Ганнибал

Когда Пикфорд вышел выпить кофе, Старлинг нажала верх-нюю кнопку на его аппарате. Ответил на звонок сам Крендлер.

Старлинг повесила трубку и долго сидела в полной тишине. Пора было идти домой. Сидя в своем вращающемся кресле и медленно поворачиваясь вместе с ним, она рассматривала предметы, заполнявшие «Дом Ганнибала». Рентгеновские снимки, книги, стол, накрытый на одну персону. Потом вышла, резко откинув шторы затемнения.

Кабинет Крофорда был открыт и пуст. Свитер, связанный Джеку покойной женой, висел на вешалке в углу. Старлинг протянула к свитеру руку, не решаясь его коснуться, бросила собственное пальто через плечо и отправилась в долгий путь, туда, где стоял ее «мустанг».

Больше она не увидит Квонтико. Никогда.

ГЛАВА 70

Вечером семнадцатого декабря зазвонил звонок входной двери в доме Клэрис Старлинг. На въездной дорожке она разглядела за своим «мустангом» машину федерального маршала.

Это был Бобби – тот самый маршал, что вез ее домой из больницы после перестрелки на рыбном рынке «Фелисиана».

– Привет, Старлинг.

– Привет, Бобби. Входи.

– Да я бы с удовольствием, только лучше сначала я тебе скажу. У меня тут повестка, и я должен тебе ее вручить.

– Ну, какого черта! Вручишь в доме, там хотя бы тепло, – сказала Старлинг, почувствовав, как все внутри у нее похолодело.

Повестка на бланке Генерального инспектора Департамента юстиции требовала, чтобы на следующее утро, в девять ноль ноль восемнадцатого декабря, она явилась на слушание ее дела в здание имени Эдгара Гувера.

– Хочешь, я тебя завтра подвезу? – спросил Бобби.

Старлинг потрясла головой.

– Спасибо, Бобби. Поеду на своей машине. Кофе выпьешь?

– Нет, спасибо. Мне очень жаль, Старлинг.

Маршалу явно очень хотелось поскорее уйти. Наступило неловкое молчание.

– Ухо у тебя вроде совсем зажило, – отважился он наконец произнести.

Она помахала ему из дверей, когда его машина задом выезжала с дорожки.

В тексте письма было лишь требование явиться. Без объяснения причин.

Арделия Мэпп, ветеран внутренних войн ведомства и бельмо на глазу у всех, поддерживающих систему отношений «ты – мне, я – тебе», тотчас же заварила для Клэрис бабушкин лечебный чай, известный способностью стимулировать умственную деятельность. Старлинг всегда опасалась прибегать к этому средству, но на этот раз возможности увильнуть не было.

Мэпп постучала пальцем по бланку.

– Генеральный инспектор и не должен тебе ничего объяснять. Какого черта? – заявила Мэпп, прихлебывая чай. – Если бы обвинения шли от нашей Инспекции личного состава или даже от ИЛС Депюста, они должны были бы тебе сообщить, в чем тебя обвиняют, представить тебе все документы. Должны были бы прислать повестку по форме 645 или 644, с формулировкой обвинений прямо там же, и если бы на тебя вешали преступление, ты имела бы право на адвоката, на полную открытость материалов следствия, то есть получила бы все те права, которые даже проходимцам предоставляются. Верно или нет?

– Чертовски верно.

– Ну, а в данном случае ты получаешь дырку от бублика. Генеральный инспектор – должность политическая. Он может взять на себя рассмотрение любого дела.

– Вот он и взял.

– Ну да. Когда Крендлер вони напустил. Что бы там ни было, если ты решишь опираться на Положение о равных возможностях, у меня есть все ссылки. Теперь слушай меня внимательно, Старлинг, тебе надо обязательно заявить, что ты хочешь записывать все на магнитофон. У Генерального показания не подписываются. Лонни Гейнз попал в переделку именно из-за этого. Протокол они ведут, но то, что ты им говоришь, почему-то порой меняется, – уже после того, как было сказано. Тебе записи никогда не показывают.

Когда Старлинг дозвонилась Крофорду, голос у него был такой, будто он еще спал.

– Я не знаю, в чем дело, Старлинг, – сказал он. – Сделаю несколько звонков. Но одно я знаю твердо. Завтра утром я там буду сам.

