Белая дорога (др. перевод)

— Для меня исходила угроза от какого-то безумного негра, так что пришлось спрятаться. Вынужденная мера. А в чем меня, собственно, могут обвинить? В том, что полиция зря потратила время? В симуляции самоубийства?

— Ты убивал, Эллиот. Ты приводил людей к гибели. Ты добился выхода Атиса под залог лишь для того, чтобы твои друзья замучили его до смерти.

— Твоя вина, Чарли, — пожал плечами он. — Если бы ты лучше справлялся со своей работой, если бы заставил его все рассказать, он мог бы остаться в живых.

Я поморщился. Он задел меня за живое, но взваливать ответственность за гибель Атиса Джонса на мои плечи — это уж слишком. Один я такую ношу не потяну.

— А Синглтоны? Что ты сделал, Эллиот? Сидел с ними на кухне, попивая их лимонад, а сам дожидался, когда придут твои друзья и прикончат их, пока единственный человек, способный их защитить, моется в душе. Старик напоследок сказал, что на них напал оборотень, и полиция считала, что он имел в виду Атиса, пока того не нашли мертвым, истерзанным. Но это был ты, Эллиот. Это ты оборотень. Посмотри, как низко ты опустился.

Эллиот нервно поежился.

— У меня не было выбора, — запальчиво сказал он. — Мобли все рассказал Бауэну, проболтался как-то по пьяни. Нам он об этом не сообщил, но что я — не знаю его, что ли. И вот Бауэн нас подмял и обставил так, что мне пришлось позвать тебя. А к той поре развернулось все это. — Широким взмахом свободной руки он обвел дыру, болото, мертвецов, память об изнасилованных сестрах. — И мы… в общем, мы тебя использовали. А ты молодчина, Чарли, надо отдать тебе должное. Кстати, ты нас всех в это место и привел. Так что в могилу отправишься удовлетворенным.

— Хватит, — властно осек его Киттим. — Пусть ниггер расскажет нам, что знает, и покончим с этим навсегда.

Эллиот направил пистолет вначале на Терея, затем на меня.

— Эх, Чарли, Чарли, — сказал он с шутливым укором, — разве можно гулять по болотам одному.

— Одному никак, — согласился я и подмигнул.

Тоже шутливо.

Пуля ударила ему в переносицу с такой силой, что я услышал, как хряснули шейные позвонки. Двое его спутников попадали, не успев даже отреагировать. Ларусс застыл с открытым в изумлении ртом. Киттим вскидывал пистолет; в эту секунду Терей сшиб меня на землю. Раздались выстрелы; в лицо мне брызнула теплая кровь. Я успел заметить, как Терей, широко раскрыв глаза, срывается в яму; спустя какое-то время снизу, издалека, послышался гулкий тяжелый всплеск.

Подхватив брошенный им пистолет, я кинулся в лес, ожидая, что в спину вот-вот вопьются пули Киттима — но тот, оказывается, пустился наутек. Должно быть, последовал примеру Ларусса, который на моих глазах скрылся среди деревьев — секунда, и его след простыл.

Но оказывается, очень ненадолго.

Спустя несколько секунд он появился снова — спиной, медленно пятясь.

Я видел, как на него надвигается она, фигура в складках легкой ткани — единственном одеянии, которое способна была терпеть ее насквозь израненная плоть. Голова была неприкрыта, на лишенном волос черепе чудовищно наплывали друг на друга изувеченные черты, в которых смутно угадывалась былая красота. Целыми были лишь глаза, безумными звездами блещущие из-под раздутых голых бровей. Вот она простерла к Ларуссу руку. Жест был почти нежный — так, должно быть, отвергнутая возлюбленная прощается и прощает своего избранника. Ларусс тихонько визгнул и хлестнул ее по руке, порвав при этом кожу. Свою ладонь он с брезгливостью отер о куртку — все это машинально, высматривая, как бы сподручней обогнуть эту трухлявую уродину и углубиться в спасительный лес.

Из теней, направив Эрлу-младшему в лицо пистолет, показался Луис.

— Куда идем? — спросил он.

Ларусс замешкался между женщиной и пистолетом.

И тут она с неожиданной силой прыгнула и обвилась вокруг него, отчего упали оба, покатились и сорвались вниз, в глухую черную воду — он с воплем, она в молчании. На миг показалось, что над зияющим жерлом ямы взвилось и тут же истаяло белое облачко.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Мы возвращались к машине Луиса, по пути тщетно высматривая следы Киттима.

