Обитель ночи

Лалл вновь оттолкнул стул, встал и принялся неторопливо кружить по комнате. Второй дознаватель не сводил с Нэнси пристального взгляда из-под тяжелых век. Снова повисла долгая, нагоняющая жуть пауза. Нэнси мучительно пыталась придумать выход. Когда заговорил Лалл, его голос казался усталым.

— Мисс Келли, возможно, это некое послание, сообщение? Условный сигнал? Вы очень многим облегчите жизнь, если пойдете нам навстречу. Не исключено, что мы даже поможем вашему другу мистеру Херцогу. Ведь вы хотите этого? Если сообщите, как с ним связаться, или укажете его местонахождение, мы не только найдем и спасем его, но и прекратим дальнейшее уголовное расследование в отношении вас. Как вам такой вариант?

Инспектор вновь вгляделся в ее лицо. А ей ничего не оставалось, как опустить голову.

— Мисс Келли, буду с вами откровенен. Мы считаем, что ваш коллега по-прежнему жив и находится в Тибете. У нас отличная разведка, и согласно ее данным, мистер Херцог вошел на территорию системы долин Пемако более двух месяцев назад и до настоящего времени не вышел. А пока мы тут с вами теряем время, его могут выследить китайцы. Ради его же блага я могу лишь надеяться, что они не схватят его живым. По ту сторону Гималаев не действуют Женевские конвенции. Я твердо уверен, что мистер Херцог предпочтет встретиться с индийским правосудием, а не с китайским. Ну а если вы не поможете нам, мы не сумеем помочь ему. Спрашиваю в последний раз: что означает эта костяная труба и как можно связаться с мистером Херцогом?

Давление становилось невыносимым, и все же инстинкты Нэнси подсказывали: несмотря на свой страх и опасность ситуации, она должна играть роль американки, негодующей и оскорбленной проявленной к ней несправедливостью. Это ее единственная защита. Очень медленно выговаривая слова, будто обращалась к маленькому ребенку, Нэнси заговорила:

— Я тоже буду с вами предельно откровенна, инспектор Лалл. Я ни черта не понимаю, что все это значит. Не имею ни малейшего представления. Вы взяли не того человека, и содержание меня под стражей не исправит вашей ошибки. Советую вам либо сейчас же официально предъявить обвинение по сфабрикованному вами делу, либо немедленно меня отпустить. В противном случае, когда я выберусь отсюда — а я, черт бы вас побрал, это сделаю! — я позабочусь о том, чтобы вас и вашу агрессивную, построенную на угрозах, тупую и никуда не годную пародию на полицейскую работу месяцами полоскали во всех газетах мира.

На этот раз, похоже, взрыв возмущения сработал. Инспектор Лалл на минуту погрузился в задумчивость, сделал резкий вдох и с гадливым выражением лица ответил:

— Замечательно. Вы свободны. Пока. Но учтите, я оказываю вам любезность. Я мог задержать вас на сто тридцать дней по Закону о терроризме. Вы освобождаетесь бессрочно под поручительство, но вам запрещено покидать Дели. Понятно?

Избегая его взгляда, Нэнси кивнула, но внутри ее все ликовало. Она посмотрела на адвоката: судя по всему, поворот событий изумил его больше, чем ее.

Мистер Лалл повернулся к полицейскому-сикху:

— Отведите ее в приемник, верните телефон и бумажник, выпишите документы об освобождении под поручительство. Кость отдайте ей. Она принадлежит редакции ее газеты.

Не говоря ни слова — вдруг Лалл передумает? — Нэнси взяла грязный тряпичный сверток и следом за полицейским направилась к выходу.

Капитан Хундалани вернулся в комнату для допросов и тихо прикрыл за собой дверь. Прежде чем он раскрыл рот, Лалл обратился к нему:

— Хундалани, постарайтесь не упустить ее. — Инспектор раздраженно потер ладони. — У нее единственная наша улика. Крайне рискованная стратегия.

— Слушаюсь, сэр.

— Ключом ко всему может оказаться кость. Уверен, журналистка в итоге приведет нас к нему.

С этими словами Лалл резко поднялся. Он устал и хотел поскорее выйти из душной комнаты для допросов.

— Вы всерьез считаете, что она его сообщница, сэр? — нервно спросил Хундалани.

— Возможно, да. Возможно, нет… Но эта кость означает что-то важное. В этом я твердо уверен.

