Поджигатель

— А в чем дело? Почему я здесь?

— Вы помните, что с вами случилось?

Я хотела ответить — хотя бы для того, чтобы он отвязался, — но, открыв рот, поняла, что не знаю ответа, и нахмурилась.

— Не торопитесь.

— Сейчас. — Я подтянула одеяло, которым была накрыта, и от страха у меня засосало под ложечкой, а по спине побежали мурашки. — Сейчас я вспомню.

— Хм-м… — Врач выпрямился, достал ручку и сделал запись в моей карте.

Кажется, я не прошла какую-то важную проверку.

— У меня болит голова.

— Это неудивительно. У вас перелом черепа.

— Ого!

Неприятная новость. Я опять закрыла глаза, пытаясь вспомнить, как и почему это со мной случилось. Автокатастрофа? Да, я сидела в машине… Обернулась посмотреть на того, кто сзади… Но машина, кажется, стояла на месте… Нет, не то.

Когда я снова открыла глаза, врача в палате не было. Вместо него по обе стороны кровати сидели мои родители, усталые и слегка встрепанные. На папе был криво застегнутый кардиган, а мамины каштановые локоны распрямились.

— Что вы здесь делаете? — Я с радостью услышала, что мой голос окреп и стал не таким хриплым.

— Ты очнулась! — На мамином лице появилось невыразимое облегчение.

Я повернула голову и увидела точно такое же выражение у папы.

— Как ты себя чувствуешь, милая?

— У меня болит голова, па. — Это детское обращение невольно сорвалось с моих губ. Я и впрямь была слабой как ребенок и нуждалась в ласке и утешении. А, вот, вспомнила! Обязательно надо сообщить им, что со мной приключилось. — У меня перелом черепа.

— Мы знаем. Врачи сказали. За последние тридцать шесть часов ты то приходила в сознание, то отключалась. — Слава Богу, мама заговорила своим обычным язвительным тоном! Значит, все не так уж и плохо. — Они хотят подождать и посмотреть, нет ли у тебя каких-то психических нарушений.

— Психических нарушений?

Мой папа недовольно прищелкнул языком.

— Послушай, Колетта, не надо ее расстраивать!

Я обернулась к нему.

— Что произошло?

— А ты не помнишь? — Папа смотрел на меня с тревогой, и ради него я опять напрягла память.

— Я была на работе…

— Вот-вот, на работе, — раздраженно подхватила мама. — Тебе приплачивают за то, что ты подвергаешь свою жизнь опасности? Ты вообще не должна была там находиться.

— Мы проводили секретную операцию, — начала припоминать я. — Я сидела в машине, наблюдала.

— Ты бросилась на помощь коллеге, и на тебя напали, — ласково проговорил папа, но его слова заставили меня вздрогнуть.

— Кому я помогала? Что произошло? На меня напал серийный убийца?

— Ты спасла от смерти женщину-полицейского. Да, предполагают, что это был тот самый парень, которого вы искали.

— Его арестовали?

— Кажется, да, — неуверенно ответил папа. — Мы еще не смотрели новости. Мы были здесь.

— Ждали, когда ты придешь в себя. — Мама устало откинулась на спинку стула. — Прости меня, Мэйв, но я не понимаю, что заставляет тебя работать в полиции. И никогда не пойму. Ты умная девочка и могла бы найти себе любое другое занятие. Например, стать учительницей. Или юристом — им хорошо платят.

Сама мама тридцать лет проработала регистраторшей в клинике, а папа служил в страховой компании. У меня раскалывалась голова, и не было никакого желания объяснять про мою любовь к профессии, но я попыталась:

— Ничто не сравнится с работой в полиции, мама. Особенно в сыскной полиции. Я расследую самые тяжкие преступления, и, в случае успеха, люди, их совершившие, оказываются за решеткой. И дело не только в торжестве справедливости — мы хотим, чтобы обычные добропорядочные граждане могли жить спокойно.

«А сколько выходит адреналина!» — мысленно добавила я, а вслух продолжила:

— Это по-настоящему важная работа. Мы спасаем людям жизнь. Если поймаем Поджигателя…

— Он больше никого не сможет убить, — устало закончила мама. — Но, Мэйв, он чуть не убил тебя!

