Танго Один

— И быть полевым агентом?

— Нет, офицером полиции. Полевой агент — это преступник, который собирает информацию для таких же, как он сам. Вы же в качестве полномочного офицера полиции будете сообщать нам обо всех преступниках, с которыми столкнетесь.

— Это значит, что я не смогу носить форму, не поеду в Хендон? У меня не будет испытательного срока?

— Вам никогда не придется совершать патрулирование. И единственный способ оказаться в полиции — угодить под арест. Число людей, которые будут знать, что вы действующий офицер полиции, можно пересчитать по пальцам одной руки.

— На какой срок?

— Так долго, как сумеете выдержать. Надеюсь, это растянется на годы. В идеале вы можете сделать карьеру, работая под прикрытием.

Уоррен провел рукой по черным волосам, коротко постриженным два дня назад в преддверии новой жизни.

— Значит, я буду офицером полиции, но под прикрытием? И никогда не смогу носить форму?

— Да, таковы условия.

— Если я не поеду в Хендон, где меня будут учить?

— Вам не надо учиться, — ответил Лэтэм. — Мы считаем, это принесет только вред. В настоящее время оперативники, работающие под прикрытием, лишены рангов. Мы потратили годы, чтобы научить их быть полицейскими, потом отправили работать под прикрытием и ждали, что они станут действовать как преступники. Вскоре стало ясно, что в преступников нельзя играть. Не важно, какой длины наши агенты отращивали волосы или как пытались слиться с преступным миром, — результат был один: они все равно оставались полицейскими, которые вели себя как преступники. Поэтому мы не хотим, чтобы вы действовали подобным образом, Уоррен. Нам нужно, чтобы вы стали подлинным преступником. У вас уже есть идеальное прикрытие — ваши старые грешки. От них можно оттолкнуться.

— Я могу нарушать закон? Я правильно понял?

В первый раз Лэтэму стало не по себе.

— Мы говорим не об этом, — ответил он, поправляя манжеты. — Это вы обсудите позже с вашим начальством. Я здесь для того, чтобы сделать вам предложение. Вы знаете: у меня большие возможности. И если я пообещаю, что СП прикроет вас на все сто процентов, не сомневайтесь: так и будет.

— А если я откажусь?

Лэтэм поморщился:

— Как я уже сказал, вас введут в актив полиции. Можете отправиться в Хендон завтра же, опоздав всего на день. Уверен, вы сделаете безупречную карьеру, но то, что я вам предлагаю, — прекрасный повод отличиться.

Уоррен кивнул.

— Есть у меня время подумать?

Лэтэм взглянул на большие настенные часы.

— Мне бы хотелось услышать о вашем решении сейчас же, — проговорил помощник комиссара. — Если вам нужно думать над нашим предложением, значит, вы не тот человек, которого мы ищем.

— Могу я узнать одну вещь прямо сейчас? — спросила Тина, теребя маленький золотой гвоздик в левом ухе. — Я поступаю в СП или нет?

— Не как обычный полицейский, — мягко ответил Лэтэм. Глаза Тины наполнились слезами, но она сдержалась.

— Это несправедливо, — сказала девушка. Ее нижняя губа дрожала.

— Вам не следовало лгать, Тина. Вы на самом деле думали, что мы не узнаем всего?

— Это было так давно, — прошептала Тина, разглядывая башню в окне за спиной старшего офицера. — Целую жизнь назад.

— И естественно, вы не предполагали, что занятие проституцией помешает вам стать офицером полиции?

— Мне было тогда всего пятнадцать! — воскликнула она.

Лэтэм снова сел на стул.

— Тем не менее.

Одинокая слеза скатилась по щеке девушки. Она покачала головой, злясь на себя за прошлое, которое встало на пути ее мечты попасть в СП. Это было бы началом. Стартом. Новой жизнью. Теперь за одну минуту все рухнуло. Тина вытащила из сумочки сигареты и зажигалку.

— По-моему, здесь не курят, — заметил Лэтэм, когда Тина достала сигарету и зажала ее между губ.

— Плевать! — огрызнулась она, щелкая зажигалкой. — Мне нужно покурить.

Девушка глубоко затянулась и выпустила в потолок струйку дыма.

— Вы знали, что ваше криминальное прошлое когда-нибудь выплывет наружу и у вас будут проблемы? — тихо сказал помощник комиссара.