И тут, впервые на памяти капитана Хундалани, инспектор Лалл посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся. Улыбка была настолько неожиданной и неуместной, что капитан вздрогнул.

— У нас ни единой зацепки, капитан. Посмотрим, что предпримет наша звезда-журналистка. Вдруг именно она поможет нашему расследованию.

7

— Как вы могли отправить меня сюда?!

Нэнси почти кричала в телефон. Охранники на ступенях полицейского участка завороженно глядели вслед удалявшейся по тротуару журналистке. Многочисленные прохожие расступались перед ней, лавочники и торговцы оборачивались и провожали взглядами. А на другом конце линии, в Нью-Йорке, редактор «Трибьюн» Дэн Фишер пытался ее успокоить.

— Нэнси, я же понятия не имел. Знаешь, ко мне сегодня приходили из ЦРУ. Дай мне объяснить…

— Ну да, только тебя не арестовывали, не возили в участок и не угрожали сроком в двадцать пять лет в карцере в Калькутте. Или проказой. Хочешь побыть в камере с прокаженными?

— Нет. Но послушай, Нэнси…

— Как ты мог послать меня сюда? А в следующий раз сделаешь ход посильнее и отправишь в Северную Корею?

— Нэнси, прошу тебя, позволь мне объяснить…

Сделав над собой усилие, Нэнси замолчала в ожидании извинений.

— До сегодняшнего утра я был в полном неведении относительно всего этого. И ни за что не отправил бы тебя в Индию, если б знал, что газета втянута в шпионский скандал между Индией и Китаем. Что касается Антона, это полный бред.

— Расскажи это местному гестапо.

— Слушай, индусы и китайцы — параноики. Они постоянно нагоняют страху друг на друга и ищут повод для придирок.

Нэнси промолчала.

Дэн Фишер продолжил:

— Так вот, утром меня подняли с постели два офицера ЦРУ и заявили, что обязаны нанести мне визит, поскольку их индийские коллеги запросили сведения о Херцоге. Они сказали, что не верят обвинениям, так как, по их данным, Херцог никогда не сотрудничал с разведслужбами. Я сказал, что тоже уверен, что дело сфабриковано. Антон мой друг, я знаю его много лет. В жизни не слышал большей нелепости.

— Если он твой друг, почему ж ты не пытаешься отыскать его?

Нэнси яростно замахала приближающемуся такси — машина скользнула к тротуару и притормозила рядом. Она открыла дверь и забралась внутрь.

— Секундочку, Дэн… Отвезите меня, пожалуйста, в офис редакции «Интернэшнл геральд трибьюн» на Акбар-стрит.

— Нэнси, это ведь не первая «самоволка» Антона. Все очень даже в его духе.

— Но не на три месяца, Дэн.

— Знаешь, ЦРУ откровенно дало понять: самое лучшее сейчас — ничего не предпринимать.

— Очень удобно — для тебя.

— Перестань, Нэнси. Это нечестно.

До Нэнси вдруг дошло, что она по-прежнему сжимает в руках грязную тряпку с завернутой в ней жуткой костью. Это обстоятельство очень смутило ее. Она почувствовала: бог знает почему, но ей не хочется сообщать Дэну Фишеру о костяной трубе. Следом она ощутила огромное желание попросить водителя отвезти ее куда-нибудь в другое место, подальше от редакции, от истории с Херцогом — туда, где можно спокойно подумать и разобраться, что, в конце концов, происходит.

— Слушай, Дэн, я сейчас поеду в редакцию или еще куда-то, где меня не будут доставать и арестовывать. Попозже перезвоню.

— Конечно, Нэнси. Но ты в порядке?

— Ага, настолько «в порядке», насколько может быть в порядке человек, которого выдернули из ступора десинхроза, [10]привезли на допрос и пригрозили пожизненным заключением.

— Мне жаль… Нет, правда, очень жаль. И прошу тебя, пожалуйста, успокойся. Мы делаем все возможное, чтобы уладить этот вопрос. Глава комитета международных отношений в сенате свяжется с индийским послом. Постарайся успокоиться, набросай рассказик в местном колорите, чтобы как-то отвлечься. Ну, например, о слонах или о земледелии… Очень скоро мы все проясним. Обещаю. Очень важно, чтобы ты оставалась там. Антон всегда хотел, чтобы именно ты заменила его, если он вдруг пропадет без вести. Сделай это ради него.