Евангелие тамплиеров

Он подождал, когда воцарится тишина.

— Я думал, что, может быть, пришло время для меня оставить это место, — тихо произнес он. — Последние дни вызвали к жизни много трудных решений. Делая выбор, стоявший передо мной, я полагал, что моя жизнь в качестве брата окончена. Я убил одного из наших братьев и сожалею об этом. Но у меня не было выбора. Я убил магистра. — Его голос стал громче. — Он бросил вызов всему, во что мы верим. Его жадность и безрассудство привели бы к нашему падению. Он был озабочен своиминуждами, своимижеланиями, не нашими. — Марк выпрямился, полный силы, ему вспомнились слова его учителя. «Помни то, чему я учил тебя». — Как ваш магистр, я объявляю: мы выйдем из тени, не ради мести или справедливости, но для того, чтобы занять свое место в этом мире — как бедные рыцари Христа и Храма Соломона. Вот кто мы есть. Вот кем нам следует быть. Нам предстоят великие дела. Бедные и угнетенные нуждаются в защитнике. Мы можем стать их спасением.

Он вспомнил, о чем писал Симон. «Мы все храним в себе образ Бога, все достойны любви, все можем проникнуться духом Бога». За последние семь веков он будет первым магистром, руководствующимся этими словами.

И Марк Нелл намеревался следовать им.

— Сейчас, добрые братья, пришло время попрощаться с братом Жоффруа. Его жертва сделала сегодняшний день возможным для нас.

Аббатство поразило Малоуна. Он, Стефани, Хенрик и Кассиопия были приглашены сюда. Они стали первыми непосвященными в братство людьми, которым когда-либо была оказана подобная честь. Их гид, капеллан, показал им все закутки и терпеливо поведал об истории ордена. Потом он оставил их, объявив, что должен начаться конклав. Через несколько минут он вернулся и провел их в часовню. На похороны Жоффруа их допустили благодаря роли, которую они сыграли в поиске Великого Завещания.

Они сели в первом ряду, прямо перед алтарем. Часовня была великолепна, своего рода собор, место, где веками находили упокоение рыцари-тамплиеры. И Малоун ощущал их присутствие.

Стефани сидела рядом с ним, Хенрик и Кассиопия — около нее. Он уловил, как у Стефани перехватило дыхание, когда пение прекратилось и из-за алтаря вышел Марк. В то время как остальные братья носили домотканые сутаны и покрывали головы капюшонами, он был облачен в белую мантию магистра. Малоун сжал ее дрожащую руку. Она улыбнулась ему в ответ.

Марк подошел к простому гробу Жоффруа.

— Этот брат отдал свою жизнь за нас. Он сдержал клятву. За это ему будет оказана честь быть похороненным в Зале Отцов. Прежде этого удостаивались только Великие магистры. Теперь к ним присоединится этот герой.

Никто не сказал ни слова.

— Также аннулирован вызов, брошенный нашему покойному магистру братом де Рокфором. Ему будет отведено подобающее место в Хрониках. А теперь давайте попрощаемся с братом Жоффруа. Благодаря ему мы возродились.

…Служба длилась час, затем Малоун и остальные сопроводили братьев в подземный Зал Отцов, где гроб положили в нишу рядом с гробом покойного магистра.

Затем они вышли во двор к своим автомобилям. Малоун заметил особенное спокойствие в Марке и явную оттепель в его отношениях с матерью.

— Чем собираешься заняться, Малоун? — поинтересовалась Кассиопия.

— Вернусь к книгам. Вскоре приезжает мой сын, на месяц.

— Сын? Сколько лет?

— Четырнадцать, но ведет себя как тридцатилетний. Непростой мальчик.

Кассиопия ухмыльнулась:

— Похож на отца, значит.

— Скорее, на мать.