ГЛАВА 71

Утро. «Здание Гувера» – огромная клетка из бетона и бронированного стекла, угрюмо нависает над молочным туманом.

В нашу эпоху бомб и взрывчатки, заложенных в автомобили, главный вход в здание и его двор чаще всего закрыты, а вокруг всего здания размещены старые автомашины ФБР, как бы создавая импровизированный защитный барьер. Полиция Округа Колумбия придерживается своей дурацкой политики и день за днем помещает штрафные ярлыки на передние стекла некоторых из этих машин; пачки ярлыков растут под щетками стеклоочистителей и сорванные ветром бумажки летают по всей улице.

Бомж, гревшийся над тротуарной решеткой, окликнул Старлинг и поднял к ней руку. Одна щека у него была оранжевого цвета – видимо, обработана бетадином в отделении «скорой помощи». В руке он держал пластиковый стаканчик, истертый по краям. Старлинг порылась в кошельке, отыскивая доллар, и дала ему два, наклонившись и попав в струю теплого, затхлого воздуха и пара.

– Храни тебя Бог, – сказал он.

– Мне это очень нужно, – ответила она. – Тут любая малость может помочь.

Старлинг взяла большую кружку кофе в булочной «Au Bon Pain», с той стороны «здания Гувера», что выходит на 10-ую стрит; за годы работы в Бюро она много таких кружек выпила в этой булочной. Ей очень хотелось кофе после тревожно проведенной ночи, однако на этот раз она решила ограничиться половиной кружки – боялась, что может захотеть в туалет во время слушаний. Увидев в окно Крофорда, она выскочила из булочной и, догнав его, предложила:

– Хотите, поделюсь с вами кофе? Можно взять там пустую кружку.

– А он без кофеина?

– Нет.

– Тогда не рискну. А то еще из собственной шкуры выскочу.

Крофорд выглядел постаревшим и осунувшимся. На кончике носа у него повисла прозрачная капля. Они остановились чуть в стороне от потока пешеходов, направлявшихся в боковой вход штаб-квартиры ФБР.

– Не знаю, по какому поводу они собираются сегодня, Старлинг. Больше никого из участников инцидента на рыбном рынке не вызвали – это-то я смог выяснить. Я буду с вами.

Старлинг протянула ему бумажный носовой платок, и они влились в непрекращающийся поток служащих дневной смены.

Старлинг показалось, что служащие выглядят необычайно нарядными.

– Девяностолетие ФБР, – напомнил ей Крофорд. – Буш приедет сегодня, выступит перед сотрудниками.

На боковой улочке выстроились четыре ТВ-фургона со спутниковыми антеннами.

Бригада операторов из ВФУЛ – вашингтонского местного телевидения – расположилась на тротуаре, снимая молодого человека с подстриженными под машинку волосами, произносившего что-то в ручной микрофон. Ассистент режиссера, занимавший пост на крыше фургона, заметил шагавших в толпе людей Старлинг и Крофорда.

– Вон она, вон она, в синем плаще! – крикнул он вниз.

– Начинаем! – сказал Стриженый. – Поехали!

Телеоператоры подняли волну в потоке служащих, пробиваясь к Старлинг, чтобы придвинуть камеру к самому лицу Клэрис.

– Спецагент Старлинг, что вы можете сказать по поводу расследования дела о бойне на рыбном рынке «Фелисиана»? А рапорт вы уже подали? Вам уже предъявили обвинение по делу об убийстве пятерых?..

Крофорд снял шляпу и, притворяясь, что пытается защитить от света глаза, ухитрился на миг закрыть объектив телекамеры. Только охраняемые двери здания смогли остановить телевизионщиков.

– Сукины дети! Их предупредили!

Оказавшись внутри, под защитой охраны, Старлинг и Крофорд остановились в холле. Туман оставил на их лицах крохотные капельки влаги. Крофорд бросил в рот таблетку китайского гинкго. Запить было нечем, он проглотил ее всухую.

– Старлинг, я думаю, они выбрали сегодняшний день из-за импичмента и девяностолетия ФБР. Что бы они ни собирались сделать, в суете это может пройти незамеченным.

– Тогда зачем им было предупреждать прессу?

– Да потому что не все и каждый в этом деле поют по одним и тем же нотам. У вас есть десять минут. Хотите попудрить носик?