Чудо

Существовал только один способ найти недвусмысленный ответ: выяснить, действительно ли существует профессор Толли, преподающий русский язык в Колумбийском университете в Нью-Йорке. То, что Сергей Тиханов существует, возглавляет советский МИД и метит в премьеры, сомнений не вызывало. Но вот был ли его двойник Сэмюэл Толли действительно американским профессором, никак не связанным с советским министром?

Если в Колумбийском университете есть некий Толли, настоящий Толли, которому Бог просто дал такую внешность, то речь идет о невероятном совпадении. В таком случае Жизель проиграла и путь к свободе остается закрытым.

С другой стороны, если… Нет, она не желает пускаться в домыслы. Ей нужна только правда, и очень скоро она ее узнает.

Жизель впилась взглядом в электрические часы, стоящие на полированном шкафчике, внутри которого хранились скатерти и салфетки.

Двадцать два сорок шесть по местному времени.

Значит, в Нью-Йорке сейчас шестнадцать сорок шесть.

Рановато. Ее старый приятель из ООН Рой Цимборг наверняка еще горбатится на работе. До шести он домой не придет. Ей захотелось позвонить ему прямо в ООН, но она справилась и с этим искушением. Человека не принято отрывать от работы, если хочешь попросить его об одолжении. Лучше говорить с ним, когда он отмякнет, расслабится. Вообще-то Рой Цимборг занудой никогда не был, но и с ним не помешает быть поделикатнее.

Взяв себя в руки, Жизель решила подождать до полуночи, когда в Нью-Йорке будет шесть вечера. Самое лучшее время для международного звонка: есть все шансы застать Роя дома.

Чтобы время бежало незаметнее, следовало занять себя чем-нибудь, как-то отвлечься. Жизель не хотела заглядывать в будущее. Лучше подождать, когда оно придет само и станет реальностью. Ужин — вот чем стоит заняться. Она заполнит время стряпней, хотя есть уже не хотелось.

В течение часа Жизель возилась на кухне, что-то готовила, носила блюда в столовую. Старалась есть медленно, в то время как внимание ее было приковано к трем фотографиям, разложенным на столе.

Завершив трапезу, Жизель вымыла посуду и поставила мокрые тарелки в сушилку. До двенадцати оставалось еще целых пятнадцать минут, но сдерживать себя у нее уже не было сил. Все, прямо сейчас она позвонит в Нью-Йорк и будет молиться, что Рой Цимборг уже вернулся домой с работы.

Пять минут спустя, услышав в трубке задыхающийся голос, Жизель поняла, что Рой открыл дверь в тот момент, когда телефон уже звонил.

— Рой, Рой,— несколько раз повторила она.— Это Жизель, Жизель Дюпре. Я звоню из Франции. Рой, я так рада, что застала тебя!

— Жизель, ты? Боже милостивый! Сколько сейчас времени? Дай-ка гляну. Ага, без десяти шесть. Только что вошел и слышу: телефон звонит. Пришлось сделать рывок.— Он шумно выдохнул.— Слушай, Жизель, это в самом деле ты? Вот дела! Ты где сейчас?

— По-прежнему в Лурде, в гидах. Девочка-труженица. А ты как?

Цимборг снова запыхтел на другом конце провода, словно никак не мог восстановить дыхание.

— Я-то? В ООН, работаю в миссии США. Все без изменений. Кому еще нужен переводчик с французского на английский?

— Может, и я скоро присоединюсь к тебе в ООН, как в старые времена.

— Вот было бы здорово!

— Ну, это еще не наверняка, Рой, но есть неплохой шанс выбраться отсюда. Сначала мне нужно будет устроиться на Высшие курсы переводчиков в Париже. Потом, может быть, удастся получить работу во французской делегации при ООН. Однако прежде необходимо накопить достаточно денег на эти самые курсы. Тут подворачивается возможность получить все это сразу, а не ждать целую вечность. Замаячил на горизонте один ангел, который, возможно, меня профинансирует.

— Ого! Не шутишь?

— Один американский научный деятель. Кажется, не бедный. Он сейчас находится здесь, в Лурде. Очень мною заинтересовался. Вот я и хочу попросить тебя об одолжении, Рой. По поводу этого человека.

— Все, что угодно. Только скажи,— выразил готовность Рой.

— Дело касается Колумбийского университета. Если я правильно помню, ты ведь его окончил, не так ли?

— Не просто окончил, дорогуша, а с отличием.

