Евангелие тамплиеров

Но ему также были необходимы две книги, которыми завладел Марк Нелл.

Поэтому нельзя было действовать опрометчиво.

День подходил к концу, длинные густые тени падали на замок. Де Рокфор лихорадочно обдумывал, что делать.

Ему надо убедиться, что они все внутри. Его теперешняя позиция была слишком близко. Но он заметил в двухстах метрах отсюда густые буки, которые дадут ему отличный вид на центральный вход и при этом скроют от посторонних глаз.

Следует иметь в виду — они могут ожидать его появления. Они знают, что Кларидон работает на него. Но они, возможно, не ждут его так скоро. И это хорошо. Ему надо было вернуться в аббатство. Капитул ждет его. Созван совет, который требует его присутствия.

Де Рокфор решил оставить двоих братьев для наблюдения. Пока этого будет достаточно.

Но он вернется.

ГЛАВА L

20.00

Стефани не могла припомнить, когда они с Марком последний раз просто сидели и разговаривали. Возможно, когда он был подростком. Вот как глубока была пропасть между ними.

Сейчас они уединились в комнате, расположенной в одной из башен замка. Марк распахнул четыре окна, ведущие на крошечные балкончики, впуская свежий вечерний воздух.

— Ты можешь верить или не верить этому, но я думаю о тебе и твоем отце каждый день. Я любила твоего отца. Но реннская история отдалила его от меня. Она захватила его с головой. Со временем я начала злиться из-за этого.

— Я понимаю тебя. Правда понимаю. Чего я не понимаю, так это почему ты заставила его выбирать между тобой и делом его жизни.

Резкий тон Марка злил Стефани, но она заставляла себя сохранять спокойствие.

— В тот день, когда мы его похоронили, я осознала, насколько была не права. Но я не могла вернуть его.

— Я ненавидел тебя в тот день.

— Я знаю.

— Ты покинула Францию и просто уехала домой.

— Я думала, что ты этого хотел.

— Так и было. Но за последние пять лет у меня было много времени для размышлений. Магистр защищал тебя, хотя я только теперь понимаю, что он имел в виду. В Евангелии от Фомы Иисус говорит: «Тот, кто не возненавидел своего отца и свою мать, как я, не может быть моим [учеником], и тот, кто [не] возлюбил своего [отца и] свою мать, как я, не может быть моим [учеником]. Ибо моя мать… но поистине она дала мне жизнь». [29]Я начинаю понимать эти противоречивые высказывания. Я ненавидел тебя, мама.

— Но ты и любишь меня тоже?

Повисло молчание, раздиравшее ее сердце.

Наконец он нарушил тишину:

— Ты моя мать.

— Это не ответ.

— Другого ты не получишь.

На его лице, так похожем на Ларса, отражались противоречивые эмоции. Она горько усмехнулась. Возможность требовать что-то была для нее давно утрачена.

— Ты все еще глава Magellan Billet? — поинтересовался Марк.

Стефани с благодарностью поддержала перемену темы.

— Да, но последние несколько дней я вела себя весьма опрометчиво. Мы с Коттоном привлекли слишком много внимания.

— Кажется, он хороший человек.

— Да. Я не хотела вовлекать его в это дело, но он настоял. Он долго работал на меня.

— Хорошо иметь таких друзей.

— У тебя такой тоже есть.

— Жоффруа? Он скорее мой оракул, чем друг. Магистр заставил его поклясться в преданности мне. Зачем? Не знаю.

— Он будет защищать тебя ценой жизни. Это очевидно.

— Я не привык к тому, чтобы люди жертвовали ради меня жизнями.

Она вспомнила, что магистр написал ей в письме, о том, что Марку недостает решимости доводить свои битвы до конца. Она сказала об этом Марку. Он молча слушал ее.

— Что бы ты делал, если бы стал магистром? — полюбопытствовала она.

— Какая-то часть меня радовалась, когда я проиграл.

Она была удивлена:

— Почему?

— Я преподаватель, а не вождь.

— Ты человек, оказавшийся в центре важного конфликта. Другие люди ждут, когда этот конфликт разрешится.

— Магистр был прав насчет меня.

Она воззрилась на него с неприкрытым смятением.