Он много думал о Гарри за последние дни. Глядя на борьбу между Стефани и Марком, он вспомнил собственные неудачи в качестве отца. Но Гарри никогда не давал ему этого понять. В то время как Марк возмущался и обижался, Гарри преуспевал в школе, спорте, ни разу не возразил против переезда Малоуна в Копенгаген. Вместо этого сын поддерживал его, понимая, что его отцу тоже хочется быть счастливым. Малоун зачастую чувствовал себя виноватым за это решение. И он с нетерпением ждал приезда сына. В прошлом году они первый раз вместе провели лето в Европе. В этом году собирались попутешествовать по Швеции, Норвегии и Англии. Гарри нравилось путешествовать — в этом их с Малоуном вкусы совпадали.

— Будет здорово, — задумчиво сказал Малоун.

Малоун, Стефани и Хенрик собирались ехать в Тулузу и оттуда вылететь в Париж. Потом Стефани отправится домой в Атланту, Хенрик и Малоун вернутся в Копенгаген. Кассиопия направляется обратно в свой замок.

Она стояла около своей машины, когда Малоун подошел к ней.

Со всех сторон их окружали горы. Через несколько месяцев зима укроет все снежным одеялом. Круговорот. И в природе, и в жизни. Хорошее, затем плохое, снова хорошее, опять плохое, и снова хорошее. Он вспомнил, как говорил Стефани, уходя в отставку, что сыт по горло этой суматохой. Она улыбнулась его наивности и сказала, что на земле нет и не будет спокойного места. Везде одна и та же игра, меняются только игроки.

И это хорошо. Опыт прошлой недели помог ему понять, что он игрок и всегда им останется. Но если его кто-то спросит, он ответит, что он книготорговец.

— Береги себя, Малоун, — сказала Кассиопия. — Я больше не прикрываю твою спину.

— У меня такое чувство, что мы еще встретимся.

Она улыбнулась:

— Кто знает…

Он вернулся к своему автомобилю.

— Как насчет Кларидона? — поинтересовался он у Марка.

— Он умолял о прощении.

— И ты благородно даровал его.

Марк ухмыльнулся:

— Он сказал, что де Рокфор собирался поджарить его ноги, и несколько братьев подтвердили это. Он хочет присоединиться к нам.

Малоун хмыкнул.

— Вы готовы к этому, парни?

— Некогда наши ряды пополнялись гораздо худшими людьми. Мы выживем. Я присмотрю за ним — это будет моя епитимья. [44]

Стефани и Марк обменялись несколькими словами. Они уже попрощались наедине. Стефани выглядела спокойной и расслабленной. Видимо, их прощание было мирным. Малоун порадовался за них.

— Что будет с урной и свидетельством? — полюбопытствовал Малоун.

Других братьев поблизости не было, поэтому он мог свободно обсуждать эту тему.

— Они будут спрятаны. Мир доволен тем, во что верит. Я не собираюсь вмешиваться.

— Мудрое решение, — согласился Малоун.

— Но орден выйдет из тени.

— Это правильно, — поддержала Кассиопия. — Я уже говорила с Марком насчет того, чтобы орден поддержал благотворительную организацию, которую я возглавляю. Всемирная поддержка больных СПИДом и жертв голода найдет применение денежным вливаниям, а ордену теперь есть что тратить.

— Хенрик очень склонял нас заняться и его делами тоже, — добавил Марк. — И я согласился. Так что рыцари-тамплиеры будут заняты. Наши умения можно использовать на благие дела.

Малоун и Марк обменялись рукопожатием.

— Я верю, что тамплиеры в хороших руках. Удачи тебе.

— И тебе, Коттон. И мне до сих пор хочется узнать, откуда у тебя это прозвище.

— Конечно. Позвони мне как-нибудь, и я тебе все расскажу.

Они сели в машину, арендованную Малоуном.

— Я тебе обязана, — сказала Стефани, пристегивая ремень.

Он уставился на нее с изумлением:

— Первый раз слышу от тебя такое.

— Не привыкай к этому.

Он широко улыбнулся.

— Пользуйся этим мудро.

— Да, мэм.

И машина тронулась с места.