— Не приходилось ли тебе слышать о таком преподавателе, профессоре Сэмюэле Толли?

— Произнеси фамилию по буквам.

Жизель старательно выполнила его просьбу.

— Значит, Толли, Сэмюэл Толли,— пробормотал Цимборг.— Нет, что-то не припомню. А зачем тебе знать о нем?

— Этот мой новый знакомый, профессор Сэмюэл Толли, утверждает, что преподает на отделении лингвистики в Колумбийском университете.

— Вполне возможно,— сказал Цимборг.— В Колумбийке профессоров и адъюнктов — миллион. Не исключено, что о ком-то из них я никогда не слышал. Или он мог прийти, когда меня там уже не было. Как-никак несколько лет прошло.

— Скажи, Рой, а у тебя еще есть связи в твоем университете?

— Ты имеешь в виду знакомых? Ну, я неплохо знаю кое-кого из профессорско-преподавательского состава. Все ж я не последний человек в ООН. Иногда обедаем вместе, ужинаем. По меньшей мере пару раз в год.

— Я не слишком загружу тебя, Рой, если попрошу связаться завтра с кем-нибудь из твоих знакомых в Колумбийском университете? Самой мне звонить туда как-то не с руки. Вот если бы тебе было нетрудно…

— Да без проблем! Что тебе нужно? Хочешь выяснить что-то насчет профессора Толли?

— Совершенно верно. Мне надо знать, действительно ли Толли там работает, как говорит.

— Секундочку, Жизель. Дай-ка я возьму бумагу и карандаш, чтобы не было никаких ошибок. Подожди.— После короткой паузы снова раздался его голос: — Алло, Жизель. Давай, диктуй помедленнее.

— Мне нужно выяснить, работает ли сейчас на кафедре лингвистики Колумбийского университета некий профессор по имени Сэмюэл Толли. Или, может быть, работал там в недавнее время. У него есть квартира на Манхэттене и дом в Вермонте. Мне необходимо подтверждение, что он тот, за кого себя выдает, и входит в число преподавателей Колумбийки. Можешь это для меня сделать?

— Легко, дорогуша. Могу все разузнать в обеденный перерыв. Позвоню тебе и сообщу результат. В какое время лучше звонить?

— Подожди, дай подумать. Между нами шестичасовая разница. Когда в Нью-Йорке час дня, сколько у нас? Ну да, в Лурде будет семь вечера. Можешь завтра позвонить мне в час по своему времени? Я пока живу в чужой квартире. Сейчас дам тебе телефонный номер. Это здесь, в Лурде. Записывай: 62-34-53-53. Записал?

— Готово,— отрапортовал Цимборг.— В общем, в обед я тебе звоню и докладываю разведданные.

— Буду тебе крайне признательна, Рой. Отныне за мной должок. Что угодно для тебя сделаю, Рой. Все, что захочешь. Только дай знать.

— Ты все такая же красивая, дорогуша?

— Конечно, такая же. Может, даже краше стала.

— Тогда ты знаешь, чего мне хочется.

Жизель усмехнулась в трубку.

— Помоги мне выбраться к тебе,— проворковала она,— и получишь свое сполна.

Микель Уртадо терпеливо дождался полночи. Теперь можно было покинуть гостиницу и навестить грот в последний раз. Оставалось надеяться, что в этот поздний час последние паломники уже ушли и лежат в кроватях, а полиция, сняв усиленное оцепление, тоже освободила территорию. Времени в его распоряжении достаточно — он вполне успеет вскарабкаться на склон у пещеры, собрать все оборудование, присоединить к динамиту провод, заложить взрывчатку за статую Девы Марии в нише, поставить на таймере время взрыва и отойти от этого места подальше, прежде чем там рванет так, что небесам жарко станет.

За то короткое время, что он шел к пандусу, его целеустремленность не ослабла. Лишь одно обстоятельство вызывало сожаление.

Менее часа назад они с Наталией страстно предавались любви, во второй раз за день. Этот последний акт любви был необыкновенным — на свете не могло быть ничего сильнее и совершеннее. И, покидая сладко спящую Наталию, такую безмятежную, безоглядно любящую, доверчивую, Микель не мог не испытывать боль. Ему было больно не только потому, что он шел разрушать столь дорогой ей объект поклонения, но и потому, что, уходя из города этой ночью, он мог больше никогда не увидеть ее. Это было бесчеловечно по отношению к ней, да и к себе тоже. И все же, идя к пандусу, он не дрогнул душой. То, что задумано, должно быть сделано.