— Теперь ты понимаешь? — горячился Луис. — Понимаешь, что нельзя их упускать, ни одного?

Я в ответ кивал.

— Слушания о залоге уже через три дня, — говорил он. — Упорхнет твой преподобный, и ищи-свищи. Вот тогда уже точно никто из нас глаз не сомкнет.

— Все, я с вами, — сдался я.

— Точно?

— Точно, — буркнул я. — А как быть с Киттимом?

— В смысле?

— Он же ушел.

Луис лишь хмыкнул:

— В самом деле?

Киттим рванул на предельной скорости к Блю-Риджу и в пункт назначения прибыл еще затемно. Ничего, будут еще шансы, будут возможности. Пока надо отлежаться, дождаться, когда проповедника укроют в безопасном месте. А уж там маховик раскрутится заново.

Машину он оставил на полянке возле хибары; подошел, отпер дверь. В окна струился лунный свет, скудно освещая дешевую мебель, голые стены. А еще он освещал сидящего лицом к двери человека и пистолет с глушителем у него в руке. На человеке были кроссовки, тертые джинсы и пестрая шелковая рубаха, купленная на распродаже в «Файленс бейсмент». Лицо у сидящего было небритое и очень бледное. Выстрелив Киттиму в живот, он даже не моргнул. Падая, Киттим попытался вытащить из-за ремня пистолет, но человек был тут как тут и деловито стукнул Киттима рукояткой в висок. В голове помутилось, Киттим разжал пальцы, и оружие из них перекочевало в чужие руки.

— Ты кто? — сипло выдавил Киттим. — Что за хрень?

— Я-то Ангел, — ответил незнакомец. — А ты что за хрень?

Он был уже не один в поле зрения. Киттиму заломили за спину руки, надели наручники, после чего перевернули его лицом к схватившим: тому Ангелу в вычурной рубашке, двоим молодым мужчинам при пистолетах, вошедшим со двора, и старику, возникшему из глубины Киттимовой лачуги.

— Киттим, — задумчиво произнес Эпстайн, оглядывая лежащего. — Имя-то какое необычное. Ученое.

Киттим не шевелился. Несмотря на жгучую рану, в нем открылась созерцательность. Он не сводил глаз со старика.

— Помнится, так звалось племя, которому предрешено было вести последний бой с сынами света. Киттим — земные порученцы сил тьмы, — продолжал Эпстайн степенно. Он подался вперед, так близко к раненому, что мог чувствовать его дыхание. — Друг мой, надо было внимательнее вчитываться в скрижали. Там говорится, что владычество Киттима недолговечно и вскоре для сынов тьмы не останется пути к бегству.

Руки Эпстайн держал за спиной. Когда они появились, в них блеснул металлический чемоданчик.

— У нас есть вопросы к вам, — сказал Эпстайн, доставая шприц и выгоняя из иглы струйку прозрачной жидкости.

И то, что жило в Киттиме, в панике заметалось, напрасно ища выход.

Чарльстон я покинул на следующий день поздним вечером. Сотрудникам отдела обеспечения правопорядка из Колумбии, а также тихо сидящим здесь же, в допросной, Адамсу с Аддамсом я выложил почти все, что знал, утаив лишь роль Луиса и свою причастность к смерти тех двоих в Конгари. Их тела, пока я валялся лачуге, потрудился укрыть Терей, а уж болоту за его тысячелетнюю историю не привыкать прятать мертвецов. Так что те трупы не обнаружить уже никому и никогда.

Что же касается других, нашедших свою гибель у старой воронки, я соврал, что они приняли смерть от рук Терея и той женщины — настолько внезапно, что не успели даже двинуться с места. Тело Терея всплыло на поверхность, а вот женщину с Эрлом-младшим сколько ни искали, так и не нашли. Сидя в допросной, я вновь и вновь вспоминал, как они падают, утопая в темной зыби; женщина, вцепившись мертвой хваткой, увлекла своего пленника куда-то в безвестные подземные протоки.

У терминала чарльстонского аэропорта стоял лимузин с тонированными стеклами (поднятыми, чтобы никто не видел сидящих внутри). Когда я с сумкой в руке шел ко входу, одно из стекол медленно поехало вниз, явив Эрла Ларусса-старшего.