Джек на Луне (СИ)

- Чек нужен?

- Да, спасибо, - быстро сказал я и попытался засунуть бумажную ленточку в склеенный карман. – Я вам все отдам, - объяснил я адвокату. – Только не сегодня.

Себастиан принялся уверять меня, что это совсем не обязательно, что он с радостью мне поможет, но я настоял на своем. Пусть не думает, что мы какие-то нищие и подачки ото всех принимаем.

Офис юриста оказался в центре города. Мы поднялись в лифте на второй этаж и вскоре остановились перед дверью с табличкой: «Себастиан Люкке[3], адвокат». Да уж, счастливчик, блин. Внутри все было примерно так же, как в новеньком мерсе: чисто, стильно, дорого и как-то безлико. Не офис – а реклама из ящика. За дверкой слева обнаружилась просторная ванная, облицованная таким же никаким белым кафелем. Кроме толчка и странной квадратной раковины, лежащей на деревянной доске, тут был душ, теплый пол и шкафчик со всем необходимым – в нем нашлись даже зубная щетка, паста и бритвенные принадлежности.

«Ночует он тут, что ли? - думал я, вытаскивая из пакета растворитель. – А что? Диванчик вон в приемной есть. Мужик холостой, работает, небось, с утра до ночи. Жопоголик[4]. А что ему еще делать, как не бабки рубить?» Проверил на всякий случай, работает ли задвижка на двери. Она запиралась на ключ изнутри, без всяких подвохов.

- Джек, я тут займусь делами пока, - раздался с той стороны голос адвоката. – Если тебе что-нибудь нужно будет, просто позови.

Ага, щас, позову тебя спинку растворителем потереть.

Я бросил испорченные штаны в Неттовский мешок. Жалко. Любимые мои были джинсы, выношенные по форме тела, с отвисшим задом и дырками на коленях для вентиляции. Мать давно грозилась их извести, но я не давался. Теперь обрадуется, небось. Дернул футболку и заорал благим матом. Ткань приклеилась к телу и по ощущениям отлепилась от груди вместе с хорошим клоком кожи.

- Джек? – донесся из-за двери взволнованный голос. – Что с тобой?

- Я еще жив, - успокоил я адвоката.

- Ты уверен, что у тебя все в порядке?

Вот нашелся заботливый папочка! Я буркнул, что все окей, и откупорил растворитель. Завоняло, зато футболка быстро начала отмокать, и вскоре я наконец увидел в зеркале свое звездно-полосатое тело. К счастью, на спине краски практически не было, зато вот в трусы ее натекло немало – не спрашивайте меня, как. Наученный горьким опытом, дергать я не стал.

Почти битый час промучился, пытаясь вернуть своему телу первоначальный цвет. Из-под бурых пятен и полос проступили лишайно-розовые – то ли просто раздражение, то ли аллергия. Зато склеенные и стянутые краской волоски отпраздновали свободу, встопорщившись, как шерсть на собачьем загривке.

От вони уже начала голова кружиться, а мешок наполнился «окровавленной» ватой, когда я наконец добрался до прокушенной руки. Пророк оставил мне на память четыре аккуратные дырки от клыков – две снизу, две сверху. Кровь на них запеклась вперемежку с краской, вот я с дуру и ткнул туда растворителем. На мой сдавленный вой Себастиан тут же отозвался чутким:

- Джек? Тебе точно не нужна помощь?

- Да пошел ты... – прошипел я по-русски.

Дак умный оказался, как собака. Понял и отвял.

Душ стал для меня новой пыткой. Розовые пятна щипало и от горячей воды, и от мыла. Кое-как вытершись, я полез в адвокатский шкафчик – искать какой-нибудь крем. Нашел. Воняло от него тем же дорогим парфюмом, которым несло от Себастиана. Я решительно засунул баночку обратно на полку: уж доживу как-нибудь до дома и вазелина.

Когда я наконец вывалился из ванной в облаке пара со стойким запахом растворителя, Себастиан сидел в белом кружке света от настольной лампы и что-то сосредоточенно изучал на экране компа. Услышав, как закрылась дверь, он вскинул взгляд – какой-то затуманенный и отсутствующий, будто за то время, пока я был в душе, он успел забыть о моем существовании.

- Все, - сообщил я. – Спасибо за то, что дали воспользоваться ванной. И вообще, спасибо.

