Прыжок над пропастью

– Нет, никогда, – уверенно ответил Росс.

– И еще… опять простите… был ли у вас повод полагать, что вашу жену и доктора Кэбота связывают не просто отношения врача и пациентки?

Росс нарочно прищурился, сжимая обеими руками стакан. Он понимал: сейчас детектив внимательно следит за всеми его жестами, так сказать, изучает язык тела. Нельзя себя выдавать!

– Что конкретно вы имеете в виду?

Из них двоих первым уступил детектив, позволив себе немного расслабиться. Он поднял вверх руки – позиция защиты.

– Ничего, сэр. Абсолютно ничего. Мне просто нужно было прояснить данный пункт.

А Росс подумал: «Невероятно! Вот по-настоящему хорошая новость! Кейвен ничего ему не сказал! Он не знает о Кейвене!»

Мысленно он выругал себя за несдержанность. Зачем он накинулся на частного сыщика там, на подземной автостоянке? Повел себя как полный идиот. Необходимо срочно связаться с Кейвеном. Наверное, придется заключить с ним сделку – заплатить крысенышу за молчание.

Взяв стакан и выпив пиво почти до дна, Ансон сказал:

– Мой отец болен болезнью Паркинсона. Один его приятель порекомендовал ему доктора, сторонника альтернативной медицины, и тот посадил отца на дурацкую растительную диету.

– Ну и что? – нахмурился Росс, которому не понравилась внезапная смена темы.

– Состояние нисколько не улучшилось. На то, чтобы купить все ингредиенты, ушло почти две тысячи. После того как отец принял первую порцию, его рвало двенадцать часов подряд. Я бы назвал такого доктора шарлатаном с лицензией.

Росс сказал:

– Все представители нетрадиционной медицины шарлатаны.

Ансон согласно кивнул.

«Уже лучше, – подумал Росс. – Так гораздо лучше».

90

Из подвала Оливер поднялся также, как спустился туда, – по пожарной лестнице, по которой надлежало эвакуировать больных в случае пожара. На ходу он мысленно представлял себе план здания. Сейчас необходимо сделать две вещи. Во-первых, надо добиться того, чтобы Росса Рансома больше ни на минуту не оставляли наедине с Верой в палате, а во-вторых, каким-то образом созвать комиссию и пересмотреть решение о принудительном лечении Веры.

Не вынимая рук из карманов, чтобы медсестры не разглядели, что там что-то есть, он прошел мимо сестры Даррент на посту. Та разговаривала по телефону и не стала разглядывать его. Просто показала на конверт, лежащий на стойке, и одними губами выговорила:

– Кровь на анализ.

Поблагодарив ее, Оливер сунул конверт в карман. Когда он вошел в палату, Вера спала. Он подошел к изголовью и заглянул ей в лицо. На лоб упали светлые пряди; рот приоткрылся, губы очаровательно выгнулись, как будто в ожидании поцелуя.

Шея у нее такая тонкая, кожа упругая, но бледная, как на картинах Россетти. Как ему хотелось бы нагнуться к ней, поцеловать ее в губы, в шею! Во сне она кажется такой нежной и такой красивой. И такой ужасно хрупкой.

И хотя сейчас было совсем не до того, он почувствовал, как, против его воли, в нем зреет желание. Умом он понимал, что палата не закрывается изнутри, что сюда в любую минуту могут войти, а вновь поступивших пациентов несколько дней держат под круглосуточным наблюдением. Возможно, где-то установлена скрытая камера; возле выключателя или за защитным экраном телевизора – где угодно.

Его мысли прервал скрип открываемой двери, и он встревоженно повернулся. Вошла сестра Даррент.

– Доктор Кэбот, – сказала она, – мистер Рансом только что вошел в приемную.

Зря он откупоривал вторую бутылку «Гролша». Под воздействием пива Росс кое-что выложил сержанту Ансону о Вере и докторе Оливере Кэботе. Позволил себе отпустить как бы невзначай реплику, которая осталась бы незамеченной, будь Ансон менее наблюдательным. Однако Росс отчетливо понял, что сержант хорошо запомнил его слова.

Они говорили о лекарях в первобытных племенах, о том, как шаманы вводят пациентов в транс с помощью барабанов. Росс сказал, что доктор Оливер Кэбот, наверное, добивается такого же эффекта с помощью своего члена.

