Никто мне не верит

—  Нет!

Кожа вокруг носа Бернадин собралась. Она дышала так, словно мучилась от сильной боли; ее грудь вздымалась под шелковистым свитером.

Бернадин начала рыдать.

— И ты думаешь, что я, черт побери, поверю в это?

Линн почувствовала, какая боль переполняет Бернадин. И что-то еще, до боли знакомое: безнадежное понимание того, что происходящее не подвластно ее контролю. Словно ее несло ужасным течением, и никто не хотел поверить в то, что она не хочет этого, и не слышал ее криков о помощи.

Она потянулась к руке Бернадин, но та отдернула.

Линн сказала:

— Эти фотографии были сделаны в Калифорнии. Это был своеобразный способ лечения. Тот детектив, с которым я туда ездила, пытался помочь мне восстановить уверенность в себе.

Она сама поняла, что объяснение звучит глупо, и Бернадин смотрела на нее с яростью, но она продолжила:

— После того что случилось с Грегом, я… ну, ты знаешь, я никогда не считала, что хорошо выгляжу. А он заставил меня думать о себе еще хуже. Майк, тот детектив, пытался помочь, продемонстрировав, что мною восхищаются.

— Линн, — Бернадин покачала головой. — Неужели ты думаешь, что я поверю в это? Неужели ты думаешь, что весь мир покупает то, что ты продаешь? А как насчет такого варианта? Да, ты чувствовала себя неуверенно, поэтому ты соблазнила своего генерального менеджера. Вероятно, тогда он смог пересмотреть тот факт, что онне уверен в тебе!Он, наверное, не обращал внимания на то, что ты приносишь несчастье!

Бернадин наклонилась ближе, переходя на крик:

— Я всегда была на твоей стороне! Я защищала тебя, когда Деннис думал, что ты снова принимаешь наркотики! Я говорила, что мы должны быть ближе к тебе, когда он сказал, что у тебя слишком много проблем и слишком много несчастий!

— Ну что ж, — сказала женщина, качая головой и вытирая слезы, — «Спасибо, Бернадин!» — Она похлопала себя по плечу. — Спасибо за то, что ты была идиоткой!

Мимо них проходили люди, кто-то входил и выходил из здания, подъезжали и отъезжали машины, но Бернадин не замечала этого. Она указала на Линн пальцем:

— Я готова поспорить, что знаю, почему ты переехала! Чтобы быть ближе к работе! Твоя невестка пыталась убедить меня в том, что Элизабет увлечена Деннисом, но это была ты! Ты даже позволила мне доверить тебе свои проблемы, а сама в это время спала с моим мужем! В этой квартире ты встречаешься с Деннисом. Разве не так?

— Нет. Нет. Пожалуйста, пожалуйста, послушай. Я никогда этого не делала. Спроси его! Он скажет тебе! В последние несколько недель мы почти не разговаривали друг с другом!

— Я спрашивала. Он отрицает это. Он сказал, что никогда раньше не видел этих фотографий.

— Он говорит правду. Кто-то подложил их туда. Кто-то взял их у меня…

— Мы снова возвращаемся к таинственному кому-то? Я достаточно наслушалась этого! — Бернадин в бешенстве потерла свои мокрые щеки. Без своей обычной аккуратно нанесенной косметики она выглядела старше и тоньше. Она выхватила фотографии у Линн, потом передумала и швырнула их на землю. Она бросилась бегом к машине, резко завела ее и уехала.

Линн хотела поехать за ней, но потом заставила себя остановиться. Она вошла в здание. Чтобы разрядить давящую тишину, она включила выпуск новостей и была поражена увидев, что их ведет Деннис.

Она посмотрела, как он закончил читать, сняла телефонную трубку, чтобы позвонить ему на работу, потом не стала этого делать.

Она надела легкий пиджак и спустилась в гараж.

В ее памяти вспыхнул список Майка, но она прогнала это воспоминание.

Она очень долго была связана с Бернадин и Деннисом. Они были почти одной семьей. На самых любимых фотографиях, которые она хранила, Деннис был наиболее часто попадающимся мужчиной после Бубу.