— Твоему отцу было бы стыдно слышать это. — Она ожидала гневного возражения, но Марк сидел молча.

Некоторое время тишину нарушало только жужжание насекомых снаружи.

— Кажется, я убил человека сегодня, — прошептал Марк. — Что бы сказал папа?

Стефани подождала продолжения. Он ничего не рассказывал о том, что произошло, с тех пор как они покинули Ренн-ле-Шато.

— Коттон рассказал мне. У тебя не было выбора. Тому человеку был дан шанс, но он предпочел бросить тебе вызов.

— Я наблюдал, как его тело катится вниз. Странное чувство охватывает, когда ты знаешь, что только что отнял жизнь.

Она ждала, когда он объяснит.

— Я рад, что нажал на курок, потому что благодаря этому выжил. Но часть меня была в ужасе, потому что тот человек не выстрелил.

— Жизнь — это постоянный выбор. Он выбрал неправильный путь.

— Ты занимаешься этим все время? Принимаешь подобные решения?

— Я делаю свою работу, Марк. Тот человек сам выбрал свою судьбу.

— Нет. Ее выбрал де Рокфор. Он послал его на этот утес, зная, что будет стычка. Он сделал выбор за него.

— В этом и заключается проблема вашего ордена, Марк. Безусловная преданность — не самая хорошая вещь. Ни одна страна, ни одна армия, ни один вождь, требовавшие такую глупость, не выживали. Мои агенты делают выбор сами.

Опять воцарилось напряженное молчание.

— Ты права, — в конце концов пробормотал он. — Папа стыдился бы меня.

Стефани решила рискнуть:

— Марк, твоего отца больше нет. Он умер. Для меня и ты был мертв пять лет. Но теперь ты здесь. Есть ли в твоем сердце место прощению? — В ее голосе звучала мольба.

Он встал из кресла:

— Нет, мама. Нет.

И вышел из комнаты.

Малоун нашел убежище снаружи замка, в затененной арке, увитой зеленью. Тишину и покой нарушал только стрекот кузнечиков. Он наблюдал за темнеющим небом. Некоторое время назад Стефани отвела его в сторону и сказала, что делала запрос в Атланту насчет Кассиопии Витт и что ее имя не упомянуто ни в одной базе данных на террористов, имеющейся у правительства Соединенных Штатов. Она владеет трансконтинентальной корпорацией со штаб-квартирой в Париже, включающей в себя широкий ряд предприятий стоимостью в миллиарды евро. Ее отец основал эту корпорацию, и она унаследовала контрольный пакет акций, хотя мало занималась текущей работой. Она также была председателем датского фонда, тесно сотрудничавшего с ООН по программе помощи больным СПИДом и голодающим, в частности в Африке. Ни одно иностранное правительство не расценивало ее как угрозу своей безопасности.

Малоун задумался.

Новые угрозы появлялись ежедневно и из самых неожиданных мест.

— Какая глубокая задумчивость.

Он поднял глаза и увидел Кассиопию, стоявшую около беседки. Она была одета в облегающий черный костюм для верховой езды, который ей необыкновенно шел.

— На самом деле я думал о вас.

— Я польщена.

Он кивнул на ее наряд:

— Я ломал голову, куда вы подевались.

— Я стараюсь ездить верхом каждый вечер. Это помогает мне думать.

Она вошла в его укрытие:

— Я построила это несколько лет назад в память о матери. Она любила проводить время вне замка.

Кассиопия села на скамейку напротив него. Малоун догадывался, что она пришла не просто так.

— Я заметила, что вы сомневаетесь в том, что услышали. Это из-за того, что вы не хотите подвергать сомнению вашу христианскую Библию?

На самом деле он не хотел говорить об этом, но она выглядела очень заинтересованной.

— Вовсе нет. Это потому, что вы хотите подвергнуть сомнению Библию. Похоже, каждый, кто вовлечен в это дело, имеет собственный интерес. Вы, де Рокфор, Марк, Соньер, Ларс, Стефани. Даже Жоффруа, который отличается от всех наличием четкого плана действий.

— Позвольте, я вам кое-что расскажу, и, может быть, вы поймете, что это не личное. По крайней мере, что касается меня.