Заговор

После этого он заговорил, почти не вкладывая в слова никаких эмоций. Быстро поведал остаток истории, сделав упор на часах, которые провел среди книг, когда разрозненные кусочки стали вставать на свои места. И только заговорив про расписание, Ксандр, похоже, обрел самого себя.

— И вы считаете, оно у них есть? — спросила Сара.

Это было бы вполне оправданно. Раз до того они во всем следовали манускрипту, то непременно должны были придумать что-то разъясняющее: с датами, местами, способами. Как они собираются создать хаос после первой попытки. Нам остается только найти расписание и использовать содержащиеся в нем сведения, чтобы выдернуть у них ковер из-под ног.

— Вы хотите сказать: совместить их с Розенбергом и нацистами.

— Поверьте мне: пресса есть пресса. Она их порушит.

— Если прессе хватит времени.

Ксандр недоуменно глянул на Сару:

— Я не понимаю.

— Меньше недели, — пояснила она.

— Что?

— Осталось меньше недели, — повторила она, — чтобы пресса использовала этот шанс. Так сказал Тиг.

— Что?! — У Ксандра округлились глаза. — Меньше недели? Это бессмысленно. В рукописи речь идет о месяцах. И это означает…

— Да, — подхватила она, — что все и всё ужерасставлено по местам. Им осталось только нажать на кнопки.

— Как считалось, потребуются месяцы. Им… — Он умолк и посмотрел на Сару. — О боже! Какменя угораздило такого дурака свалять? Мы же ведь нынче за несколько часов творим то, на что у Эйзенрейха ушли бы недели и месяцы… — Взяв у нее конверт, Ксандр вынул из него заметки, сделанные днем. — Если все пойдет так быстро, то не думаю, что от этого была бы хоть какая-то польза.

— От этого? — спросила она. — Хотите сказать, это не наш манускрипт?

— Это нечто куда более далеко идущее.

Ксандр стал объяснять, Сара, слушая его, листала странички с заметками, и он все пытался привлечь ее внимание к тем пассажам, которым она могла дать конкретику, так нужную ему… нужную им. И вскоре она уже давала указания, вспоминая документы, взятые из Минюста, жуткую повесть об Учебном центре и его выдающихся выпускниках: Пемброуке, Гранте и Эггарте (двое последних, напомнила Сара, замешаны в недавней попытке убийства голландских дипломатов). Ксандр слушал, широко раскрыв глаза, пораженный тем, как удалось ей свести воедино все эти имена и события. Сара припомнила свою первую встречу с Элисон, перепуганной женщиной, которая оставалась единственным связующим звеном с разрушительным прошлым, но так же не могла вспоминать о своей роли в смерти двух мальчиков, как и избавиться от вины, таившейся в глубине души. Потом Сара рассказала про свой визит к Вотапеку, про первый намек на уязвимость людей Эйзенрейха, про ужин у Тига, про резкое обличение завоеваний, евгеники, власти. Желая подчеркнуть размах, с каким действовали люди Эйзенрейха, она рассказала Ксандру даже о Притчарде, о комитете, намекнув на личную к нему причастность. И наконец преподнесла ему Шентена.

— За этим я сюда и приехала, — сказала она. — Как раз там я и положу этому конец.

— Положите конец… как? — Сара не ответила. — Понимаю.

— Вы понимаете, — повторила она. — Неужели? — Встала и отошла от него. — Что вы хотите, чтобы я вам сказала? Я нашла основу и опору всего. Вам не нужно будет связывать это с Розенбергом. Отсеки голову и убей зверя. — Ксандр молчал. Сара повернулась к нему. — Вы удивлены? Так, по мерке учености, не годится: ни сносок, ни ссылок? Что ж, прощения просим! Только теперь я знаю, почему выбор пал на меня. Зачем им понадобилось меня заслать в поле. — Помолчала. — Я убиваю… вот мое дело. Но не ваше.

— Нет, они вас выбрали непоэтому. — Ксандр встал и направился к ней. — Притчард… ему что-то было нужно, вы сами сказали. Он не считал…

—  Притчард?Притчард никакого отношения…

— Разумеется, имеет! Зачем, по-вашему, Тигу понадобилось, чтобы он умер?

— Притчард — это несущественно.

— Ему что-то было нужно от вас, что-то, что он скрывал от других.

— Я же сказала: это несущественно.

— Почему? Почему вы не хотите признать, что есть что-то еще?

