Время прощать

План состоял в том, чтобы Фриц Пикеринг получил анонимное письмо, обратил внимание на штемпель Оксфорда, распечатал конверт, увидел старое завещание и заинтересовался: кто бы мог послать его? Вероятно, у него возникнут подозрения, но наверняка он этого никогда не узнает.

В поздний субботний вечер студенческие бары ходили ходуном, и полиция была больше озабочена ими, нежели незначительным происшествием типа проникновения в маленькую юридическую контору. Пока Клэпп следил за переулком позади конторы Фримена, агент Эрби вошел туда через черный ход и за пять минут вернул папку с именем Пикеринг на место, где она много лет пролежала, никем не востребованная.

28

В понедельник, 20 февраля, судья Этли собрал участников предстоящего процесса, чтобы послушать, как продвигается подготовка. Поскольку это не были официальные слушания, он велел запереть дверь зала, чтобы не допустить в него журналистов и зрителей. Большинство представителей тяжущихся сторон присутствовали: Хаббарды сидели по одну сторону от прохода, Летти и Федра – по другую. Никаких признаков Энсила по-прежнему не обнаружилось, хотя судья Этли не был готов объявить его мертвым.

В мантии, заняв свое место на судейской скамье и мрачно буркнув: «Доброе утро», он сделал перекличку адвокатов. Все на месте. Вскоре стало очевидно, что судья пребывал не в лучшем расположении духа – возможно, плохо себя чувствовал.

– Господа, – начал он устало, – наше дело будет слушаться судом присяжных. Открытие процесса через шесть недель, считая от сегодняшнего дня. Я внимательно читал протоколы предварительных показаний и не вижу причин откладывать его дальше намеченной даты – третьего апреля. Я ничего не упустил? У кого-нибудь есть причины для отсрочки?

Все серьезно покачали головой. Нет, сэр. Никаких причин. Как заметил Джейк, это действительно необычное дело – все адвокаты желали поскорее начать процесс. Если кому-то отсрочка и была бы на руку, так это Джейку. У него имелась очевидная причина затягивать время за сто пятьдесят долларов в час, но судья Этли дышал и ему в затылок. Дело под официальным названием «In re: о наследстве Генри Сета Хаббарда» двигалось к начальной строке списка дел, предназначенных к слушанию, с рекордной скоростью.

– Итак, – продолжил судья, – у мистера Брайгенса имеются копии «первичной инвентаризации имущества» для вашего рассмотрения. По моему письменному предписанию ее содержание должно храниться в тайне.

Порция начала раздавать копии оппонентам.

– Я засекретил эту часть дела, поскольку нельзя ожидать ничего хорошего от разглашения столь деликатных сведений. Но вы как адвокаты и ваши клиенты имеют право знать, из чего состоит наследуемое имущество, так что взгляните.

Адвокаты, поспешно выхватив бумаги у Порции, тут же принялись их листать. Некоторые знали примерную цену наследства, однако им не терпелось поскорее увидеть цифры, написанные черным по белому. Двадцать четыре миллиона с хвостиком. Это придавало еще большую значимость тому, чем они занимались, за что боролись.

Несколько минут в зале стояла гробовая тишина – все осмысливали увиденное. Сумма была большей, чем любой из них мог даже в мечтах заработать за долгую карьеру. Потом по залу пошел шепоток: кто-то отпускал остроты, кто-то тихо хихикал над ними.

– Теперь я обращаюсь к тем, кто опротестовывает завещание, – сказал судья Этли. – Судя по предварительным показаниям свидетелей, можно заключить, что вы лелеете планы подвергнуть сомнению подлинность рукописного завещания. В ваших списках значатся два эксперта-почерковеда. Предполагаю, сторона защиты также выставит своих. Я просмотрел рукописные документы, особенно внимательно завещание, указания относительно похорон, письмо, оставленное мистером Хаббардом на своем кухонном столе, и письмо, адресованное мистеру Брайгенсу и датированное первым октября. Просмотрел я также предоставленные мне образцы почерка мистера Хаббарда. Итак, мистер Ланье и мистер Раш, собираетесь ли вы всерьез утверждать, что завещание написано не мистером Хаббардом, а кем-то другим? – Тон его не оставлял сомнений в том, что он думает по этому поводу.

