Перекличка мертвых

— Джон, я давно уже не ребенок.

— Так-то оно так, но ведь у начальника полиции повсюду есть глаза.

— Все будет нормально.

Пожелав ей успеха, он сунул мобильник в карман.

— У тебя все в порядке? — спросил он Шивон.

— В каком смысле?

— Ты в какой-то прострации. Говорила с родителями?

— После их отъезда еще нет.

— Самое лучшее — это передать фотографии обвинителю и добиться наказания.

Она кивнула, но по ее лицу Ребус понял, что его слова ее не убедили.

— Значит, если кто-то покусился на самого родного для тебя человека, ты должен поступить именно так, да? — спросила она.

— В прокрустовом ложе нет места для маневра. Она пристально посмотрела на него:

— В каком еще прокрустовом ложе?

— Да в том, в котором я, похоже, всю жизнь нахожусь. Размахнешься — ушибешься.

— Как это понимать?

— Думаю, надо предъявить фотографии, и пусть решение принимают судья и присяжные.

Она все еще сверлила его взглядом.

— Наверно, ты прав.

— А что еще остается? — добавил он. — Ничего больше не придумаешь.

— Это точно.

— Ты можешь попросить меня дать в лоб этому недоноску в бейсболке.

— А ты что, не забыл, как это делается? — спросила она с чуть заметной улыбкой.

— Может, и позабыл немного, — согласился он. — Но отчего бы не попробовать?

— Да нет, лучше не стоит. Я просто хотела добиться правды. — Она на миг задумалась. — Когда я думала, что это кто-то из наших…

— В таком хаосе, который творился на этой неделе, вполне могло и такое случиться, — резонно заметил он, выдвигая стул и усаживаясь напротив.

— Вот это, Джон, меня особенно мучило. Ребус придвинул к себе бумаги:

— Теперь ты успокоилась?

Он рассчитывал услышать утвердительный ответ. Она кивнула, тоже склонившись над бумагами.

— Почему он перестал убивать?

Ребусу потребовалось мгновение, чтобы сообразить, о чем она спрашивает. Он как раз готовился рассказать ей, что видел Кейта Карберри напротив Городского собрания.

— Понятия не имею, — признался он.

— Ведь, войдя во вкус, они обычно нападают все чаще и чаще?

— Это только теория.

— Они ведь сами собой не останавливаются?

— Некоторые, может, и останавливаются. Зависит от того, что у них в голове… Может, агрессия рассасывается. — Он пожал плечами. — Не хочу прикидываться знатоком.

— Я тоже. И поэтому мы едем на встречу с одной особой, которая считается знатоком.

— Что?

Шивон посмотрела на часы:

— Встреча через час. За это время надо решить, о чем следует ее спросить…

Факультет психологии Эдинбургского университета располагался на Джодж-сквер. Кабинет доктора Ройзин Гилри находился под самой крышей, из окна открывался вид на сад.

— Как здесь удивительно тихо, — отметила Шивон. — Я хочу сказать, в студенческие каникулы.

— Да, только смею напомнить, что в августе в саду устраивают экстравагантные шоу, — уточнила доктор Гилри.

— Поставляющие богатейший материал для исследований человеческой психики, — добавил Ребус.

Маленькая комната вся простреливалась солнцем. У доктора Гилри — молодой женщины лет тридцати пяти — были густые вьющиеся светлые волосы, ниспадающие на плечи, и впалые щеки, по которым Ребус сразу определил, что корни у нее ирландские. Когда она улыбнулась его шутке, заостренность ее носа и подбородка стала еще заметнее.

— По пути сюда, — перебила ее Шивон, — я говорила детективу Ребусу, что вы считаетесь знатоком психологии преступников.

— Я бы не стала утверждать столь категорично, — посчитала нужным возразить доктор Гилри. — Но исследования в этой области открывают перед нами широкие горизонты. В здании бывшего гаража на Крихтон-стрит открылся новый центр информатики, где, в частности, будут заниматься исследованием поведенческих моделей. А при тесном сотрудничестве с кафедрами невропатологии и психиатрии, представляете, чего можно достичь…

Она с торжеством посмотрела на гостей.

— Но вы лично не работаете ни на одной из этих кафедр? — неожиданно для себя спросил Ребус.

