Давно пропавший

К яблокам Джейсон не притронулся, зато все остальное проглотил с волчьим аппетитом, как, впрочем, и мы с Пити. Мы видели, что в озере плещется рыба, но решили достать удочки позже. Пока что надо было обследовать местность.

Уложив остатки еды в сумку и закрыв машину, мы двинулись в обход озера.

– Помнится, где-то наверху должна быть пещера, – сказал я. – Замечательное место для тех, кто любит полазать по скалам.

Джейсон бросился вперед, и Пити прокричал ему вслед:

– Ты любишь карабкаться по утесам?

На бегу Джейсон обернулся и крикнул:

– Не знаю! Я никогда не пробовал!

– Тебе понравится!

В поперечнике озеро было не менее сотни ярдов. Мы перешли на другую сторону и обнаружили впадающий в него большой ручей. Из-за таяния снега он был довольно бурным и широким, поэтому пришлось идти вверх и вдоль него между осин. Временами рев бегущей воды был настолько силен, что мы не слышали друг друга.

В Денвере мы живем на высоте пяти тысяч футов над уровнем моря и вполне привыкли к этому, а у озера оказались еще на три тысячи футов выше, но разреженный горный воздух не замедлял наших движений. Наоборот, он бодрил. Перешагивая через поваленные деревья, карабкаясь на валуны и спрыгивая с них, я получал огромное удовольствие и ругал себя за то, что не удосужился совершить подобную прогулку раньше.

За ручьем между деревьев промелькнул и при нашем появлении исчез олень. Мне подумалось, что из-за шума бурлящей воды животное не могло нас слышать. Скорее всего, оно учуяло чужаков по запаху. Потом мы видели еще одного убегающего оленя, чуть позже – третьего. Даже возле грохочущего потока я разобрал, как стучат по земле их копыта.

Вскоре мы вышли к месту, возле которого вода каскадом падала с высокого узкого уступа, слишком опасного, чтобы по нему перейти. Пришлось уклониться влево и двигаться по крутому подъему с отпечатками копыт. Тропа уводила дальше по лесистому склону, и мы решили пройти по ней, потому что наше внимание привлек залитый солнцем утес.

Оказалось, что добраться до него не так-то просто. И я, и Пити то и дело спотыкались, наши ноги скользили по камням. Если бы не корни, за которые мы умудрялись хвататься в критические моменты, лежать бы нам у подножия горы с переломанными руками и ногами. А вот Джейсон легко скакал вверх, будто горный козленок.

Когда мы с Пити, тяжело дыша, взобрались наверх, то обнаружили моего сына, который поджидал нас на просторной скальной площадке, откуда открывался вид на расселину с бегущим по ней потоком.

Мы стояли в двухстах футах над ревущей водой, и мне не пришлось кричать, когда я предупредил Джейсона:

– Держись подальше от края.

– Хорошо, – ответил он. – Но как же здесь здорово, папа!

– Это тебе не по телевизору, правда? – подзадорил Пити.

Джейсон подумал и кивнул с озадаченным видом. Пити рассмеялся.

– А где та пещера, про которую ты говорил? – спросил Джейсон.

– Не могу припомнить точно, – ответил я. – Но уверен, что где-то рядом.

– Поищем ее?

– Конечно. После того, как отдохнем.

Я сел на камни, снял с ремня фляжку и стал жадно пить тепловатую, но необыкновенно вкусную воду. Служащая лесничества, с которой я разговаривал по телефону, особо подчеркнула, что нам следует взять с собой фляжки, рюкзаки с провизией, компас и топографическую карту (которыми я не умел пользоваться), аптечку и тент для защиты от дождя – на случай перемены погоды. "Возьмите непромокаемые куртки, – советовала она. – И держите в рюкзаках сухую одежду".

Когда мы уходили от машины, я надел свою толстую ветровку, но после прогулки так разогрелся, что ее пришлось снять и запихать обратно в рюкзак.

– Кто хочет орехов с изюмом? – спросил я.

– Я еще от ланча не отошел, – ответил Пити.

Джейсон вдруг забеспокоился.

– Что с тобой? – поинтересовался я.

– Мне нужно...

Что ж, догадаться было нетрудно.

– Пописать?

Он смущенно кивнул.

– Так отойди за тот валун, – посоветовал я.

Немного поколебавшись, сынишка скрылся за камнем.

