других европейских валют. Вся система международных взаиморасчетов будет подорвана, и в Европе наступит экономический хаос!

— Чтобы сохранить способность конкурировать с другими странами, государства Европы будут вынуждены отказаться от сотрудничества в рамках ЕЭС и, кроме того, провести девальвацию национальных валют, — хмуро сказал О’Киф, кивком подтвердив справедливость слов Сары. — Это, в свою очередь, нанесет серьезный удар по США и Японии. Для взаимовыгодного и свободного перемещения товаров, рабочей силы и капитала каждой европейской стране нужен стабильный курс национальной валюты. В противном случае государства Европы скорее всего вернутся к политике протекционизма, а единый европейский рынок будет уничтожен…

— Неужели Бремнер не понимает всего этого? — спросил Ашер.

Глаза Джека стали жесткими.

— Хьюзу на это наплевать. В 1992 году Джордж Сорос вызвал едва ли не самый крупный за всю историю финансовый катаклизм, побившись об заклад, что Великобритании придется девальвировать фунт стерлингов. Хьюз очень самолюбив, ему хочется первенствовать во всем. Теперь он стремится превзойти Сороса вдвое.

— Кто такой Джордж Сорос? — спросил Ашер.

— Человек, разрушивший главный банк Англии — «Бэнк оф Ингланд» — и положивший в карман миллиард долларов, — вспомнила Сара.

— Миллиард долларов? — Спина Ашера неожиданно стала преувеличенно прямой. — Вы что, хотите сказать, что Бремнер собирается заработать по меньшей мере два миллиарда долларов и одновременно разорить всю Европу?

— Именно об этом мы и говорим, мой мальчик, — кивнул О’Киф. — Если бы Хьюз не держал свои планы в таком секрете, он мог бы приобрести известность как человек, разрушивший центральный банк Франции и побивший рекорд валютного короля Джорджа Сороса… При условии, конечно, что у него все получится.

— Но каким образом он собирается осуществить свой план? — спросила Сара, и в голосе ее зазвучали усталость и разочарование. — Такое падение курса валюты не может произойти по заказу в определенный день, должны быть какие-то признаки надвигающейся катастрофы. Бремнер что-то знает! Что еще вы не рассказали нам, Джек? Здесь важна любая мелочь!

— Боюсь, я ничего не упустил, Сара, — ответил О’Киф, покачав головой. — Разве что великолепное кодовое название, которое Хьюз дал своей операции, — «Величие». Господи Боже мой, сколько позерства…

— Левайн! — закричала Сара. — Я поняла!

Это был тот долгожданный момент озарения, когда все детали огромной головоломки разом становятся на свои места. Теперь Сара нашла объяснение всему — и тому, что оздоровительный центр предоставлял свои услуги только высокопоставленным клиентам, которые не пропускали ни одного сеанса «лечения», и лежащему на массажном столе промышленному магнату, который своими действиями способствовал нагнетанию социальной напряженности во имя Франции, а точнее, ради успеха операции «Величие». Объявленное Банк де Франс в пятницу новое повышение процентных ставок, демонстрации, забастовки, рост безработицы, утяжеление налогового пресса, растущий бюджетный дефицит, массовые увольнения — все это были звенья одной цепи, и все это происходило под руководством нового премьер-министра, который был одним из клиентов салона «Я дома».

Не помня себя от волнения, Сара повернулась к Ашеру.

— Бремнер собирается своими руками заставить курс франка упасть! — сказала она. — В этом и состоит суть операции. Надо отдать должное, задумана она просто блестяще!

— Как это? — не понял Ашер и обернулся, глядя на нее.

— Почему бы вам не рассказать об этом, Сара? — послышался голос О’Кифа. — Но только вам придется немного подождать. Друзья!

Сара оцепенела — от волнения они с Ашером забыли о шаткости равновесия сил в комнате. Теперь, когда ствол «вальтера» Сары больше не упирался в грудь Джеку, его люди обступили Сару и Ашера со всех сторон. Они попались!