Сара повернулась к нему лицом:

— Почему вы так настойчиво допытываетесь?

— Это имеет отношение к подземелью? — продолжал он, пропуская ее вопрос мимо ушей. — Там, во Флоренции?..

— Давайте-ка оставим это, о'кей?

— Нет. — Сара попыталась пройти мимо Ксандра, но он успел ухватить ее за руку. — Нет, не о'кей. — Взгляды их встретились. — Вы понимаете, как я близок к срыву? Позволили ли вы себе хотя бы заметить это? Вы толкуете про убийство, а я… отключаюсь, просто для того, чтобы сохранить хотя бы остатки здравомыслия. Одна беда: это не помогает. Я, наверное, не настолько силен, чтобы носить в себе все, что творится вокруг. Только я не считаю себя одиноким. Вас, может, обучали делать что-то иное, действовать, полностью владея собой, но вряд ли это что-то меняет. Я спрашиваю о том, что с вами случилось, потому что мне нужна помощь. Вы это понимаете? Я спрашиваю потому, что, когда в Германии все пошло наперекосяк, у меня не осталось никого, кроме вас. Найди Сару.Вот что мне велено было делать… Нет, вот что мне нужнобыло делать. Мне нужны вы, а не убийца, какой вы себя считаете. Потому что вы не убийца. Не можете ею быть. Мне нужно, чтобы вы были так же напуганы, как и я, так же стояли на грани срыва, чтобы самому быть куда сильнее, куда сдержаннее и… ну, не знаю. — Он выпустил ее руку. — Мне нужно, чтобы я был нужен вам. — Ксандр направился к кровати. Лег, возвел глаза к потолку: — Прости, Ферик. Я, наверное, не очень хорошо усвоил этот урок.

Сара стояла одна. Внезапно ей стало зябко возле окна. Она посмотрела Ксандру в глаза, в которых таилась боль. Медленно подошла к кровати, присела, положила руку ему на грудь. Слезы покатились по щекам Сары, а рука робко прошлась по его волосам.

— Прости, — зашептала она. — Пожалуйста, прости меня. — Вскоре они лежали рядом, бок о бок, Ксандр зарылся лицом ей в шею, тела их, нерасторжимо слитые, перекатывались туда-сюда, и она все старалась успокоить его, сама обливаясь слезами: — Ты мне очень нужен. Больше, чем можешь себе представить.

— Почему? — прошептал он.

— Потому… — Сара обняла его еще крепче, ее слезы капнули ему на лицо, голос задрожал: — Однажды я позволила, чтобы умер человек. Человек, похожий на тебя. И больше я этого не переживу. Я не могу…

Ксандр обнял ее обеими руками и стал баюкать.

Так они и уснули, заключив друг друга в объятия.

Проснулись через час, сначала Сара, потом Ксандр, но ни ей, ни ему не хотелось возвращаться в окружавшую их пустоту холодного мира. Вместе они оставались в безопасности, им ничто не грозило. Минуты текли, а Сара все никак не могла собраться с силами, убрать руку с его груди. Наконец, приподнявшись, оперлась на локоть. Посмотрела в его глаза и, сама не заметив как, припала губами к его губам. Мягкая, простая нежность первого поцелуя, бархат ее языка, с зовущей робостью ласкающий его язык. Сара отпрянула, но затем снова прильнула к его губам. Потом села, потянулась, прогоняя сон.

— Знаю. Я тоже этого не ожидала. — Обернувшись, ласково погладила его по щеке.

— Там не было твоей вины, Сара. В Аммане…

Она провела пальцами по его щеке. Еще поцелуй, и Сара встала, направившись к ванной. В дверях спросила:

— Как думаешь, есть у Шентена расписание?

Ксандр не сразу понял.

— Шентен? — спросил он, спуская ноги с кровати и принимая сидячее положение. — Да. Я бы предположил, что, будучи блюстителем, он его и составил.

Из ванной показалось лицо Сары.

— Блюститель?

— Так Эйзенрейх называл главаря, основу и опору. — Сара, кивнув, вернулась к раковине. Ксандр положил руки на колени. — Ты должна будешь убить его?

Звуки льющейся воды умолкли, секунду спустя Сара вышла с полотенцем в руках.

— Зачем спрашиваешь? Если сумеем отыскать расписание без него — нет. Умирать никто не должен. — Она положила полотенце на подоконник. — Ты это хотел от меня услышать?