Исполнив родительские обязанности, я подошел к краю плиты полюбоваться видом потока, который падал вниз каскадом невысоких водопадов. В воздухе висела водяная пыль, летели брызги. Как это Джейсон определил открывающийся вид? "Здорово"? Он был прав, здесь действительно оказалось здорово.

Внезапно за моей спиной раздался его крик:

– Папа!..

Что-то ударило меня в спину с такой силой, что чуть не вышибло дух. Я полетел в пустоту.

15

В момент падения у меня перехватило дыхание. Жалкие остатки воздуха, уцелевшие в легких, выскочили наружу после удара о камни. Я рухнул на них, покатился и, не успев застонать, снова полетел вниз, чувствуя, как желудок поднимается к горлу. Последовал сильнейший рывок, и мне показалось, что левую руку чуть не выдернуло из сустава. Я опять упал и обо что-то сильно ударился. Все кругом поглотила холодная мгла. Сознание померкло.

Когда я медленно открыл глаза, чернота сменилась серыми сумерками, но вокруг все кружилось. Все тело ныло от боли. Я не сразу понял, что серый водоворот вокруг меня – клубы водяной пыли. От рева воды головокружение усиливалось.

Внезапно я понял, что дышу сквозь холодную мокрую ткань. Постепенно осознал, что левая рука лежит на лице, закрывая рот и нос. Рукав пропитался брызгами, разлетавшимися от потока во все стороны. Потом я вздрогнул, сообразив, что рукав намок не только от воды. Кровь. Рука была повреждена.

Меня охватила паника. Я попробовал поднять голову и обнаружил, что лежу на спине на скальном выступе. Ниже находился обрыв; я определил, что до дна не менее ста пятидесяти футов. Из почти отвесной стены тут и там выступали острые каменные зубы.

Господи, да что же случилось?!

Я посмотрел вверх. Водяная пыль не позволяла четко видеть вершину утеса, однако сквозь марево я сумел рассмотреть длинный каменистый откос, находившийся сразу под краем скальной плиты. Этот откос спас мне жизнь. Если бы я упал прямо сюда, где сейчас лежу, то разбился бы насмерть. Вместо этого я покатился по откосу, значительно сократив высоту падения. Но за откосом располагался выступ, о который я ударился, полетел дальше и очутился на этой площадке. Между ними футов двадцать. Потенциально смертельное падение. Почему я жив?

Надо мной раскачивался рюкзак. Он свисал с ветки какой-то сосны, умудрившейся вырасти прямо из склона утеса. Я вспомнил, что сунул ветровку в рюкзак и повесил его на левое плечо перед тем, как подойти к краю и посмотреть на расселину. Рюкзак зацепился за ветку. Острая боль в левом плече напомнила о резком рывке, остановившем падение. Рука выскользнула из лямки. Я упал на выступ с высоты нескольких футов. Мне просто повезло, что я остался жив.

Каждое движение причиняло мучительную боль, но я пересилил себя и сел. В голове было так тяжело и гулко, словно внутри черепа перекатывались чугунные ядра. На мгновение показалось, что сейчас меня стошнит.

– Джейсон! – попытался крикнуть я. – Пити!

Слова стали тяжелыми, как камни, и не выходили изо рта.

– Джейсон! – попробовал я еще раз. – Пити!..

Рев воды заглушал мой слабый голос.

Только без паники, велел я себе. Ничего страшного, если они не слышат меня. Они знают, где я нахожусь, и помогут мне.

Неожиданно в голове промелькнула мысль: бог мой, ведь не станут же они спускаться вниз!

– Джейсон! Пити! Оставайтесь там, где стоите! Вы упадете и разобьетесь!

Голос сорвался, и вместо крика получился хриплый шепот.

Стараясь разглядеть что-нибудь сквозь водяную пыль, я надеялся увидеть, как Джейсон и Пити высматривают меня с края плиты. Их не было видно. Возможно, ищут место, с которого можно рассмотреть получше, подумал я. Или же поспешили назад, к устью ручья, надеясь добраться до меня снизу.

Я молился, чтобы они были осторожны, чтобы Джейсон не совершил какой-нибудь глупости, чтобы Пити присмотрел за ним. Меня трясло. Дрожащими пальцами я поднял разорванный рукав. Вытерев кровь, я увидел рану длиной в пять дюймов, протянувшуюся от запястья к локтю. Сразу же сильно пошла кровь, капая на камни.