Чуйский тракт

С жуткой пробуксовкой, выбрасывая из-под колес куски сырой земли, рванул на асфальт. Объехав мертвый джип, на максимальной скорости понесся вперед. Выйдя на трассу, повернул, и в сильнейшем нервном возбуждении притопил газ. Летел километров пятьдесят, пока не кончился бензин. Остановился, пытаясь привести в порядок мысли. Немного успокоившись, налил в бак из запасной канистры, и уже медленнее тронулся в путь. Увидев автозаправочную станцию, наполнил полный бак, рассчитавшись деньгами убитого.

Скоро Геннадий обнаружил, что по запарке, выезжая из леса, повернул в обратную сторону и, проехав уже около сотни километров, теперь направляется в Новосибирск.

- Может это и к лучшему, – думал он, глядя на толстую пачку денег.

Пересчитав, Гена поразился – там было двенадцать с половиной тысяч американских долларов.

- Вот Зинка обрадуется! Эх, заживем… - его особо не мучил вопрос, что это за деньги.

- Наконец и мне повезло, – он радостно улыбался, стараясь не думать о произошедшем чуть ли, не у него на глазах заказном, видимо, убийстве.

Темное осеннее небо, почти касаясь земли набухшими тучами, изливало искрящиеся брызгами потоки воды. Дождь все усиливался, проливаясь отвесной стеной. Дворники не справлялись, мотаясь туда-сюда по ветровому стеклу.

Потемнело, и Гена сбавив скорость, включил дальний свет.

Метрах в трехстах впереди, он увидел стоящую на обочине, заливаемую холодными, злыми струями, одинокую согбенную старческую фигуру, устало опирающуюся на выставленную клюку.

Притормозив и открыв дверь, в сплошной пелене дождя, Геннадий увидел горбатую седую старуху лет восьмидесяти. Темное, изрезанное глубокими морщинами лицо, и крючковатый нос, делали ее похожей на сказочную Бабу-Ягу. Но смотревшие разумно и живо, яркие синие глаза, совершенно сбивали с толку.

- Давай бабка, лезь быстрее, замерзнешь, – он с удивлением наблюдал как старуха, ловко помогая себе клюкой, споро взобралась на дерматиновое сиденье и захлопнула дверь.

- Куда тебя везти, бабуся? – тронувшись, Гена включил печку на полную мощность, видя, как трясется промокшая до нитки пассажирка, прижимая к себе полупустую холщовую сумку.

Старуха повернула к нему беззубое лицо, и уколов ясным взглядом произнесла удивительно чистым спокойным голосом:

- В Верхний Погост еду, сынок. Довезешь бабушку? Тут недалеко…

- Ну, раз по пути, доставлю, куда скажешь, – настроение было хорошее. Гена покрутил приемник, нашел музыкальную волну и добавил громкости. – Доедем с ветерком!

Через несколько километров из сплошной стены проливного дождя возник дорожный указатель:

Верхний Погост 28км.

Старуха сидела, молча, видимо разомлев от тепла работающей печки.

Геннадий внимательно следил за дорогой, скрывающейся за плотной пеленой дождя, изредка поглядывая на попутчицу.

- На ведьму похожа. В детстве бы обязательно напугался, – он прибавил скорость.

- Ты не колдунья ли? – пошутил улыбаясь.

- Колдунья! – глубокие глаза пронзительно смотрели в лицо.

Гена побледнел, во рту пересохло.

- Не бойся, голубь сизокрылый… Кваску, не хочешь ли? – она достала из сумки бутылку с бумажной пробкой.

– Испей, сделай милость… - протянула ему напиток.

Геннадий машинально взял, вытащил пробку и жадно прильнул к горлышку. Квас оказался очень резкий, кисловато-сладкий на вкус, приятно пахнущий какими-то лечебными травами.

- Спасибо тебе, бабушка… – выпил больше половины.

- Здоровья, – кротко откликнулась старуха.

Минут через десять бабка показала трясущейся рукой на уходящее вправо грунтовое шоссе.

- Туда надо свернуть…

Послушно съехав с асфальта, машина затряслась по ухабам, скользя юзом по раскисшей глине. Дождь все не прекращался. Совсем потемнело, и спустился густой туман. Лишь очертания стоящего по обеим сторонам соснового леса, угадывались сплошным призрачным видением. Геннадий почти не видел дороги, медленно пробираясь по огромным лужам.