Раш и Ланье медленно встали, никому не хотелось отвечать.

– Ваша честь, – наконец произнес Ланье, – мы еще обсуждаем этот вопрос.

– Что ж, поторопитесь, – резко заметил судья Этли. – Это напрасная потеря времени, и тратите вы мое время. Слепому видно, что это почерк мистера Хаббарда. Любой эксперт, который станет в этом зале морочить голову присутствующим, утверждая обратное, будет осмеян присяжными и отвергнут судом.

На том с вопросом о подлинности завещания было покончено. Адвокаты сели.

– Интересно, что еще он уже решил? – шепнул Ланье своему напарнику Лестеру Чилкотту.

– Мистер Брайгенс, – пророкотал судья, – достигнут ли вами прогресс в поисках Энсила Хаббарда? Пять процентов наследства – это прорва денег.

«Нет, черт возьми, судья!» – хотелось крикнуть Джейку.

Однако, отвлекшись от мыслей, он встал, сохраняя достоинство, хотя и был смущен.

– О прогрессе говорить нельзя, ваша честь, – ответил он. – Поиск оказался очень трудным. Похоже, Энсил Хаббард давно сменил имя. Мы не нашли ни доказательств его смерти, ни, разумеется, свидетельств того, что он жив.

– Хорошо. Следующий в моем списке вопрос – пул кандидатов в присяжные. Я уже более восьми лет не председательствовал в суде присяжных и, признаться, немного подзабыл, как это делается. Но я поговорил с судьей Нузом и судьей Хэндлфордом из Десятого судебного округа и получил от них компетентные советы. Они считают, что ста кандидатов будет достаточно. Джентльмены?

Молчание.

– Отлично. Я дам распоряжение секретарю выбрать наугад сто имен из списка избирателей и предоставлю список за две недели до начала процесса – такая процедура принята во всем судебном округе. Вам будут сделаны стандартные предостережения против несанкционированных контактов с потенциальными присяжными. Борьба в этом деле предстоит жесткая, джентльмены, и я почти уверен, что у каждого жителя округа уже есть свое мнение.

– В таком случае, ваша честь, – Джейк встал, – быть может, стоит подумать о переносе процесса в другое место?

– Вы можете подать ходатайство, мистер Брайгенс. Пока я не видел никаких письменных заявлений.

– Я их не подавал, просто размышляю. Если большинство наших предполагаемых присяжных осведомлены о деле, вероятно, перенести слушания было бы разумно.

– Мистер Ланье? – обратился судья Этли к другой стороне. – Мистер Раш? Мистер Зейтлер? Кто-нибудь еще?

Уэйд Ланье встал, явно расстроенный:

– В Миссисипи нет прецедентов переноса процесса по делу об опротестовании завещания, ваша честь. Ни единого. Я проверил.

Лестер Чилкотт стал судорожно рыться в портфеле.

– И мне кажется преувеличением утверждать, – продолжил Лагнье, – будто все жители округа составили мнение о деле прежде, чем мы предъявим свои доказательства.

Чилокотт нашел и вручил ему толстую пачку бумаг:

– Вот, пожалуйста, не угодно ли суду взглянуть – ни единого дела.

На Джейка их изыскания произвели впечатление, на судью – гораздо меньше.

– Верю вам на слово пока. Просмотрю это позднее.

Нельзя сказать, что Джейк серьезно предлагал перенести процесс, ведь он хотел, чтобы суд проходил именно в этом зале, но в переносе имелись кое-какие преимущества. В том числе: 1) вероятность большего количества черных в составе жюри; 2) возможность избавиться от урона, нанесенного Букером Систранком с его демагогией, манией расового преследования и черным «роллс-ройсом»; 3) вероятность набрать присяжных, которые не в курсе сплетен о Летти, ее семье, их проблемах и аренде нового дома в пределах города, а также 4) бесконечные сплетни насчет отношений между Летти и Сетом Хаббардом и о том, что они на самом деле задумали.

За минувшие недели Джейк, Люсьен и в последнее время Порция активно обсуждали все эти факторы. Впрочем, обсуждать они могли все, что заблагорассудится. Судья Этли не станет переносить процесс, о чем прямо и заявил Джейку. Так что Джейк блефовал и наслаждался, наблюдая, как его оппоненты бурно воспротивились его предложению.