Тина взглянула на него.

— У меня нет криминального прошлого, — возразила она. — Два предупреждения на улице, и то под другими именами. Меня даже не арестовывали.

— Вы работали проституткой больше года, Тина, — продолжал Лэтэм. — О вас знала полиция нравов. Вас знали на панели.

— Я делала это, чтобы выжить. По необходимости.

— Понимаю.

— Да? — съязвила Тина. — Сомневаюсь. Вы знаете, каково это — самому заботиться о себе, когда ты всего лишь ребенок? Уйти из дома, потому что твой отчим все время пытается залезть тебе в трусы, а мать так пьяна, что не может остановить его, даже если бы и хотела? Каково это — с парой фунтов в кармане приехать в Лондон, где тебя никто не ждет? Знаете? Я, мать вашу, так не думаю! Что вы можете понимать, сидя здесь, в вашей форме с иголочки с начищенными серебряными пуговицами, наманикюренными руками, с пенсией и маленькой женой с ее «вольво» и курсами икебаны. Да вы представить не можете, что я пережила! — Тина подалась вперед. — Вы думаете, мне не попадались такие, как вы? Кристально чистые на людях столпы общества! Но все, чего вы действительно хотите, так это перепихнуться с несовершеннолетней девицей на переднем сиденье машины, потому что ротик вашей милой женушки не прикасался к вашему дружку с тех пор, как Англия выиграла чемпионат по футболу.

Тина еще раз глубоко затянулась — руки ее дрожали — и выпустила дым прямо в лицо Лэтэму. Тот никак не отреагировал, просто продолжал смотреть на нее сквозь табачное облачко.

Она закрыла глаза.

— Простите, — прошептала девушка.

— Я думал, вы меня изобьете, — сказал Лэтэм.

Тина открыла глаза. Еще раз затянулась, но теперь выпустила дым в сторону.

— Если можно было бы повернуть время назад, я бы постаралась все изменить. Но тогда у меня не было выбора, — произнесла она. Девушка оглядела комнату, взгляд остановился на больших настенных часах — красная стрелка отсчитывала секунды ее жизни. — Вы привезли меня сюда, чтобы сказать это, да? Вы не могли написать? Или позвонить?

— Я хотел поговорить с вами.

Она повернулась, посмотрела на Лэтэма темно-зелеными глазами.

— Вы хотели увидеть меня униженной?

Лэтэм покачал головой:

— Нет.

— Тогда зачем?

— У меня для вас предложение.

— Я так и знала! — вскрикнула Тина. — Все вы чертовски одинаковы. Хорошо, сделаю это для вас, коль вы открыли дверь в мое прошлое. Квид про, черт возьми, кво [3]!

Лэтэм печально улыбнулся и покачал головой:

— Простите, если расстрою вас, но я, возможно, самый счастливый женатый мужчина, которого вы когда-либо встречали. Просто выслушайте меня, хорошо?

Тина кивнула. Огляделась в поисках пепельницы, не нашла ее и, виновато улыбнувшись, стряхнула пепел прямо под стол.

— О'кей.

— Ваше прошлое мешает вам вступить в СП в качестве обычного рекрута, — продолжил Лэтэм. — И вот почему. Представьте себе, вам придется арестовывать кого-то, кому известен тот период вашей жизни. А что, если узнают остальные? Любое дело, с которым вы будете работать, окажется скомпрометировано. Никто не станет задаваться вопросом, насколько вы хороший полицейский. Если что-то и будет иметь значение, так только то, что вы занимались проституцией. Разве это не повод для шантажа?

— Понимаю, — вздохнула Тина. — Я просто надеялась... — Она не закончила.

— ...что это может остаться в тайне?

Тина кивнула.

— Наивно, да?

Лэтэм улыбнулся.

— Почему из всего, чем могли заняться, вы выбрали работу полицейского, Тина?

— Какой у меня выбор? Работать в магазине? Официанткой?

— Ничего плохого в этом нет. Вы не боитесь тяжелой работы, и вам не пришлось бы лгать, как при поступлении в СП. Я видел ваше досье, Тина. Видел, чем вам приходилось заниматься, чтобы выжить. Вы приобрели такие навыки, которых никогда не получили бы ни в одной школе.