Адвокат улыбнулся, возвращаясь в реальный мир с обузой по имени Джек.

- Да не за что. Ты выглядишь теперь гораздо лучше.

Конечно, просто пай-мальчик, свежевымытый, в новых синих джинсах, туго стягивающих зад, и футболке с мимимишным Снупи – других в Нетто не было. Разве что лишайные пятна портят картинку, а так – в пору для школьного альбома фоткаться. Тут адвокат приметил мое сходство с линяющей розовой Пантерой и заволновался:

- Ой, что это? Может, тебя все-таки к врачу?

- Да фигня, обычное раздражение. Пройдет.

Себастиан все-таки прискакал с аптечкой:

- Давай я тебе хоть пластырь на укус налеплю.

Я сдался под напором его заботы и взял из коробочки четыре пакетика с бактерицидным. У адвоката аж руки тряслись, пока он помогал с них бумажки снимать. Наверное, он из тех, кто при виде крови в обморок бухается, а из-за синяка садится на больничный.

Мешок с моими тряпками я хотел прихватить с собой, чтобы сразу выкинуть, но Себастиан сказал, что беспокоиться не стоит: рано утром уборщица заберет его вместе с остальным мусором.

Домой ехали молча. Я внутренне готовился к разговору с матерью, зная, что он будет не из приятных. Хорошо хоть, Себастиан не лез ко мне с нравоучениями, хотя наверняка после беседы с панцирями ему было что сказать. Интересно, что они теперь замутят? В прошлый раз после истории с тойотой мудака Хольста полиция стукнула в коммуну, и к нам домой и в школу приперлись тетки из социальной службы. Мать затаскали по собраниям, а меня по психологам. Ходки на чистку мозгов у меня, кстати, еще не закончились. А что бывает, когда выясняется, что они не сработали?

Я обеспокоенно поерзал на сиденье и повернулся к адвокату, как раз тормознувшему на светофоре:

- Э-э, Себастиан, это... А вы не знаете, что мне теперь будет? Ну, за граффити. И за Пророка.

- Какого пророка? – брови дака полезли на лоб. – Мухаммеда?

Сзади кто-то бибикнул: Себастиан прозевал, что уже загорелся зеленый. Он судорожно нажал на газ, а я пояснил:

- Не, собаку. Это она меня тяпнула.

Адвокат видимо расслабился:

- Обычно в таком случае полиция обязана поставить в известность службу по делам детей и юношества в коммуне, а те начинают расследование согласно параграфа пятьдесят. Но судя по тому, что у тебя это рецидив, расследование, скорее всего, уже идет полным ходом... Это так? – он покосился на меня, переключая скорость.

- Да, к нам с ма приходили из коммуны, - неохотно признался я. Тогда мы еще шиковали в трехкомнатной квартире Бо, которую мать нещадно вылизывала, пытаясь извести грибок, сивушную вонь, шеренги пустых бутылок и отчимовы заначки. В тот раз соцработницы признали условия вполне пригодными для проживания несовершеннолетнего, то есть меня. Что-то будет, когда они заявятся к теть Люсе? – А как вы узнали, что у меня этот... ну, рецидив? Вам мама рассказала?

- Нет, полиция, - коротко мотнул головой Себастиан. – Что ты натворил в прошлый раз, позволь поинтересоваться?

Я вздохнул и выдавил нехотя:

- Пришили употребление легких наркотиков и хулиганку.

- Пришили? – скептически повторил дак.

Я молча отвернулся и уставился в окно. Как будто там было что-то, кроме темноты и фонарей.

- Ты хотел знать, что тебе будет? – заговорил адвокат после минутного молчания. – Тебе лично – ничего, так как ты по возрасту не несешь уголовной ответственности. Зато Катюше выпишут штраф.

Во как, мать у него уже Катюша! Погодите-ка, а за что штраф-то? Я ж шины жиртресту не прокалывал, хотя надо было бы!

- За побелку стены, уборку в подсобке и лечение служебной собаки, - ответил адвокат на мой незаданный вопрос. – Но ты не переживай. Я вам помогу расплатиться.

- Спасибо, не надо. Мы как-нибудь сами справимся, - выпалил я. Бабок, которые должны мне Мемет и Микель, едва хватит, чтобы отдать Себастиану за тряпки. Но раз я накосячил, сам и буду штрафы платить, а не какой-то добрый дядя. Может, мобилу продать придется, и занять – у того же Микеля, скажем.