Она должна была сражаться за это.

Деннис открыл дверь своего дома и нахмурился.

— Пожалуйста. Позволь мне поговорить с вами обоими, — обратилась к нему Линн.

— Не знаю…

— Линн? — закричала из-за его плеча Бернадин. — Что ты здесь делаешь? Думаю, что знаю.

— Скажи ей, Деннис, — попросила Линн.

— Я уже говорил.

— Мы с тобой почти не встречались, только для коротких деловых обсуждений, — пояснила Линн. — Я даже не знала, что ты собирался вести программу новостей сегодня вечером. — Здесь, в пригороде было холодно для ее легкой одежды. Она начала дрожать. — Можно мне войти?

— Лучше не надо, — сказал Деннис. Он увидел, как сморщилось ее лицо. — Все слишком перепуталось. Нам нужно время, чтобы это исправить.

— Я являюсь частью этого. Я хочу это исправить.

Деннис ответил как можно добрее, но его глаза оставались холодными.

— Лучше решай свои проблемы сама, а мы будем решать свои.

Линн уже съела перкодан, который дал ей врач, и купила еще таблеток по рецепту, но еще ни одной из них не приняла.

Сегодня вечером, вернувшись от Орринов, с разламывающейся от боли головой, она приняла две штуки.

В ее мозгу высветился список Майка, имена появлялись одно за другим, как гости в начале одного из ее шоу.

Она задернула занавески, чтобы не видеть света уличных фонарей, легла на кровать и стала ждать, когда лекарство успокоит тяжелые удары в ее голове и поможет ей думать.

Она пыталась вспомнить, что произошло с фотографиями, когда она переезжала сюда.

Остались ли они в квартире?

Были ли упакованы со всеми остальными вещами?

Голова не проходила. Она встала, выпила немного воды и легла обратно, но в конце концов ей пришлось принять еще две таблетки.

У нее появилась мысль.

А что, если это были не те же самые фотографии? А что, если это был еще один комплект?

Она встала и начала рыться в шкафах, на полках, среди конвертов. Затем она стала делать это более методично, обследуя каждую комнату по очереди.

Потом легла опять.

Что она пыталась только что доказать? Что существовал еще один комплект? Нет, не пыталась. Но она не была уверена в том, что второго комплекта не существует.

А что, если он был?

У Майка мог быть второй комплект. Только у него.

Должно быть, она заснула, потому что часы около кровати показывали 2:50.

Но, независимо от того спал ее мозг или наполовину бодрствовал, он выполнил большую работу.

Как прибор для отработки качества кадров, он открутил пленку назад и выделил отдельные моменты, чтобы показать ей.

«Тебе лучше дать один ключ мне…»

«Мне следует остаться здесь…»

Она могла позволить Майку остаться дольше в тот воскресный вечер. Но она не сделала этого, потому что была осторожна.

Потому что она начала задумываться над тем, не были ли правы ее друзья и семья в отношении Майка.

А что, если они были больше, чем правы?

Не мог ли Майк быть одной из ее несчастных ошибок в старом стиле? Такой же печальной, как Грег? Или хуже?

Майк был единственным, кто верил ей с самого начала… и кто собрал все доказательства против Грега. Он был специалистом, который дал ей объяснение происходящего. Он был единственным, кто постоянно говорил ей о том, как бессильна система против такого умелого непреступника.

Это Майк хотел, чтобы вместо охранника за ней следил до пробного показа настоящий полицейский… и именно его голос использовали, чтобы заставить ее защитника уйти.

Именно Майк один на один дрался с Грегом, когда тот умер.

Милосердный Боже, неужели Майк был именно тем человеком, который все время устраивал ей это?

Неужели он использовал свои жуткие инстинкты, чтобы манипулировать ситуацией и ею самой в своих ненормальных целях?

Неужели Грег был козлом отпущения? Может быть, она несла ответственность за смерть невинного человека?

Боль возвращалась волнами, сжимая ее череп. Баночка с таблетками стояла на ночном столике. Но было уже четыре сорок утра. Если сейчас она примет еще одну таблетку, она не сможет завтра провести шоу.