Возникла короткая пауза. Если я скажу, что до сих пор жива, несмотря на все его усилия, вряд ли мой аргумент подействует.

— Ян здесь? — в итоге спросила я.

Родители быстро переглянулись.

— Он был здесь, — ответил папа, тщательно стараясь сохранить бесстрастный тон. — Какое-то время ждал вместе с нами, а потом ему пришлось уйти.

— Он сказал, что придет завтра, — добавила мама.

Я потянулась и почувствовала, что руку держит капельница.

— Значит, не слишком за меня переживает.

— Он переживает.

Чтобы мама вдруг начала заступаться за Яна? Похоже, она не на шутку расстроилась. Мне было жаль ее, но я не для того так долго боролась за право стать полицейским, чтобы теперь отказаться от этой работы.

Только бы у меня не нашли хронических нарушений!

На другой день я не особенно ждала Яна, но когда наступил вечер, а он так и не появился, стало обидно. Я уговорила родителей уехать домой. По телевизору не было ничего интересного, а читать я не могла из-за сильной головной боли. Я сидела в кровати и размышляла, приходя к любопытным выводам. Наверное, в конце концов я задремала, потому что, открыв глаза, увидела Яна. Он стоял возле моей кровати и смотрел на меня.

— Как ты себя чувствуешь?

— Более-менее. Привет.

— Привет.

На нем были темно-синий костюм в тонкую полоску и белая рубашка с распахнутым воротом.

— Ты с работы?

— Да.

— А где твой галстук?

— В кармане. — Он показал его мне. — Тебе, как всегда, надо все знать?

— Люблю быть в курсе событий. — Я помолчала. — Сейчас еще понедельник?

— Да, еще понедельник. — Он взглянул на свои часы — «Ролекс Ойстер», стоят целое состояние; игрушка богатенького мальчика! У меня самой была дешевая «секунда», давно подаренная мне родителями на Рождество. Я видела часы Яна миллион раз, но сейчас почему-то смотрела на них не отрываясь. — Двадцать минут восьмого. Посещения заканчиваются в восемь, так что, боюсь, мне не удастся побыть с тобой долго. Я приехал сразу, как только освободился.

Я дернула плечом.

— Тебе надо работать, я понимаю.

— Да. Ты, как никто другой, знаешь, что такое рабочая необходимость. — Он как-то странно посмотрел на меня и провел пальцем по моей щеке. — Красавица.

— Ты всегда так говоришь, когда я ужасно выгляжу, — с подозрением заметила я.

— Нет, что ты! Очень даже ничего — во всяком случае, переливаешься всеми цветами радуги.

— Ой! Мое лицо!

— Да. — Он стоял у кровати, держа руки в карманах. — Ты чего-нибудь хочешь?

— В смысле?

Ян пожал плечами.

— Например, винограда? Кажется, это традиционное угощение.

— Нет, я не голодна. — У меня было сухо во рту. — А вода здесь есть?

Он налил в стакан из пластикового кувшина, стоящего на прикроватной тумбочке, и помог мне присесть. Я хлебнула воды. От усилия комната закружилась перед глазами, и я со стоном рухнула в подушки.

— Тебе плохо?

— Ничего, сейчас пройдет.

Увидев его встревоженное лицо, я испытала прилив нежности: все-таки он хороший парень!

— Ты был прав: работа в полиции действительно оказалась немного опасной.

Ян засмеялся.

— Думаю, сейчас не время вспоминать мои слова.

— Да, пожалуй. — Я собралась с духом и выпалила: — И не время говорить о том, что между нами все кончено. Наши отношения изжили себя, не так ли?

Его улыбка померкла.

— Мэйв…

— Ты не хочешь признаваться, потому что я слабая и больная, но это правда. Все было замечательно, но теперь нам надо расстаться. Мы с тобой слишком разные люди. И у нас разные цели.

— Когда ты это решила? — По его лицу я не могла понять, о чем он думает.

— В кои-то веки у меня появилось время поразмышлять, но это решение зрело давно. Ведь ты со мной согласен?

Я знала, что это так, и мне не требовалось его подтверждение. А еще я знала, что поступаю правильно.

— Ты побывала на краю у смерти и поняла, что жизнь слишком коротка? Хочешь найти мистера Совершенство?