— Совершенно верно, — с готовностью подтвердила она.

Ройзин Гилри не переставая вертелась на стуле, постоянно меняла положение тела, словно неподвижность считалась в этом кабинете преступлением. Хороводы пылинок кружились в солнечных лучах перед ее лицом.

— Может, занавесить окно? — предложил Ребус, сощурившись для придания просьбе большей убедительности.

Ройзин вскочила со стула и с извинениями опустила штору. Сделанная из бледно-желтого рыхлого материала, она нисколько не затемнила комнату. Ребус бросил на Шивон взгляд, в котором ясно читалось: мне кажется, что доктора Гилри загнали на этот чердак не случайно.

— Расскажите, пожалуйста, детективу Ребусу о ваших исследованиях, — предложила Шивон ободряюще.

— Хорошо. — Доктор Гилри сложила ладони, выпрямила спину, поерзала на стуле и сделала глубокий вдох. — Исследования поведенческих моделей преступников проводятся уже давно, но я решила сосредоточиться на жертвах преступлений. Изучая поведение жертвы, можно прийти к пониманию, почему преступник действовал так, а не иначе, и определить, были его действия спонтанными или продуманными.

— В этом вы абсолютно правы, — с улыбкой отметил Ребус.

— По окончании семестра у меня появилось время для работы над некоторыми собственными темами, и меня заинтересовал небольшой «алтарь» — надеюсь, вы согласитесь с этим названием — в Охтерардере. Некоторые газетные репортажи были весьма красочными, но я все же подумывала съездить туда лично… и тут, словно знак свыше, звонит сержант уголовной полиции Кларк и просит о встрече. — Она еще раз глубоко вдохнула. — Я, конечно, еще не совсем готова… то есть я только начала нащупывать…

— Мы можем предоставить вам имеющиеся у нас материалы, — предложила Шивон. — А сейчас мы будем вам очень благодарны, если вы поделитесь с нами вашими соображениями.

Доктор Гилри снова сложила ладони, взметнув вверх хоровод кружащихся перед ней пылинок.

— Хорошо, — начала она, — поскольку я занимаюсь виктимологией…

Ребус снова попытался встретиться взглядом с Шивон, но она не смотрела в его сторону.

— …естественно, что охтерардерский «алтарь» возбудил мое любопытство. Это своеобразная декларация, вы согласны? Полагаю, вы рассматривали вероятность того, что убийца живет где-то поблизости или имеет давние связи с этим местом? — Она сделала паузу и после того, как Шивон утвердительно кивнула, продолжала: — И у вас наверняка было и другое предположение: что убийца узнал о Лоскутном роднике из путеводителей или из Интернета?

Шивон украдкой посмотрела на Ребуса.

— Честно говоря, такую версию мы не разрабатывали, — призналась она.

— Охтерардерский Лоскутный родник упоминается на многих сайтах, — снова напомнила доктор Гилри, — посвященных язычеству… мифологии… преданиям народов мира. К тому же любой, кто знает о существовании такого места на Черном острове, мог без труда найти его и в Пертшире.

— Не думаю, чтобы это сильно продвинуло нас вперед, — сказал Ребус.

— А что, если те, кто посещал сайт «СкотНадзор», — начала Шивон, снова переводя взгляд на Ребуса, — побывали и на сайтах, где упоминается Лоскутный родник?

— Ну и как мы их вычислим?

— Инспектор задал справедливый вопрос, — согласилась доктор Гилри, — хотя у вас наверняка есть свой специалист-компьютерщик… Но, как бы то ни было, мы должны согласиться, что это место имело какую-то значимость для преступника. — Когда Ребус утвердительно кивнул, она продолжала: — В таком случае, не могло ли оно быть значимым и для жертвы?

— В каком смысле? — прищурившись, спросил Ребус.

— Сельская местность… лесная глушь… но неподалеку от человеческого жилья. Иными словами, не в такой ли местности жили жертвы?

— Ну это вряд ли, — категорично возразил Ребус. — Сирил Коллер стал работать в Эдинбурге вышибалой почти сразу, как вышел из тюрьмы. Невозможно представить его с мятной лепешкой в заплечном мешке.