Он не сказал ничего, что можно было бы трактовать как откровенное обвинение, но его слов было достаточно, чтобы Ансон понял, каково отношение Росса к происходящему.

Неразумно.

Войдя в вестибюль клиники «Роща», отдуваясь после прогулки по жаре, Росс расписался в книге и проглядел список других посетителей. Он увидел фамилию доктора Фриментла, фамилию психиатра, которого он встречал несколько раз и высоко ценил, Роя Шаттлуорта, еще одного знакомого психиатра, доктора Дэвида Вила. Остальные имена ничего ему не говорили.

– Палатная сестра спрашивает, не можете ли вы пару минут обождать, пока они поменяют миссис Рансом белье.

Росс что-то раздраженно проворчал мямле администраторше и стал смотреть в зал ожидания, на пожилого мужчину ближневосточной внешности, сжимающего в руке трость с серебряным набалдашником, и на молчаливых женщин позади него. Арабы – хорошие клиенты. Он предпочитал их надменным английским кошелкам вроде леди Рейнс-Райли. Достав платок, он вытер лицо. Голова слегка кружилась из-за выпитого спиртного и жары. Карман пиджака оттягивал тяжелый мешочек с раствором для капельницы. Он похлопал по другому карману: таблетки были на месте. Они утешительно загремели в контейнере.

Зажужжал внутренний телефон, и администраторша сняла трубку.

– Хорошо, – сказала она. – Спасибо. – Чуть возвысив голос, она объявила: – Мистер Рансом, можете подниматься.

– Я поднимусь, черт побери, когда захочу, – буркнул он, направляясь к лифту и проверяя на ходу, включен ли мобильник. Только бы частный сыщик, Хью Кейвен, оказался на связи!

Бодать его головой было верхом глупости, и сейчас Росс раскаивался в этом.

Двери кабины разъехались рывком. Потом они целую вечность закрывались. В кабине царила удушающая жара. Мысли Росса вернулись к сержанту уголовного розыска Ансону. Он сказал Россу, что смена у него уже закончилась. Поедет домой, поцелует дочек перед сном, поужинает с женой и пойдет гулять с двумя пожилыми борзыми. Завтра в семь утра он будет на работе. Если Кейвен разозлился не на шутку, он может позвонить в полицию и передать важные сведения любому другому сотруднику. Вопрос в том, позвонит ли он?

Росс попытался вспомнить, что еще говорил ему частный сыщик на подземной стоянке.

Я ничего им не сказал, вот почему я здесь…

Мистер Рансом, вам придется мне поверить. Я ни слова не сказал полицейским.

Мистер Рансом, нам с вами надо быть благоразумными. Понимаю, вы можете…

Благоразумными, подумал Росс. Нужно быть благоразумными… Хорек не был уверен в выигрыше. Он нервничал, потому что случайно поймал более крупную рыбу, чем ожидал, и ему не терпелось выжать из него побольше денег. Вот он удивился, обнаружив, что добыча кусается…

Лифт, дернувшись, остановился. Росс подождал, пока откроются двери, приготовился выходить, но в окошке зажглась лишь цифра «три». В кабину вошел какой-то сотрудник клиники, показавшийся Россу смутно знакомым. Врач, решил он, взглянув на его белый халат, но потом передумал. Седые кудри длиннее, чем у большинства врачей. Больше похож на психиатра.

Человек придерживал двери одной рукой, как будто дожидался кого-то, а другую протянул Россу, лучезарно улыбаясь ему, как старому знакомому. Росс мучительно вспоминал, где он мог видеть человека в белом халате. Здесь? Они встречались здесь?

Память подсказала, что они виделись в каком-то другом месте.

– Добрый вечер, Росс. Какая приятная встреча!

Немного манерные интонации, нарочито оксфордский акцент – как будто он брал уроки риторики – ничего не подсказали Россу. Росс протянул руку, и незнакомец уверенно пожал ее. Не выпуская руки Росса, он продолжал говорить:

– Похоже, вы напряженно работали, Росс.

– Да… знаете ли… как обычно.

Да кто же ты такой, черт побери?

– Ужасно жарко! А мы вынуждены носить толстые пиджаки. В них еще жарче, правда?