Крестная мать

Найденный на месте жуткого пепелища титановый перстень с монограммой, неуязвимый даже при таких температурах, был опознан. Киев содрогнулся от ужасной вести о свершившемся покушении на верхушку империи Матушки. Отцы конкурирующих группировок незамедлительно начали передел. Паника, охватившая структуры Матушки, помешала спокойно сесть и разобраться с документацией и бухгалтерскими книгами. Лисовского упрятали в СИЗО по подозрению в сокрытии налогов и мошенничестве. Потом выпустили, но он и не помышлял поднимать дело, возвращать утраченные позиции. Его подмяли под себя новые люди.

Двадцать миллионов долларов — не иголка в стоге сена. Именно такую сумму Борис положил себе в карман, помахав ручкой Украине. Двадцать миллионов! Их искали. Но даже бухгалтера понятия не имели, с кого спрашивать.

Перед тем как исчезнуть, Борис протолкнул одну сделку с зарегистрированным в Хорватии совместным предприятием. Контракт по поставке в Киев мясной продукции. Предоплата в размере двадцати пяти миллионов долларов была произведена, после чего иностранная фирма перестала выполнять условия договора, заявив о банкротстве. Она отвечала по закону до полного судебного разбирательства лишь своим уставным капиталом в десять тысяч долларов. Остальные деньги уплыли вместе с фирмачами. У аферистов осело пять миллионов без десяти тысяч. Двадцать миллионов Борис снял со своего счета в одном из банков Цюриха. Его подельники-хорваты не претендовали на эти деньги.

Борису оставалось их потратить, что тоже было нелегко. Ранчо на Мальдивах обошлось ему в два миллиона. Для сообщения с материком Борис приобрел три катера

и

быстроходную двухпалубную яхту, что стоило ему еще полтора миллиона. На всякий случай, а случаи, как известно, бывают разные, на вертолетной площадке возле ранчо всегда готовый к вылету стоял вертолет. Затем Борис обзавелся трехэтажным особняком в Бомбее с двухъярусным гаражом под домом, где парковались шикарный красный кабриолет "мерседес" и черный "ламборджини" ручной сборки. Все это стоило много, но почти столько же у него осталось.

Борис, отпустивший пышные усы, и его прелестная супруга назывались теперь Ильей и Ритой Бергман.

Размеренный уклад жизни этих австрийцев был не похож на привычные представления о жизни богачей. Бергманы жили уединенно. Они были не так молоды, чтобы предаваться плебейским развлечениям. Этим все объяснялось. В бунгало Бергманов был лишь один желанный гость, который, бывало, месяцами гостил у них — обезьяноподобный, с высохшей желтой кожей Чанг Жу, едва говорящий по-немецки, восьмидесятилетний китаец-лекарь, волшебник иглоукалывания.

Охотников подглядеть в замочную скважину на двери гнездышка Бергманов не было. Судачили, что миллионерша на сносях и вот-вот родит. Да, это было правдой. Ее душа на Мальдивах понемногу успокоилась. Она была беременна и не меньше Бориса хотела заиметь маленького.

Борис был счастлив. Из ранчо вышла его Елена. Она потягивалась. Видно, только проснулась. Он посмотрел на любимую, посмотрел на красный тюльпан, посмотрел на ясное небо, с которым у него были особые отношения. Посмотрел на потухший вулкан, утопающий в красках тропической экзотики. Вулкан потерял былое величие, от него больше не исходила угроза… Но кто его знает, исходила ли угроза для Елены и Бориса от человека, который вот уже больше месяца наблюдал за ними в бинокль, прячась за камнями у самой вершины потухшего вулкана.

1995 год