- Ну и завезла ты меня бабка! – В довершении ко всему глаза часто слипались, невыносимо хотелось спать. Он осоловело клевал носом, невидящим взглядом всматриваясь в еле зримые контуры обочины, тщетно стараясь удержать машину на середине дороги.

- Скоро приедем, – успокоила старуха.

Гена повернул голову и обомлел. На месте древней горбуньи, прямо, сидела молодая девушка, внимательно смотря вперед. Нежный профиль, высокая грудь, решительное выражение лица – все это было смутно знакомо ему. Помотал головой, стряхивая дрему, и оторопел, отгоняя наваждение – на него опять смотрело отвратительное лицо Бабы-Яги с вылезшим одиноким клыком.

- Опоила ведьма… - он крутил руль, пытаясь удержать сползающий в кювет грузовик.

Увидел идущие впереди красные габаритные огни, и держался за ними уже увереннее.

- Когда же приедем?

- Скоро уже, – бабка произнесла слова очень убедительно, и Гена успокоился. – Приедем, отдохнешь с дороги, поужинаешь…

Геннадий вспомнил, что ничего не ел со вчерашней ночи.

Вдруг начало сильно болтать. Машина пробиралась по сплошным ухабам и кочкам. Кромешный туман поглотил все вокруг. Свет фар терялся, прыгая в зловещем сумраке. Огоньки впереди пропали. Проехав наощупь еще минут пятнадцать, Зил остановился сам собой, заглохнув перегретым мотором.

- Все бабка, приехали. Вылезай, – он вышел, открыл дверь и помог странной пассажирке спуститься на землю, поразившись невесомости ее тела.

- Близко уже, – старуха быстро зашагала по скользкой тропинке. Геннадий поддерживал ее за руку, но казалось, будто она совершенно не нуждалась в помощи, и твердо шла по знакомой, видимо, дороге. Создавалось впечатление, что это старуха ведет его за собой. Шли, проворно переступая какие-то низкие земляные насыпи, обходя провалившиеся ямы, оступаясь прямо в грязь и разбрызгивая лужи.

                                Часть 4

Дождь утих, туман стал медленно рассеиваться. В серой ускользающей полутьме Геннадий с ужасом осмотрелся. Они двигались прямо по заброшенному мокрому кладбищу, и могильные холмы непрерывно вырастали перед ними. Развалившиеся деревянные памятники и перекошенные кресты угрюмо смотрели им вслед. Казалось, в зарослях чертополоха кто-то прятался, внимательно следя за непрошеными  гостями.

Но вот вышли к краю погоста, и еле заметной тропой пробирались сквозь обступившие мрачные деревья. Неожиданно, совсем рядом, раздался леденящий душу пронзительный вой. У Гены подогнулись колени, в животе все опустилось. Внезапно возникшая из тумана серая лохматая волчья стая окружила; сверкая зелеными глазами, злобно рычала, ощерив крепкие клыки.

Но бабка громко шикнула на них, погрозив клюкой.

Вожак, узнав, просительно заскулил и, размахивая во все стороны  хвостом, пригнувшись, на полусогнутых лапах подполз к ведьме. Та потрепала его по торчащим ушам. Волк полностью обнюхал содрогнувшегося от страха Геннадия и, задрав морду, угрожающе залаял, глядя прямо в глаза и громко клацая зубами.

Бабка замахнулась клюкой, и лютый зверь, поджав хвост, отбежал прочь. Стая нехотя расступилась, и они двинулись дальше.

Через короткое время вышли на широкую лесную поляну.

Стояло с десяток черных, обугленных деревянных домов, пугающих пустыми выбитыми окнами и треснувшими трубами. Повсюду валялись поваленные заборы, закопченные осколки стекла и множество глиняных черепков от битой посуды. Рваные клочья тумана носились над самой землей, приотворяя тонко скрипящие покосившиеся двери, забивались под прохудившиеся дырявые крыши и, завывая выбитыми стеклами чердаков, терялись в мутной мгле.

- Ну, вот и пришли, – старуха завела его во двор большого дома с забитыми истлевшими ставнями.

Нырнули в застонавшую дверь и оказались в довольно просторном темном помещении. Бабка запалила лампаду, и все осветилось неярким бледным ореолом.

- Куда меня занесло? Ничего себе!.. – Геннадий вертел головой, пытаясь рассмотреть комнату.